На Темной Стороне - Юрий Никитин

– Теперь отдохни, – посоветовала она. – Еще лучше, засни, если сможешь. А я пока посмотрю, что у тебя в холодильнике и что вообще есть в стенных шкафчиках.

Он повалился на диван, блаженное тепло не покидало тело, напряженная мускулатура расслабилась. Смутно чувствовал как заботливые руки приподняли ему голову, щека ощутила мягкость подушки. Те же заботливые руки укрыли его одеялом и подоткнули с боков, чтобы не дуло.

Проснулся в глубокой тьме. Сперва не мог сообразить, где он и что с ним, потом увидел полоску света под дверью, там дважды мелькнула тень, ноздри уловили запах свежезажаренной ветчины и яичницы.

Шейла, мелькнула горькая мысль. Шейла погибла, а это ее подруга Джоан пришла помочь по-дружески, чтобы дом не был так страшно пуст, чтобы не бился головой о стены. Похоже, Джоан и готовит по поваренной книге Шейлы: вот уже лет семь Шейла готовила ему яичницу с ветчиной, и в магазине напротив это знают и учитывают при оптовых заказах.

За окном ночь, луна выглянула из-за рваного облака. Пара знакомых звезд показали, что сейчас почти полночь. Нащупал кнопку торшера, яркий свет ослепил. Щурясь, заметил, что по-прежнему лежит голый, на столике на колесах заботливо придвинуты четыре баночки пива. Но из-под двери просачивается такой сочный запах, что непроизвольно сглотнул, а желудок взвыл и начал бросаться на ребра.

Быстро натянул брюки и, все еще щурясь, толкнул дверь. Джоан, уже в своем обычном платье, неспешно двигалась по кухне. У нее было простое и милое лицо, задумчивые и усталые глаза. Плакать уже перестала, но от всей ее сгорбленной фигуры и поникших плеч веяло грустью по ушедшей подруге.

– Привет, – сказал он хриплым со сна голосом. – Сколько же я спал?

– Всего шесть часов, – заверила она. – Зато как бревно!.. Теперь ты в порядке, к психоаналитику идти не придется. Я тут кое-что приготовила...

– Давай, – прервал он нетерпеливо. – Тащи на стол!

Голос его был таким страстным, она невольно засмеялась. На щеках появились милые ямочки, смех был тихий и сдержанный:

– Нет выше удовольствия, чем кормить голодного мужчину.

Он прорычал нечто одобрительное, руки подхватывали тонкие ломти ветчины, аккуратно зарумяненные с обеих сторон, яичные желтки были почти красного цвета, крупные, поджаренные с луком и перчиком, все в той пропорции, как он любил. И хотя был уверен, что не ощутит вкуса, но жевал жадно, глотал быстро, а ноздри ловили аромат уже даже из широкой сковородки, где остались одни лохмотья прилипшей ко дну яичницы.

Она наблюдала с улыбкой:

– Как приятно смотреть, когда мужчина ест как волк. И как хорошо, что у тебя нет ни язвы, ни всяких там гастритов!

– Какая язва, – промычал он с набитым ртом. – Я же всю жизнь ел только на ходу, на бегу. А язва только у тех, кто равномерно и по режиму...

– Пива или чаю? – спросила она.

– А кофе там осталось?

Она покачала головой:

– На ночь? Уже двенадцать часов. Хочешь, согрею молока с медом?

– Только без меда, – сказал он поспешно.

Когда он почистил зубы и вышел из ванной, дверь в спальню была приоткрыта. В щель он увидел застеленную постель на двоих, обе подушки рядом. С правой стороны кровати на коврике его широкие растоптанные шлепанцы, а слева – пушистые тапочки.

Джоан стояла к нему спиной у окна. На темном фоне блистали как елочные огни ночные небоскребы. Проплыл огонек полицейского вертолета, а по небу, перечеркивая звезды, скользнул луч прожектора.

Он зашел к постели со своей стороны, откинул одеяло. Чувствуя неясное смущение, сказал:

– Завтра тяжелый день. Ложись, надо выспаться.

Джоан замедленно повернулась. Ее лицо уже было чистое от косметики, чуть более усталое, но по-прежнему женственное и милое. Их глаза встретились, она едва заметно кивнула, легкая улыбка скользнула по губам и тут же исчезла.

Он лег на спину, Джоан скользнула под одеяло, тело ее было теплое и мягкое. Она закинула на него ногу, и голову положила на грудь, одновременно обхватив рукой за шею. Он лежал некоторое время молча, чувствуя как ноздри щекочет легкий запах ее волос. Шейла всегда мыла ромашкой, а Джоан, судя по всему, предпочитает экстракт фиалки: запах сильнее и острее, но не настолько, чтобы раздражал.

Ее согнутое колено лежало на его гениталиях. Он чувствовал приглашающее тепло, но Джоан не двигалась, давая ему свободу выбора. Колено теплее, чем остальное ее тело, но это понятно: она тоже думает об этой точке соприкосновения, и кровь скапливается в колене почти с той же неотвратимостью, как и у него... только у него совсем не в колене.

Он вздрогнул, рука импульсивно напряглась, прижала теплое женское тело. Джоан задышала чуть чаще, он чувствовал как она пощекотала ресницами ему грудь, но все еще не двигается, готовая мирно заснуть, если он сочтет, что так... так будет лучше.

Кровь раздувала, он чувствовал как звериное начало берет верх. Пальцы сами по себе сжались, стискивая мягкое плечо. Джоан наконец медленно сдвинулась, а он перекатился, чувствуя под собой ее тело, похожее на пластмассовый мешок, наполненный горячим молоком.

Ее ноги были уже раздвинуты, он привычно ухватил ее за грудь, в полтора раза крупнее той, что он привык держать последние двадцать лет, с крупными твердыми сосками, но дальше различия заканчивались, а тяжелая кровь бурлила в теле, оно двигалось само по себе, Джоан слегка постанывала и двигалась так же ритмично, как и Шейла, не даром же учились в одной школе, посещали одни и те же уроки, как по математике, так и по технике секса.

На миг мелькнула насмешливая мысль про медленно и печально, но горячая тяжелая кровь тут же захлестнула искорку разума, раскаленный огненный ком прокатился по позвоночнику и взорвался в черепе. Ее стон и его рычание прозвучали одновременно, потом некоторое время полежали, не выпуская друг друга из объятий. Говорить было не о чем, день был тяжелый, он рассеянно погладил ее по голове, она так же сонно поскребла острыми ноготками ему живот, и так же одновременно заснули крепким здоровым сном.

Утром, пока он брился, она приготовила ему крепкий кофе со сливками. Чистая рубашка с подобранным к ней галстуком уже висела на спинке кресла. Он намыливал щеки, внимательно рассматривая в зеркале этого крепкого здоровяка с уже седеющими висками, широкогрудого, с небольшим шрамом над бровью. Слегка похудел за последние дни, под глазами морщинки, а у губ залегли горьковатые складки.

С кухни доносился звук льющейся воды, пахнуло жареным беконом и свежесваренным кофе. Он чувствовал благодарность к этой женщине, что тут же заполнила пустоту. Можно даже не идти на сеанс к психоаналитику, благодаря Джоан он почти не ощутил неизбежной депрессии одиночества.