По заказу - Дик Фрэнсис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что же мне теперь делать? Снова взять револьвер и перезарядить его?
И куда он исчез? Спрятаться у меня в квартире можно было только в двух-трех укромных уголках. Я опять приблизился к двери кухни и поднял трубку домофона, чтобы нажать на кнопку и вызвать на поиски сидящих внизу охранников.
Но не успел туда позвонить.
Питер появился в коридоре, закрыв дверь одной из спален, и двинулся прямо ко мне. Он приоткрыл рот и злобно ухмыльнулся, сверкнув зубами. По его глазам было видно, что он, как и прежде, готов меня убить. Нет, теперь Питер не станет убивать расчетливо и хладнокровно, спланировав мою смерть как некое «очищение» или «санитарное действие», а набросится с бесконтрольной яростью. Ведь после моего удара он рассвирепел и обезумел. Да и я тоже.
Питер прыгнул на меня. Я попробовал отскочить в сторону и укрыться на кухне, но он воспользовался моей искусственной рукой как клюшкой и размахнулся, собираясь ударить меня по голове.
«Ну, это уже нахальство, – подумал я. – Обычно так поступал я сам, играя по давно разработанным мною правилам».
Я увернулся, и удар оказался смазанным. Он лишь слегка задел мое плечо. Отпихнул Питера, он упал и прополз по коридору на коленях, но быстро поднялся на ноги, приготовившись к новому нападению. Я уронил домофон, попятился на кухню и попытался закрыть дверь.
Он просунул ногу в образовавшийся проем и с силой толкнул дверь. Я прижался к ней и оперся о косяк, преградив ему путь. Однако он обладал недюжинной мощью сумасшедшего и вдобавок двумя здоровыми руками.
Я осмотрелся и стал искать оружие. Мой карман был набит пулями, но револьвер остался в гостиной. Конечно, я мог бы без труда пристрелить Питера в ванной, но понял это слишком поздно.
В ящике соснового буфета лежало множество кухонных ножей, однако он находился в дальнем конце комнаты, около плиты, и мне пришлось бы отойти от двери, чтобы до них добраться. Был ли у меня выбор? – задал я себе вопрос. Похоже, я начал медленно проигрывать схватку, предоставив ему право добить меня.
Я опять спросил себя: допустим, я раздобуду нож, но смогу ли пырнуть им Питера, загнать его в грудь между ребер? В свое время я был знаком с одним омерзительным злодеем, признавшимся мне, что убийство ножом – драгоценный опыт, который невозможно забыть. Он с наслаждением описывал, как ему нравится чувствовать на своей руке теплую кровь жертвы, текущую из открытой раны. Я часто пытался забыть этот страшный образ, вычеркнуть его из памяти, но не добился успеха. Сумею ли я заколоть Питера ножом и ощутить его теплую кровь?
Он ворвался в открывшуюся дверь, ударил меня, и я упал, распластавшись на полу.
Но тут же вскочил и подбежал к буфету с ящиком для ножей. Питер схватил меня за шею, разорвал воротник и оттащил от буфета. Он сам потянулся к нему. Я навалился на него, тоже держа рукой за шею, и отшвырнул назад.
Но битва была мною проиграна.
Рукопашная схватка совсем не проста, если у вашего противника вдвое больше рук и он способен без колебаний впиться в вас зубами и ногтями.
Питер вонзил ногти в мое и без того ноющее запястье, подтащил мою руку к своему рту с помощью звенящих наручников и прокусил ее. Однако я не сдавался и отталкивал его от ножей. Он снова ударил меня и, впившись зубами, прокусил мой большой палец. Я решил, что он вот-вот целиком откусит его.
Расстегнув воротник, я изловчился и вырвал руку.
Он добрался до ножей.
А я выбрал первую попавшуюся на глаза вещь. Мой верный штопор для однорукого. Его острый зубец поблескивал на полке рядом с бокалами для вина. Да, вот это надежное оружие, и оно мне пригодится!
Я попробовал проколоть этим острием его спину, но не смог добраться до нее через плотный пиджак.
Питер взял из ящика длинный, широкий разделочный нож и повернулся. Я знал, что у него острый конец. Потому что сам затачивал нож.
Значит, это моя кровь согреет его руки.
Он все еще улыбался зловещей улыбкой, а его рот, как и раньше, был широко раскрыт. Я давно знал, что ненависть может сделать с человеком нечто ужасное, с трудом поддающееся описанию.
Он шагнул вперед, а я отпрянул. Два широких шага, и мне удастся прижаться к стене.
Когда Питер устремился ко мне, я глубоко вонзил острие штопора в мякоть между большим и указательным пальцем его правой руки.
Он взвизгнул и выронил нож. Штопор пронзил руку. Металлический кончик был ясно виден – он торчал из ладони. Питер ухватился за штопор, тщетно пытаясь извлечь его.
Я отпихнул безумца и выскочил из кухни. Первая дверь слева мне бы никак не помогла: она была заперта, а ключ лежал у Питера в кармане. Я двинулся направо, промчавшись по коридору в ванную. И заперся в ней.
Спустя какое-то мгновение я услышал его шаги.
– Сид, – предупредил он. Его голос звучал очень спокойно, и он явно находился около двери. – Я сейчас вернусь за револьвером, приду сюда и убью вас.
«Где же этот проклятый полицейский?» До меня донеслись щелчки затвора. Один, затем второй.
– Очень интересно. Ты меня позабавил, – иронически заметил я.
И понадеялся на Всевышнего, что Питер не принес с собой другого оружия.
– Ну как, Сид, что мы теперь будем делать? – спросил он через дверь. – Наверное, я подожду здесь, пока не явится ваша подружка. А тогда вы к ней выйдете.
Не знаю, не уверен, кому из нас первому стало ясно – Питеру или мне, – что Марина не вернулась домой.
Очевидно, я провел в ванной более часа. Не отпирал дверь, а Питер никак не мог проникнуть внутрь. Хотя несколько раз пробовал. Сперва он постарался выломать дверь, пиная ее ногами. Я прислонился к ней и чувствовал эти удары по дереву. К счастью, коридор был так узок, что не позволял ему разбежаться и одним махом вышибить задвижку. Затем он попытался приоткрыть дверь ножом с резной рукояткой и сам сообщил мне об этом, но дерево не так-то просто подпилить ножом, даже очень острым. Я решил, что для осуществления подобного замысла ему понадобится целая ночь. И обрадовался, что в моей квартире нет топора.
Телефон звонил несколько раз. Я слышал, как мой новый автоответчик неизменно включался после семи звонков и словно действовал по моему приказу.
Похоже, что полицейские подъехали к моему дому и, наверное, продолжают мне звонить. Им нужно будет остановить Марину, когда она вернется. А женщины тем временем встретятся с настоящим Чарлзом Роландом.
«Долго ли им придется ждать в холле?» – задал я себе очередной вопрос.
И ответил: конечно, долго. Они не захотят войти в квартиру, где засел убийца с заряженным револьвером и острым ножом.
Телефон зазвонил снова.
– Возьми трубку, Питер! – выкрикнул я через дверь.
Однако до меня не донеслось ни звука. Он как-то незаметно притих и уже давно не напоминал о себе.
– Питер, – заорал я, – возьми эту чертову трубку!
Но автоответчик опять сделал это за него.
Жаль, что со мной в ванной не было мобильника. Он лежал в футляре на столе в гостиной, и я также улавливал его звонки.
Я сидел на краю ванны, в полной темноте. Выключатель находился снаружи, в коридоре, и Питер сразу погасил свет. Сквозь узкую щель под дверью пробивалась лишь его полоска. Я неоднократно нагибался или садился на корточки, пробуя заглянуть в эту щель, но всегда безуспешно. Наконец в коридоре мелькнула тень Питера, то ли отходившего, то ли вставшего поодаль от двери. Впрочем, с тех пор миновало не менее четверти часа. Что же он делал?
И по-прежнему ли он сторожил меня в коридоре?
Я встал и приложил ухо к двери. Тишина.
Пол стал влажным и скользким. Я смог почувствовать это моей правой ногой.
Что он успел натворить?
Не разлил ли Питер под дверью какую-то легко воспламеняющуюся смесь? Не задумал ли он сжечь меня заживо?
Я торопливо опустился на колени и пощупал жидкость пальцем. Дотронулся им до носа и понюхал. Нет. бензином не пахло. Я бы тотчас узнал его запах.
Но и этот запах тоже был мне хорошо знаком. Запах крови.
Да, очевидно, это была кровь Питера, хотя нанесенная мною рана не могла вызвать столь обильное кровотечение. Как-никак ладонь – это не аорта.
Я робко отпер дверь ванной и выглянул наружу. Питер сидел на полу в коридоре, чуть левее. Он наклонился к стене цвета магнолии.
Его взгляд бесцельно блуждал и остановился на мне.
Меня удивило, что он еще в сознании. Кровь залила весь пол в коридоре.
Он воспользовался ножом с резной рукояткой и отличным, остро заточенным концом.
Питер так глубоко разрезал себе левое запястье, что мне бросились в глаза его кости. Я и раньше видел нечто подобное.
Приблизившись к нему, я вышиб ногой нож из его руки. Просто желая себя обезопасить.
Он попытался что-то сказать.
Я наклонился и прижал ухо к его рту. Голос Питера был до того слаб, что я с трудом его расслышал.