Хранители - Матильда Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы внимаем тебе, – заявил Бегемот, подперев рукой подбородок. Кир толкнул его в плечо.
– Хватит, – несколько нервно сказал он.
– Я вспомнила слова своей бабушки, которые я слышала от неё в детстве. Она тогда очень эмоционально сказала одну вещь… Что-то вроде: «ну вот, повылезали, ироды, и сил где-то набрались». Почему-то мне так запомнилось именно то, что они силы набираются.
– И ты автоматически слово «ироды» связала с мужским полом? – с сомнением спросил Бегемот, – Ты помнишь, при каких обстоятельствах это было сказано?
В ответ Вика качнула головой, не поднимая глаз. Но, увидев, как задрожала её рука, как она поспешила опустить её под стол, как сжались её губы, Дана поняла, что Вика помнит. Поймав взгляд Леонида, она увидела, что от него не укрылось волнение девушки.
– Могу я спросить: твой отец сейчас силён и здоров? – услышала Дана его ровный голос.
Вика метнула на него косой взгляд и снова уставилась в стол.
– Это имеет значение? – почему-то с вызовом спросила она.
– Имеет и очень большое!
– Отец умер после долгой болезни десять лет назад.
– Ты чувствовала себя в безопасности, когда он болел? – так же ровно спросил Леонид.
Дана не выдержала и снова положила руку на колено подруге. Оно мелко подрагивало. Та тоже стиснула руку Даны. Другую её руку Кир накрыл своей.
– Я и не видела его, – наконец ответила Вика, – уехала учиться и почти не приезжала домой. За ним мама ухаживала. Вот и всё.
Бегемот покачал головой, будто желая сказать, что нет, это далеко не всё, но расспросы свои прекратил. Вика снова встала и вышла, не обращая внимания на то, что у их стола стоял официант, расставляя тарелки с горячим. Дана следила за ней тревожным взглядом и не сразу поняла, что Леонид обращается к ней.
– Ваш выход, – он указал рукой на уходящую Вику.
Дана вздохнула и нахмурилась, чувствуя, что ей этого совершенно не хочется. Но он был прав: Вика сказала далеко не всё, и если она готова, то сейчас был подходящий момент. Кир же, не понимая, что происходит, поглядывал на них обоих. Потом, беспомощно махнув рукой, начал есть. Рыба в тарелке Даны издавала соблазнительный аромат, но ей пришлось, проглотив слюну, выйти из-за стола. Хотела же отдохнуть! Она не понимала, почему её так раздражает необходимость говорить с подругой. В конце концов, её никто не заставлял это делать. Даже в ответ на властный взгляд Бегемота она могла пожать плечами и остаться за столом. Ведь поговорить с Викой она могла наедине в другое время. Ещё больше раздражало то, что он видел её эмоции. Стараясь успокоиться, Дана медленно вышла на террасу. Там, к её удивлению, кроме Вики никого не было. Та стояла, опершись на перила и глядя на тёмный парк через дорогу. Плечи её подрагивали. Дана стала рядом и прижалась плечом к плечу Вики. Та вздрогнула и посмотрела на неё сухими глазами.
– Я знала, что ты придёшь, – криво улыбнулась она.
– Я не хотела, – честно призналась Дана, – заставили.
Вика пожала плечами и упёрлась взглядом в проезжающие под ними машины. Снова вечер и разговор на балконе. Нормальный такой уик-энд. То ли ещё будет….Ей страшно захотелось вернуться за столик.
– Милая… – с надеждой проговорила она, – если тебе не хочется, мы можем поговорить позже.
– Я ненавидела своего отца, – неожиданно твёрдо сказала Вика, – с тех пор как мне исполнилось десять. Боялась и ненавидела. Я знаю, что это ненормально.
– Он обижал маму?
Вика не ответила. Этот вопрос вырвался против её воли, и она не ждала ответа.
– Да. И я, сколько ни пыталась, не понимала, почему она так ухаживает за ним. Он и во время болезни продолжал её мучить. А она всё терпела. Я не в состоянии была это понять, поэтому уехала от них.
– Вы совсем не общаетесь?
– Перезваниваемся иногда. Она переехала, сейчас с кем-то живёт. Если она счастлива, я рада за неё.
Вика дёрнула плечами и отодвинулась, давая понять, что больше не хочет это обсуждать. Потом она потянулась и поцеловала Дану в щёку.
– Пойдём, – язвительно сказала она, – спустим шкуру с Леонида. Теперь его очередь. Судя по его желанию обличать других, о себе он рассказывать не хочет.
Дана улыбнулась. Эта мысль приходила и ей в голову.
– Мы его выведем на чистую воду наводящими вопросами, – пообещала она.
– Я на тебя уповаю, – засмеялась Вика и они, обнявшись, вернулись в зал.
Когда девушки сели за столик, им пришлось просить официанта подогреть их нетронутые остывшие блюда. Это было незамедлительно выполнено. Ели они в относительной тишине, в то время как Бегемот и Кир, практически расправившись со своим горячим, ожидали их.
– Ну, Лёня, – отламывая кусок булки, проговорил Кир, – я, конечно, не психолог, но догадываюсь, что уж ты-то нам расскажешь нечто из ряда вон выходящее.
– А мне кажется, что наоборот, – со стуком поставив бокал на стол, промолвила Вика, – Леониду совершенно нечем с нами поделиться, поэтому он и ведёт допрос с пристрастием, чтобы было время выдумать хоть сколько-нибудь интересную историю.
Бегемот никак не отреагировал на эту провокацию. Сложив приборы на своей тарелке, он промокнул салфеткой уголки губ и уставился своими потемневшими глазами на Дану. В зрачках его отражались яркие фиолетовые блики.
– А твой вариант?
Та с деланным равнодушием пожала плечами и покачала головой.
– Признаться, я жажду не столько услышать твою историю, сколько послушать о людях, которые окружают тебя по роду деятельности.
Бегемот кокетливо изогнул бровь.
– Вот как?
– Да. Я уже поняла, что ты очень наблюдательный человек. И, несомненно, уже досконально изучил характеры и проблемы людей в своём профессиональном кругу. Поделишься? Ещё мне интересно узнать, что тебя вообще привлекает в людях.
Кир, дожёвывая стейк, картинно сложил кончики пальцев и с преувеличенным вниманием уставился на друга, жестом приглашая его к рассказу.
– Твой выход, – повторил он ранее сказанное в отношении Даны, – мы все – внимание.
Дана не смогла подавить усмешку, отметив про себя, что Кир в этот момент до смешного напоминает ей актёра из фильма «Младенец на прогулке», который комично наблюдал, как его не умеющий читать приятель будет читать сказку похищенному ими ради выкупа малышу.
– Неожиданный поворот, – признался Бегемот после минутного молчания, – И я бы сказал, даже немного обидный. Я тут, понимаешь, готовлюсь жеманничать, отпираться, фантазировать о своей загадочности, а выясняется,
