Гармана - Игорь Смирнов

— Ты о чем, дружок? — спросил тогда Гар.

С минуту Квин хмуро смотрел под ноги, потом снова взял тростниковую палочку и обмакнул ее в сосуд с краской. Эргант прочитал: «Это был другой человек».

— Ты ошибаешься, Квин.

Квин снова уронил голову и, кажется, совсем не слушал того, о чем говорил Гар Эргант. Только когда Гар стал уходить, он на том же листе из луба фикуса написал: «У эрата Лоэра на правой груди был шрам, а на левой — знак амазонок». И Квин опять, кажется, не слушал объяснения Эрганта, задумчиво сжигая исписанный лист над пламенем свечи.

В этот раз он озадачил другим сообщением. Гар несколько минут говорил о своих делах, об обещаниях лекаря, а Квин безучастно смотрел в угол и вдруг ни с того, ни с сего написал: «Вчера я видел вас в саду с эриной, у которой закрыто лицо. Я знаю ее: это Виния Эроб».

— Да. Мне это известно, — сказал Гар.

Лицо Квина лишь на секунду оживилось недоумением. Он снова придвинул к себе лист и торопливо обмакнул в краску палочку. Эргант заглянул через плечо Квина и прочитал: «Ей нельзя верить!». Гар внимательно посмотрел на затравленное лицо мальчика и кивнул:

— Спасибо, дружок. Я буду осторожен.

Разве мог он сказать Квину, что весть, которую принесли гонцы от Лоэра, содержала противоположный смысл: «Эрина Виния Эроб наш преданный друг. Ей следует предоставить полную свободу действий — от этого будет много пользы». Правда, Эрганта смущало одно обстоятельство: почему Лоэр об этом не сказал сам, когда был еще в Сурте?

Праздник эрин возник еще в те далекие времена, когда по земле Гарманы бродили разрозненные племена, уже в ту пору имевшие довольно дружественные связи с амазонками.

В этот день, а, вернее, день и последующую ночь ни один мужчина не имел права выйти на улицу — он должен был безропотно вести домашнее хозяйство. Женщины же в это время гуляли на улицах, посещали харчевни, вечером организовывали представления, пляски, и очень редко бывало, чтобы они спали ночью: такой праздник раз в году, и следовало повеселиться от всей души!..

Виния днем не пошла на праздник, сославшись на недомогание, и лишь вечером с видимой неохотой покинула дворец. Она шла по улицам медленно, глядя себе под ноги, и поднимала голову лишь тога, когда ее останавливали блюстительницы порядка, чтобы удостовериться в том, что она женщина.

В праздничный день настроение у Винии было не праздничное: прошло уже не мало времени с тех пор, как она проникла во дворец примэрата, но до сих пор не сумела выполнить волю Бефа Оранта. А он ей сказал перед тем, как отправить в Сурт: «Эргант Гар и предавший нас Квин — вот две последние жертвы. Их смерть — ваше возвращение в Эрусту. Их смерть — ваше право требовать от меня любых сокровищ Гарманы!..» Не все так просто, как думает суперат. Эрганта постоянно оберегают верные люди, а Квин, этот влюбленный в нее дурачок, за семью дверями, к нему не подступишься. Впрочем, вышел бы он только в сад, хоть на миг, этого было бы достаточно для осуществления задуманного…

Виния остановилась перед своим бывшим домом. От факелов было светло. Постояв немного возле забора, она вошла в сад. Там, вокруг цветника, раскинулась поляна, подступавшая к дому, деревья, окружавшие ее, были редкими, и поэтому никакой соглядатай не смог бы подойти к ней близко не замеченным. Она села на скамью. Бросила в цветник, как бы в задумчивости, два камушка. Потом нагнулась над дорожкой и стала что-то чертить на песке прутом. Не глядя на цветник, она почувствовала, как одна из мраморных плит чуть приподнялась.

— Ила, ты? — тихо спросила Виния, не меняя позы.

— Я, госпожа, я! — отозвался хрипловатый женский голос. — Уж заждались мы вас!

— Помолчи. За мной следят?

— Роката говорит, двое. Но они далеко отсюда — ничего не услышат. Только не открывайте лицо, госпожа, говорите так.

— Слушай меня внимательно, Ила. Пусть Олвет поскорее узнает, от кого поступают с Юга сообщения примэрату — это очень важная птица, и как бы мне не пострадать из-за нее!

— Госпожа…

— Помолчи! Передай Олвету кинжал в золотых ножнах в награду за то, что он умело изменил смысл сообщения с Юга и представил меня примэрату как врага гнофоров.

— Но, госпожа: Олвет неделю назад умер…

Виния долго молчала, по-прежнему водя прутом по песку, затем сказала:

— Передашь мою просьбу Осору и все теперь будешь делать через него.

— Слушаюсь, госпожа.

— Возьмешь у него яд молочая. Положишь завтра же в тот выступ возле ворот, где оставляла мне записку Олвета. Ты все поняла, Ила?

7. У ГЕЛА НИКОРА

— Пошли! — едва войдя в камеру, сказал стражник.

— Куда?

— К Владетелю.

Лоэр взглянул на Буна Харта:

— Раз приглашают, надо идти. Но я еще вернусь, чтобы уйти отсюда вместе с вами, Бун!

Лоэр вышел вслед за стражником. Крутой подъем вывел их в сад, а дорожка — к подъезду дворца. Перед входом стояли четыре солдата охраны, в потускневших кирасах и шлемах с перьями страуса. Солдаты, свирепо скосив глаза, молча кивнули своему товарищу и взяли алебарды на себя.

— Ну вот, пришли, — сказал стражник. — Ступай на второй этаж.

Лоэр поднялся по лестнице. Навстречу вышел человек в командирском шлеме и дал знак следовать за ним. Миновали несколько залов и очутились в помещении, сверкавшим обилием драгоценных камней. Между колоннами, возле стен, застыли с усталыми лицами солдаты, посередине зала — большой стол и кресла. И все. А в обширной лоджии с невысоким барьером стоял Никор. Услышав шаги, он оглянулся и подозвал Лоэра к себе. Командир ушел.

— Владетель сегодня не ездил на верфь, — сказал Никор, садясь за низкий столик у ложа и предлагая собеседнику сесть напротив. — Ты настоящий прорицатель, Лэр. Я не верил тебе и все-таки выходил на балкон во время вчерашнего ужина.

— И видел их?

— Видел. Это те, кого я считал своими друзьями: двое — наместники богов, третий — начальник войска.

— Верно, Владетель. Прогнал бы ты лучше служителей неба.

— Почему ты хочешь, чтобы я прогнал их? — непонимающе спросил Никор. — Ведь они оттуда, откуда и ты.

— Откуда?

— Не хитри, прорицатель. Неведомая для меня ваша страна больших знаний, видно, велика, как наша земля, и путь до нее далек. Говорят, все вы спустились с неба.

— Кто говорит?

— Наместники богов. А ты почему-то молчишь.

— Но это неправда, Владетель. Мы все из одной страны!

Никор отмахнулся:

— Перестань. Владетель ценит твою скромность, только говори ему всегда правду. Конечно, служители неба не признают тебя посланцем богов — только себя, — но я и так вижу, что ты тоже оттуда: и их, и тебя выдают глаза и что-то еще, чего я не знаю.