Океан. Выпуск седьмой - Виктор Фомин

После обеда взялись за весла, и тут со всей очевидностью стало понятно, что эллипсоидная форма сечения веретена весла, предложенная Норманом, совершенно не годится. Весло должно хорошо вращаться в уключине, но как этого можно было достичь при таком профиле веретена?

Тур честил Нормана на чем свет стоит. Но и это еще не все. Ведь лопасти-то весел были увеличены по площади, и если отесать их веретена, то они будут слишком тонкими и недостаточно прочными. Что же делать? В конце концов мы закрепили весла такими, какими их сделал Норман, предварительно перепробовав несколько вариантов. При этом Норман давал советы. В конце концов я не выдержал и сказал Норману, что хоть я и не инженер, а всего-навсего жалкий лекарь, но я изучал правила наложения различных повязок, то есть десмургию, и знаю, что фиксировать прочно одно тело к другому можно лишь с помощью крестообразной повязки в виде восьмерки. Так мы и поступили.

Пока мы стоим, нас навещают многие гости, в том числе и работники огромной немецкой бумажной фабрики. Детлеф говорил с ними, и они сказали, что у них есть все, чтобы помочь нам. Мы решили поплыть туда, это всего двадцать километров от места нашей стоянки. Одновременно было решено опробовать новую систему фиксации весел. Мы быстро собрались, подняли якорь, поставили парус и пошли. Тут нам окончательно стало ясно, что весла работают плохо: они вращаются туго и держать их очень тяжело, так как они все время норовили лечь на боковую сторону эллипса. Провели эксперимент — приподняли весла, чтобы проверить, насколько эффективным будет весло с меньшей лопастью. Оказалось, что и так лопасть работает отлично.

Тут Норман опять стал говорить о том, что специалисты из Саутгемптона (это был специальный и очень дорогостоящий эксперимент) совершенно определенно рекомендовали увеличить размер лопасти. В конце концов Тур категорически заявил, что с такими веслами идти в океан будет просто легкомыслием.

Солнце село, стало быстро темнеть, и мотобот взял нас на буксир. Примерно минут через тридцать на мотоботе началось какое-то волнение, они стали кричать нам, что кто-то устал! Кто? От чего? Мотобот тащил за собой лишь буксирный конец, а мы по существу шли своим ходом. Ничего не поняв, мы разрешили им отдать буксир. Они тут же пошли к берегу, и только тогда мы обратили внимание, что за ними следом по берегу бегут два араба. Оказывается, мотобот их просто забыл, и бедняги бежали за нами добрых два километра.

Незаметно стемнело, мы убрали парус, мотобот взял нас на буксир, и мы пошли дальше. Вскоре показались гигантские факелы горящего газа, а затем и огни большой фабрики, которая перерабатывает на бумагу тростник. Мы ошвартовались к пирсу прямо в центре ее. Все вокруг грохочет, все в огнях, дыме, вода грязная, в ней плавают какие-то белые лохмотья. Хотели сменить место и стать, где немного потише, но вода там оказалась абсолютно грязной. Решили, что останемся на прежнем месте, хотя ночевать здесь было равносильно тому, что днем разбить палатку у памятника Долгорукому на улице Горького и попытаться уснуть. Но что делать? Они обещали нам помочь, и завтра мы увидим, насколько действенной будет эта помощь.

Завтра же мы снимем весла, сделаем веретена их круглыми и отпилим часть лопастей. После этого — в путь. Но вряд ли мы сможем сделать это за один день.

Рано утром, позавтракав, мы опять снялись с места, и мотобот перетащил нас из центра фабрики на дальний пирс, где находится огромный склад камыша, на котором работает фабрика. Отход и причаливание сопровождались жуткой суетой, криками на разных языках и постоянными окриками Тура, который справедливо боялся, что в такой многоязычной суматохе мы обязательно врежемся в пирс или протараним мотобот.

Ошвартовавшись, мы занялись веслами. Отвязали их, затем подъехал здоровенный портовый кран и перенес весла, как две спички, на пирс. Мы положили их на козлы, сделали круглый шаблон, и Дима приступил к работе. Когда он занес топор, Норман испуганно заорал:

— Что он делает?! Здесь нужен рубанок!

Пришлось объяснить, что Дима мастер своего дела и что на Руси издревле ставили дома и церкви одним только топором. Но даже после того, как Дима продемонстрировал свое искусство и все убедились в том, что топор в его руках служит лучше, чем рубанок в наших, Тур, Детлеф и Норман говорили, что у них екало сердце при каждом взмахе его топора. Дима сработал великолепно, а главное — быстро.

Немного о веслах. Когда они оказались на берегу, перед нами предстала просто трагичная картина: немецкий столяр Цилих, изготовлявший весла, сделал все отлично, но, надставляя лопасти, использовал клей, который растворился в воде. Поэтому лопасти разбухли, расклеились. Что же делать? Решили попытаться просушить дерево с помощью паяльной лампы, а потом покрыть лопасти эпоксидной смолой. Этим занялся Детлеф.

Дима тем временем стесал овал веретен весел, а мы стали обрабатывать их рубанком, затем шкуркой. Когда я в поте лица шкурил одно из весел, ко мне подошел Тур. Я сказал ему:

— Кулиш зен[10].

Он ответил:

— Пойдем, я покажу тебе му зен[11].

Мы пошли к другому веслу, где работал Дима, и он показал, где был этот самый «му зен». Оказывается, дополнительные накладки к этому веслу были сделаны недобросовестно: между ними и веретеном весла образовалась здоровенная щель. Дима постучал по накладке карандашом, и раздался характерный звук пустоты. Пришлось сверлить в накладках дыры и заливать пустоты эпоксидной смолой.

Тур очень удручен. Он потратил большие деньги на весла и паруса, они были сделаны в ФРГ. Действительно обидно. Столько было потрачено сил и средств, лодка сделана великолепно, но мы не можем плыть, так как весла не выдерживают никакой критики. А ведь лодка на воде уже шестнадцать дней, и она слегка погрузилась. Кроме того, мы стоим как раз у сточного коллектора, из которого выбрасывается в реку невероятное количество каустика и соляной кислоты, с помощью которых из тростника делается бумага… Чего доброго, и «Тигрис» растворится в этом ядовитом «бульоне».

«СЛАВСК» СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ

С выпущенными гуарами и поднятыми парусами «Тигрис» идет к Бахрейну. Но ветер, сильный южный ветер явно относит нас к Кувейту. В левый борт беспрерывно бьют крупные волны.

К вечеру волнение и ветер усилились. Все утомлены. Асбьёрн и Рашад страдают морской болезнью. Когда стало темно, решили стоять на вахте вдвоем по два часа. Начали с восемнадцати. Тур и Рашад, далее Карло и Герман, Норман и Н. Р., Детлеф и Асбьёрн, я и Тору, Норрис и Тур опять. Я завалился спать.

Примерно в 23.00 меня разбудил голос Тура:

— Все наверх!

Я быстро оделся. Ошалело свистел ветер. Сильная бортовая качка сотрясала лодку. Впереди маячили огни, это остров Файлака. Повернуть обратно? Но стемнело, и все манипуляции с парусом в это время были просто опасны. Решили спустить парус. Вскоре он лег на палубе, мы с Норрисом и Рашадом его свернули и закрепили к мачте. Детлеф между тем занялся подготовкой носового якоря. Мы решили встать на якорь. Мне, правда, казалось, что это опасно, и об этом я сказал, предложив выбросить плавучий якорь.

И все-таки вопреки моему совету Детлеф отдал большой носовой якорь. Но как только якорь лег на грунт, якорный канат лопнул, как нитка. Остался один якорь, маленький, на корме. Закрепили трос к нему. Выбросили. Якорь лег на грунт, трос натянулся и… отвязался. Мы потеряли последний якорь, оказавшись практически беспомощными.

Ветер и волны усилились. Все трещит и ходит ходуном. Хорошо еще, сегодня мы укрепили с Карло мачту, а затем подтянули форштаг — трос, который держит мачту спереди. Единственное, что может спасти нас сейчас, — плавучий якорь. На него и стали.

В 4.00 меня разбудил Асбьёрн. Я встал на вахту. Небо хмурое, сильный южный ветер. Лодка на плавучем якоре. Видны огни острова. Через час появился Тур, спросил, как дела. Решили дать SOS световым сигналом. Я взял специально приготовленный на этот случай фонарь-прожектор и стал сигналить. Но, увы, нас не поняли…

Норман всю ночь посылал SOS в эфир, но тоже безуспешно. И по рации нас никто не слышал. В 6.00, когда забрезжил рассвет, я пошел спать, забылся не надолго, но глубоко. Приснился мне наш «Тигрис», идущий на всех парусах к Бахрейну, он фыркал, скрипел и сопел, как большой старый бегемот.

Меня разбудил Детлеф. Удалось связаться со «Славском». Его капитан Игорь Антонович Усаковский тут же согласился помочь, и сейчас они идут к нам на выручку. Правда, подойти близко к нам судно не может, ведь здесь очень мелко. Они готовят мотобот и сваривают для нас новый якорь.