Грех и любовь - Барбара Смит

— А пока ты вернешься в свою комнату. Давай молить Бога, чтобы никто тебя здесь не увидел. Иначе твоей репутации конец.

— Если мы поженимся, ей ничто не будет грозить.

Итан вновь почувствовал, как от ужаса по телу пробежали мурашки.

— Я уже был один раз женат. Поверь мне, больше не собираюсь совершать ту же ошибку.

— Значит, ты предпочитаешь погубить мою репутацию.

Итан не знал, что делать, как отреагировать на подобное замечание. Ладони его покрылись липким потом. Хотелось одного: выставить Джейн из комнаты и забыть обо всем, что произошло.

— Этого не случится, — повторил он. — Если повезет, никто не узнает, что я тебя совратил.

Пристально посмотрев на Итана, Джейн перевела взгляд на ковер у камина и нахмурилась. Губы ее были плотно сжаты.

Те самые губы, мягкие и нежные, которые совсем недавно шептали ему слова любви… О Господи! Интересно, о чем она сейчас думает? Может, жалеет о том, что отдалась ему?

Порывисто встав, Джейн надела рубашку — тонкая ткань заскользила вниз, до колен, — и грациозным движением потянулась за корсетом.

— Теперь, когда мы все решили, я должна идти, — заявила она. Голос ее прозвучал холодно и сдержанно, так же, как всегда.

Почему у него такое чувство, что они не пришли ни к какому решению? Что он разрушил их дружбу и глубокая пропасть, лежавшая между ними, стала еще глубже?

Он застегивал рубашку, глядя, как Джейн, наклонив голову, затянула шнуровку корсета, надела бирюзовое шелковое платье, грациозно облегавшее ее стройную фигуру, и принялась застегивать пуговицы на спине. Видя, что ей не удается это сделать, Итан пришел ей на помощь. Пальцы его нечаянно коснулись бархатистой кожи ее плеч, и он почувствовал, как Джейн напряглась.

Она его презирает. Быстро же это произошло. Что ж, этого следовало ожидать. Она не думала о последствиях, отдавая свою невинность ему, безалаберному светскому ловеласу. А он знал, что, когда страсть угаснет, романтическая пелена спадет с ее глаз и она увидит его совсем в другом свете. Знал и все-таки не мог отказаться от того, что она ему предлагала.

Он продел в петлю очередную крошечную пуговицу. Он сотни раз оказывал подобные услуги женщинам, разыгрывая из себя горничную после любовных утех. Но никогда еще не испытывал подобного сожаления.

И никогда еще не был готов начать все сначала.

— Джейн… — пробормотал он.

Он потянулся к ее нежной шейке, чтобы поцеловать, но Джейн отпрянула в сторону и, присев, начала собирать черепаховые шпильки, выпавшие из волос.

— Ну вот, — сказала она, поднимаясь. — Все собрала.

Можно уходить.

Итан взглянул на нее и понял, что уходить ей пока рановато: волосы, растрепанные, неприбранные, спадали густой волной до пояса, губы раскраснелись от его поцелуев. Не ведая об этом, Джейн устремилась мимо заваленного бумагами стола к двери, выходящей в сад.

Итан бросился вслед за ней и схватил за руку, теплую и гладкую, как и все ее тело.

— Подожди. Придется тебе уйти через другую дверь. Дождь идет.

— А ведь и правда…

Голос Джейн прозвучал удивленно, словно она и не замечала до сих пор, что в окно стучит дождь, что сверкают молнии и грохочет гром. Конечно, менее рискованно пройти через сад, но было уже очень поздно, и Итан решил, что все спят и ничего не случится, если Джейн пройдет к себе через его апартаменты.

Ему хотелось, чтобы она осталась еще хоть ненадолго, чтобы он мог преодолеть возникшую между ними пропасть, однако Джейн направилась к лестнице, ведущей в его покои. Ее гибкая фигурка исчезла в дверном проеме, и Итану ничего не оставалось, как поспешить за ней.

Висевшая на стене свеча отбрасывала мерцающий свет на узкую, крутую лестницу. При жизни отца комната в башне использовалась под склад. Она была забита сломанными стульями, сундуками и прочим хламом. Когда Итан после смерти отца стал графом, он первым делом приказал освободить это помещение и перенести все ненужное старье на чердак. И с тех пор он тысячи раз поднимался и спускался по этим ступенькам, приходя в свое убежище, чтобы писать стихи.

И вот теперь Джейн знает его тайну.

Мысль об этом была Итану неприятна. Хотя он доверял Джейн и знал, что она никогда его не выдаст, ему было не по себе оттого, что она заглянула ему в душу. Он предпочитал, чтобы его отношения с женщинами были легкими, веселыми и не имели никаких последствий.

А вот поди ж ты, потерял голову от девственницы! Да не просто девственницы, а Джейн Мейхью, нудной старой девы, блюстительницы нравственности его юношеских лет.

У дверей спальни Итана Джейн замешкалась и вопросительно взглянула на него:

— А твой камердинер?

— Он уже спит.

Джейн кивнула и, войдя в спальню, чуть ли не бегом помчалась к противоположной двери, словно опасаясь, что Итан схватит ее, швырнет на кровать с пологом на четырех столбиках и вновь займется с ней любовью. А он и в самом деле с удовольствием бы это сделал, хотя никогда еще не приводил в свою спальню любовниц. Он встречался с ними где угодно, только не у себя. Обычно это происходило у них дома или в его скромном доме в Хеймаркете.

Но Джейн не заслужила подобной гнусной тайной интрижки. Сегодня на него что-то нашло, и он совершил ужасную ошибку. Больше этого не повторится.

И все-таки… И все-таки он не мог забыть, как хорошо им было вместе. Нет, не может он ее отпустить!

И когда Джейн открыла дверь в коридор, у Итана мучительно сжалось сердце, и он, обняв ее за тонкую талию, порывисто воскликнул:

— Джейн, не уходи!

Джейн смело взглянула на него. Строгие черты ее лица казались в свете свечи вырезанными из камня.

— Я и так уже слишком долго у тебя была. Ты ведь сам это сказал…

— Знаю, но…

Итан запнулся. Его вдруг охватило яростное желание притянуть Джейн к себе, убедиться, что она его не презирает.

Тихонько выругавшись, он повернул ее к себе лицом и приник к губам.

Она застыла, а затем, обхватив его руками за шею и издав тихий стон, с жаром ответила на поцелуй. Она его не презирает. Итан почувствовал отчаянную радость и яростное желание.

Он прервал поцелуй, собираясь отвести Джейн в спальню.

Но в этот момент взгляд его упал в глубину темного коридора, и он похолодел от ужаса. Худшее, что могло произойти, свершилось!

По коридору шли трое. Две женщины и мужчина: мать, тетя Вильгельмина и разгневанный герцог Келлишем.

Глава 18

У Джейн подкашивались ноги от переполнявшего ее желания, и она всем телом прильнула к Итану. Внезапно она почувствовала, как он напрягся. Ей захотелось погладить его по щеке, но он, перехватив ее руку, отвел ее от лица, настороженно глядя куда-то вдаль. Обиженная, не зная, что и думать, Джейн повернула голову в ту сторону, куда он смотрел, и ахнула.