Эдемский Маг. ТОМ I - Игорь Швейц

Маврикий, казалось, тоже весь поддался тем самым думам:

— Конечно правда, главнокомандующий. Я бы не стал врать своему спасителю, который должно нам же послужить опорой в грядущей войне.

Саркис кивнул, задумчиво, но беспрестанно посматривая вдаль, где непрерывающейся грядой тянулись линии деревянных башен, что стояли вокруг города словно крепкий надёжный забор.

— Эта земля, укрытая чёрной плотной коркой; эти люди, носящие на своих плечах склизких глазастых демонов; эти муравейники, в которых могут жить только лишь отбитые ненормальные любители рабства, обречённости и ужаса… Всё это не могло родиться даже на самой грешной и ужасной земле. Было ясно с самого начала, что природа этого ужаса лежит далеко не здесь…

— Да… — задумчиво подтвердил Маврикий, грустно склонив голову. Винил себя, винил. — И, что самое главное, я лично был участником этого безумия. Даже больше. Я был одним из его создателей.

— Ты же раскаиваешься, так ведь?

Муравей поднял на мага глаза, наполненные болью и скорбью:

— Никакое раскаяние не повернёт время вспять. Всё давно сделано и давно уже подчинено. Людей Мартен превратил (в лучшем случае назову это) зомби. Сам город — это один большой тёмный котёл, дурно пахнущий отбросами, копотью и пылью. Адское пламя, что сжигает этот котёл — наши общие грехи. В эту победу грехов внесена лепта каждого из нас, как бы грустно и честно это ни звучало. Однако… Мы хотим покончить со всем этим и постараться помочь людям, что попали в прочную и неразрушимую клетку… Мы хотим сделать всё, чтобы доказать неправильность поступков Эрика и каждого из нас.

— Смерть Мартену! Смерть Мартену! Смерть врагу! Смерть врагу! — скандировала марширующая толпа, над которой высилось по меньшей мере шесть флагов. — Смерть врагу! Смерть врагу!

— Мдэ… Вы небось жили с думами об этом дне? С надеждой, что когда-нибудь ваш стройный марш обретёт жизнь? — произнёс Саркис, погружённый в свои мысли, как ложка в чай. Картина начинала складываться. Хоть и с мелкими трещинками и прорехами…

— Мы не просто надеялись. Мы знали, что рано или поздно Бог прекратит смотреть на этот ужас и ад. Все они… Всё это правительство давно показало, каковы их ценности и верования. Рабство, умерщвления, ложь, нищета, полная безоговорочная власть и тот самый страшный и ужасный грех на свете… Мне так стыдно что я был с ними всё это время… — Маврикий, казалось, был готов удариться в слёзы. Его глаза были влажны, а голос начал предательски дрожать.

— Ох, как же хорошо, что я покинул Эдем… Как бы я сейчас смотрел в глаза отцу, ощущая, как под прекрасными божественными садами наказанные, изгнанные и верящие в свою правду люди начинают творить на последней данной им для жизни земле вещи, что даже в аду никто бы не осмелился сделать… Неужели природа людей настолько ужасна? Неужели им надо так много? Власть, самовлюблённость, эгоизм и жадность — вот ради чего Демиург попал на эту землю.

Эти деревянные башни… Они привлекли внимание двух магов ещё тогда, когда они только вторглись в этот закрытый ото всех город. Башни, отстроенные по одной и той же схеме, составленные изящно и точно, без единой ошибки, срубленные как надо, безо всяких прорех и трещин.

— Мы с Демьяном и подумать тогда не могли, что эта конструкция может служить не для самой банальной оборонной функции. Нам казалось, что именно с этих деревянных, свежих на вид и на запах, бастионов должен вестись огонь по внезапным, появившимся из ниоткуда, безбашенным вторженцам. Неужели мы мыслили столь скучно и просто? Хотя вот так вот запросто такое и не измыслить, если уж говорить по сути…

— …пять высоких жёлто-коричневых башен, соединённых между собой сплошным деревянным забором. С виду вся эта диковинная конструкция просто обязана служить для обороны от попавших вовнутрь города врагов, но на самом деле всё это тайная, даже для бестолковых жителей, форма древнего заклятья… Вы хоть сами в это верите или до конца не осознали весь абсурд сказанного его лживым тюремным преступным языком? По его мнению, никто-никто в мире не заметил настолько огромных магических возмущений, допустил начертание подземных скрещённых туннелей под Чёрным городом, позволил Мартену использовать эту пятизвёздную пентаграмму, естественно и всенепременно составленную из обычных с виду деревянных построек, и ко всему прочему дал возможность целому сонму демонов из ада ворваться в наш обычный спокойный мир без единого факта сего действия? Боже, это же абсурд! Просто абсурд! — почти обезумев прокричал мужчина под простым мешковатым капюшоном.

— И вы готовы поверить в это? — пробасил ещё один голос с другого конца круглого большого стола, на сей раз спокойно и совершенно без какой-либо нотки агрессии. — Мало ли что сказал полоумный дедок. Любое его слово на веру брать не следует. Пентаграммное заклятье требует исследования и доказательств… Хоть символ Сатаны и подходит для Церкви того города, вынужден признать… — скрупулёзно добавил мужчина в конце.

В гнетущей полутьме было видно разве что кружившую у потолка пыль. Вокруг зелёного добротного круглого стола, по краям изукрашенного, совершенно по-аристократски, в различные золотые завитушки и розочки, сидели четыре силуэта и на голову каждого был вздёрнут деревенский дешёвый капюшон. И лишь одного из них выдавал начертанный прямо на рукаве крест. Крест Бога. Крест того, кто явно был архимагом одной из башен Церкви Господа.

Дискуссия архимагов продолжалась:

— Преступнику Авиаду здесь верят единицы или я тогда не понимаю надетых на нас, противно воняющих и грязных деревенских балахонов. Мы точно не верим ему. Авиад попросту защищает свою шкуру, ведь не хочет вновь оказаться за решёткой. И стоит ли нам идти на штурм Цитадели Сатаны? Следует ли направлять туда войска, врываться вовнутрь города и нарушать устоявшийся миропорядок? — остальные фигуры молчали, а комнату окутывала завеса тишины и мрака. — Даже если он и использовал магическое заклятье Пентаграммы, разве нам не всё равно? Чёрный город погряз во тьме ещё года три назад, ничего уже не исправить. Церковь Сатаны как была, так отныне и будет существовать в таком виде, в каком существует по наши дни. Что думаете? — голос неизвестного говорящего, по ауре маны совершенно точно высокопоставленного архимага, под конец сей