Вожди и разведка. От Ленина до Путина - Дамаскин Игорь Анатольевич

29 сентября 1960 года он стоял перед толпой репортеров на тротуаре у здания советского представительства при ООН.

«Я осуждаю шпионаж и не собираюсь терпеть его!» — восклицал он. Репортеры лихорадочно записывали перевод его слов и после первой фразы стали удивленно переглядываться. Еще бы! Впервые на их памяти кто-либо из сильных мира сего так откровенно высказывался. Ведь все они всегда широко пользовались донесениями своих тайных агентов. Но все оказалось очень просто. Он говорил не о своих шпионах.

Хрущев выражал возмущение инцидентом, который не давал ему покоя вот уже несколько месяцев — полетом американского разведывательного самолета У-2, сбитого в районе Свердловска 1 мая 1960 года. Пилот этого самолета, Френсис Гарри Пауэрс, незадолго до этого, 17 августа, предстал перед советским судом. Он признал себя виновным, но заявил, что он не шпион, а всего лишь военный летчик, нанятый для выполнения задания. Однако в ходе судебного следствия признался, что его полет служил шпионажу. Ему угрожала смертная казнь, но казнить его не собирались. Он еще мог пригодиться. И действительно пригодился. Спустя полтора года, 10 февраля 1962 года, его обменяли на осужденного в США советского разведчика Рудольфа Абеля (Вильяма Генриховича Фишера).

Из воспоминаний бывшего советника Н.С. Хрущева Ф.М. Бурлацкого: «Конечно, Хрущев советовался со своими ближайшими соратниками. Но так, как, скажем, генерал советуется с офицерами среднего ранга. Самое большое влияние на него в ту пору оказывали не столько соратники, сколько поступавшая информация. И он стремился получать из самых разнообразных источников — и по линии посольства СССР в США (речь идет о Карибском кризисе. — И.Д.), и особенно по линии секретной агентуры (разрядка моя. — И.Д.), быть может это было основным рычагом воздействия на принимаемые им решения, на характер переписки с Кеннеди, на выработку условий возможного компромисса».

Естественно, не может быть секретной разведывательной информации, если нет тех, кто ее добывает, то есть разведчиков. Как же Хрущев относился к разведчикам? На этот счет сведений не очень много. Поскольку в его время внешняя разведка входила в систему — ОПТУ — НКВД — КГБ, можно предполагать, что ее сотрудников он мог и не любить. Впрочем, приведем несколько ставших известными фактов.

Был такой уникальный человек, разведчик-минер Илья Григорьевич Старинов (1900–2000). За свой, в буквальном смысле, век он разработал и провел много замечательных операций и совершил личных подвигов. Он лично пустил под откос 18 вражеских эшелонов, а на сконструированных им минах МПС («мина противопоездная Старинова») подорвано более 12 тысяч эшелонов. Он прославился в Испании (о его подвигах писали Эрнест Хемингуэй, Илья Оренбург, Михаил Кольцов). Когда в 1941 году назрела угроза сдачи Харькова, Старинов получил приказ члена Военного совета Юго-Западного фронта Никиты Хрущева заминировать лучший особняк в городе. В подвале вырыли котлован, куда заложили 350 килограммов взрывчатки с радиоуправляемым детонатором. (Такого типа оружия тогда еще не знали ни немцы, ни наши союзники.) Засыпали землей, а сверху положили под кучей угля «мину-блесну» с испорченной батарейкой (чтобы случайно не рвануло). Проверив подвал, немцы посмеялись над русскими недотепами и расположили в здании штаб 68-й пехотной дивизии, во главе с генерал-лейтенантом фон Брауном. Когда разведка донесла об этом, Старинов, находясь под Воронежем, послал мине радиосигнал. Браун и его штаб были уничтожены. В других особняках было взорвано еще более десятка радиоуправляемых мин. Операция была засекречена на многие годы и получила название «Западня».

Вот что вспоминает сам Старинов: «…Еще в 1938 году я попал под подозрение органов… Вскоре взяли и меня. Допрос на Лубянке сводился к одному: заблаговременная подготовка к партизанской войне и создание тайных складов на границе — затея врагов народа Якира и Уборевича. Но поскольку эту идею именно я проводил в жизнь, то тоже считаюсь врагом. «Тройка» приговорила меня к расстрелу. Слава Богу, вмешался Клим Ворошилов и поручился за меня… меня освободили… Несколько наездов органы сделали на меня и в начале войны, когда гибли тысячи плохо подготовленных партизан. Мне ставили в вину то, против чего я боролся: скороспелую подготовку. От трибунала меня с трудом спас Хрущев, который хорошо знал меня по операции «Западня».

А в застойный период я оказался в опале у Брежнева. Перед приходом его к власти, получив информацию о зреющем «кремлевском» заговоре, я предупредил о нем Хрущева через его дочь Раду, но тот отказался верить «нелепым домыслам» Несомненно, моя активность не осталась незамеченной брежневским окружением, став еще одной причиной, по которой все попытки представить меня к Герою Советского Союза и генеральскому званию натыкались на глухую стену».

Добавим к этому, что и сейчас, даже посмертно, Старинов не получил звание Героя, хотя его четырежды представляли к нему и уже дважды в наше время. Справедливости ради надо заметить, что Старинов удостоен двух орденов Ленина, пяти — Красного знамени и множества других наград.

Не в пользу Хрущева свидетельствует такой факт: в конце войны и сразу после нее в Афганистан было заброшено несколько десятков агентов (точное их число и характер заданий неизвестны). Вскоре почти все они оказались в афганских тюрьмах — страшных средневековых казематах. Кабульская резидентура неоднократно докладывала в Центр о судьбе советских разведчиков и крайне тяжелых условиях содержания, однако до начала 1950-х годов никто в СССР не поднимал вопроса об освобождении наших граждан, о них как бы забыли, будто они вовсе не существовали. Но в 1953 году к власти в Афганистане пришел премьер-министр М. Дауд, афгано-советские отношения значительно улучшились, и появилась возможность поднять вопрос об узниках. Хрущеву было доложено о ситуации. К сожалению, ни Хрущев, ни другие руководители страны того времени, посещавшие Афганистан или принимавшие в Москве представителей высшего афганского руководства, причем многие встречи проходили в неофициальной, дружеской обстановке, не желали брать на себя ответственность и поднимать перед афганцами вопрос о советских гражданах, томящихся в афганских тюрьмах. Обычно этот вопрос из «верхов» спускался в МИД, оттуда в посольство, да и то со всякими оговорками. Так при Хрущеве он и не был решен.

В 1964–1968 годах, уже при Брежневе, проблемой занялась сама резидентура. Была проведена сложная агентурная операция «Вызволение», в результате которой 16 агентов-нелегалов были освобождены королем Захир Шахом и вернулись на родину.

С другой стороны, Хрущев санкционировал операции по нелегальному выводу в СССР Филби и освобождение из тюрем таких известных разведчиков как Абель и Молодый.

Ким Филби (Гарольд Адриан Рассел, псевдонимы Том, Стенли) был одним из наиболее активных членов «кембриджской пятерки». Будучи студентом Кембриджского университета активно выступал против фашизма и 1934 году охотно пошел на сотрудничество с советской разведкой. По заданию Центра поступил на работу в английскую разведку, где благодаря огромным способностям вскоре стал заместителем начальника контрразведки в этом ведомстве, затем начальником отдела, занимавшимся «изучением советской и коммунистической деятельности» и, наконец, заместителем начальника разведки. После этого возглавлял в Вашингтоне миссию по связи английской разведки с американской. Не надо лишних слов, чтобы понять, какая информация поступала от него. В 1963 году, когда возникла угроза провала, нелегально выведен в СССР. До своей кончины в 1988 году работал консультантом внешней разведки.

Фишер Вильям Генрихович (Абель Рудольф Иванович — имя, взятое при аресте в США, псевдоним Марк). Родился в 1903 году в Англии в семье русских политэмигрантов. С 1927 года сотрудник ИНО ОГПУ, выполнял задания за рубежом. В годы Великой Отечественной войны занимался организацией боевых разведывательно-диверсионных групп (именно в этот период познакомился и подружился с Р.И. Абелем). С ноября 1948 года резидент нелегальной разведки в США. В 1957 году в результате предательства арестован контрразведкой США. При аресте назвался именем своего умершего друга. Мужественно вел себя на суде, приговорен к 30 годам тюрьмы. Операция по его освобождению была непростой и длилась долго. 10 февраля 1962 года он был обменен на осужденного в СССР американского летчика-разведчика Пауэрса. До конца жизни (1971 год) работал в аппарате внешней разведки.