Платит последний - Ольга Некрасова

Лидия, которая видела барменшу первый раз, ничуть не обрадовалась такой своей популярности среди работников питания. Что-то происходило невнятное и пугающее, как ночные шаги, затихшие под твоим окном. То ли прохожий остановился прикурить, то ли кирпич ищет, чтобы швырнуть в стекло.

Барменша принесла пельмени с бульоном в горшочке, и Лидины тревоги позабылись. Наверняка все объяснялось просто: барменше сказал ее имя-отчество охранник, а охранника попросил приглядеть за дочкой отец.

В бар вошла слегка шатающаяся девица в шикарной светлой дубленке и высоких белых сапогах за колено, взяла у стойки кофе и, загребая по ковру длинными ногами, направилась к Лидиному столику. Лидия сосредоточенно гоняла ложкой оставшиеся в горшочке пельмени. По-нашему, по-психотехнически, действие означает что? Правильно, уход от разговора. Девица, однако, этих тонкостей не поняла и уселась напротив нее. Лидия всей душой отдавалась последнему пельменю, ловко ускользавшему от ложки. А девица брякала ложечкой в чашке с кофе.

— Ну что, так и будем молчать? — с напором спросила девица.

Лидия взглянула в ее белесые глаза — ну конечно, зрачки с булавочную головку. Девица была, как пишут в протоколах, в состоянии наркотического опьянения. Сказав «прости» последнему пельмешку, Лидия пошла расплачиваться. Барменша сгладила с нее тридцатку — и обсчитала, и, кажется, включила в счет стоимость наркоманкиного кофе. Лидия это поняла уже в дверях и возвращаться не стала.

Когда она садилась в лифт, следом вскочил непонятно откуда взявшийся пожилой кавказец — сто одежек и все без застежек. Распахнутая дубленка, распахнутый пиджак и так далее до шерстяного пуза. Пузо теснило Лидию в угол, кавказец одышливо сопел, и это привело ее в полное отчаяние. Выскочив на своем этаже, она кинулась в номер, заперлась, защелкнула дверь спальни и рухнула на кровать.

За окном стемнело, тонкие светящиеся щелки в окнах «Хилтона» так и бросались в глаза. Лидия пошла в гостиную и в коробке с канцелярской дребеденью разыскала клеящий карандаш. На два окна, в спальне и в гостиной, ушло полчаса трудов и полпачки бумаги. Шпионы в «Хилтоне» могли отдыхать: она залепила стекла сверху донизу, внахлест, без малейшей щелочки.

И вдруг затрезвонили телефоны, сразу и городской, и местный. Она схватила обе трубки. По городскому тут же пошли короткие гудки, а в местный кто-то сопел, сопел и хрипло спросил:

— Ну а где хозяин?

Лидия швырнула трубку, и телефон зазвонил снова. На этот раз не сопели и не спрашивали, а просто молчали. Как там назывался засекреченный файл в отцовском компьютере? Что-то насчет провокационных акций в выборной кампании…

Потом долго стучали в дверь, а Лидия, подкравшись босиком, стояла в прихожей и боялась спросить, кто там.

— Лидия Васильевна, я от полковника Красина. На предмет домашних насекомых, — сообразил назваться стучавший.

Уф-ф, от сердца отлегло. Лидия впустила красинского «истребителя насекомых» в штатском, увешанного дорожными сумками, как будто он собрался здесь жить.

Из сумок появился портативный компьютер, какой-то прибор с маленьким экраном и объемистая рамочная антенна. Включив свое хозяйство, «истребитель насекомых» стал обходить номер.

В гостиной «жучок» был найден на задней стенке компьютера. Лидия была уверена, что его всадил компьютерный Мыша.

«Истребитель насекомых» проверил спальню, прихожую и туалетную. Из туалетной тихо позвал Лидию:

— Здесь в полу сливная канавка, через нее в соседнем номере слышно все и без аппаратуры. Постарайтесь, чтобы решетка была как бы засорена и на полу вокруг желобка было немного воды.

Заплатив «истребителю насекомых» и проводив его до двери, Лидия бросилась конопатить сливную решетку. Распотрошила тампакс и, скатывая начинку в колбаски, засунула по колбаске в каждую дырочку решетки. Когда она пустила воду из душа, тампаксная начинка разбухла, и на полу стала растекаться лужа. Действительно вещь тампакс! Кстати, вполне можно было бы на этом сюжете сделать рекламный ролик: Штирлиц советует радистке Кэт: «Тампакс поможет в беде!»

Отступив к двери, чтобы не замочить колготки, Лидия сооружала вокруг слива бортик из казенных полотенец и пыталась вспомнить, не говорила ли чего-нибудь вслух, когда мечтала в ванной — есть у нее такая привычка.

В дверь страшно заколотились и жутким голосом аварийного водопроводчика заорали:

— Открывай, хозяйка!

Лидия начала спешно выковыривать тампаксную массу из отверстий.

В спальне опять зазвонил местный телефон. Она подняла трубку — Валерка.

— Почему не открываешь?

— Так это ты ко мне стучался?

— Конечно я. Принимай работу!

Взвинченный, прокуренный и, кажется, слегка поддатый Валерка вошел, размахивая пачкой газет.

— Ну Лид, ну сроду такого не было! Едем в броневике, четыре шкафа с автоматами, иду пленки делать, они за мной, несу пленки на монтаж, они за мной! Отпечатали тираж, а у типографии уже стоят ментовозы со всего города. Менты пошли мою газету по ящикам разносить!

— А что, — спросила Лидия, — разве уже выборы?

— Выборы послезавтра, а сегодня — последний день агитации. Ты думаешь, почему твой отец и Красин так спешили? Если они сегодня не привезут новый ролик с Андреем Караваевым, то в ноль часов ноль минут… — Валерка сделал жест, как будто выбрасывал этот ролик. — Ничего, успеют. Лешка сидит на телестудии, как только привезут, он старый ролик заменит новым. Наше время — в двадцать двадцать, потом в двадцать один двадцать и так далее. Включим телевизор, будем смотреть.

И Валерка стал хвастаться своей газетой. На первой полосе — большая карикатура: Антошенко в санях, которые волокут украшенные оленьими рогами банкир Бельдыев и… Здравствуйте, Борис Ефимыч! Портретное сходство было так себе, но художник снабдил Бельдыева табличкой «Бельдыев» с инициалами, а Станюковича — табличкой «Станюкович», а сверху пустил надпись: «На чьи деньги протаскивают во власть уголовника?»

— Конечно, не выставочная карикатурка, — заскромничал журналист, и стало ясно, что рисовал он, — в духе пятидесятых годов. Но предвыборная агитация и должна быть простой, как мычание.

— Какой Станюкович — фирма «Самбор», из Москвы? — на всякий случай уточнила Лидия, хотя знала, что не ошиблась. В Люськином досье на Станюковича было написано, что у него нефтяные интересы именно в Тюмени.

— Конечно из Москвы! Мне только днем перегнали компромат по факсу, и мы быстро тиснули.

Лидия упала на диван и заплакала. Убежать от Станюковича за пять тысяч километров — и оказаться в его логове, где прет во власть накормленный деньгами Станюковича уголовник Антошенко, а полковник милиции вынужден охранять какую-то газетку четырьмя автоматчиками! Невероятное, жуткое совпадение… Хотя не такое уж и невероятное. Станюкович не станет биться из-за какой-нибудь тамбовской картошки, ему нужна нефть. А отец не поедет на выборы в нищий Ульяновск. Их обоих интересуют богатые районы. Вот и столкнулись в богатом.

— Ты что, Лид? — теребил ее за плечо Валерка. — Что случилось?!

Захлебываясь и саму себя перебивая, она рассказала о своей стычке с миллионером, о том, как ее выкинули из лимузина Станюковича, а потом мучили во дворе разрушенного дома.

— И всего-то? — Валерка выглядел невозмутимым. — Лид, не сочти, что хвастаюсь, но бодаться с нашим братом и миллионеры не любят. Конечно, не потому, что, например, я сильнее твоего Станюковича, а по принципу «не тронь, оно и не воняет». Вернемся в Москву, и тот человечек, который слил мне компромат на Станюковича, попытается узнать что-то еще. А потом мы спокойненько пойдем к Борис Ефимычу…

— Господи, да я ходила уже! «Спокойненько», а что получилось?!

— А теперь пойду я, и посмотрим, что получится.

Негатив Ивашникова говорил так уверенно, что Лидия за неимением лучшего кинулась ему на шею. Благодарный и в общем ничего не значащий поцелуй затянулся, Валеркин язык бегал по ее сжатым зубам, и хотелось впустить его в себя. Очень вовремя (или очень не вовремя — как посмотреть) явился Лешка. Рот у клипмейкера был до ушей, но, посмотрев на раскрасневшуюся Лидию, он сжал губы ниточкой.

— Включай телик.

У Лидии сердце сладко ухнуло вниз.

— Вернулись?! Леша, Лешечка, ты не видел — они только вдвоем вернулись?

— Не видел. Кассету привез красинский офицер, и меня отправили в гостиницу. Ох, ребята, ни разу я так не влипал! На студии полно милиции, задержали одного тамошнего деятеля — хотел нашу кассету размагнитить…

Ходивший открывать дверь Валерка топтался в коридоре: клипмейкер не впускал его, положив руку на дверной косяк.

— Включай, — повторил он и сел на диван к Лидии.

Она сейчас думала только об Ивашникове, ухаживания негатива казались забавными, только и всего. Но то, что Лешка так нарочно занял Валеркино место, Лидию оскорбило — тоже мне, надсмотрщик. Она пересела от Лешки на трехместный диван, и Валерка, победно взглянув на клипмейкера, плюхнулся рядом.