Военные мемуары - Призыв 1940-1942 - Шарль Голль

Однако вскоре стало ясно, что это не удовлетворит англичан. Их действия направлялись из Лондона весьма влиятельными органами, осуществлялись на месте группой людей, лишенных щепетильности, но располагавших большими средствами, одобрялись Форин-офисом, которое иногда сетовало по этому поводу, но никогда не высказывало своего отрицательного отношения. Их поддерживал премьер-министр, чьи двусмысленные обещания и наигранные эмоции вводили в заблуждение относительно его намерений. Все это было направлено на то, чтобы обеспечить повсюду на Востоке руководящее положение Великобритании. Проводя свою политику, Англия намеревалась с помощью то завуалированных, то грубых методов занять место Франции в Дамаске и Бейруте. Набить себе цену - вот тот прием, который англичане собирались использовать в своей политике, стараясь внушить, что любая уступка с нашей стороны Сирии и Ливану является лишь результатом их доброго посредничества. Они начали бы подстрекать местных правителей к выдвижению все растущих требований, а затем поддерживать провокации, порождаемые такой политикой. Одновременно англичане попытались бы, выставив французов в невыгодном свете, направить против них местное и международное общественное мнение и тем самым отвлечь от себя народное недовольство, вызванное английской политикой притязаний в других арабских странах.

Едва были принято совместное решение о вступлении в Сирию, как сразу же стали выявляться намерения англичан. В связи с тем, что Катру готовил свой проект декларации о независимости, сэр Майлс Лэмисон потребовал, чтобы декларация была провозглашена одновременно от имени Англии и "Свободной Франции". Я, естественно, выступил против этого. Тогда английский посол стал настаивать на том, чтобы в тексте декларации было указано, что наше обещание подкрепляется английскими гарантиями. Я отверг и это требование, ссылаясь на то, что слово, данное Францией, не нуждается в иностранных гарантиях. 6 июня, накануне дня выступления войск, Черчилль направил мне телеграмму, в которой он выражал свои дружеские пожелания и настаивал на том, что эта пресловутая гарантия имеет чрезвычайно большое значение. Я поблагодарил его за дружеские пожелания, но не ответил на вопрос о гарантии. Нетрудно было заметить, что наши партнеры хотели создать впечатление, что если Сирия и Ливан обретут независимость, они этим будут обязаны Англии. Это позволило бы англичанам в дальнейшем занять позицию арбитра между нами и государствами Леванта. В конечном итоге декларация Катру осталась такой, какой она и должна была быть. Однако как только Катру провозгласил ее, лондонское правительство отдельно и от своего имени опубликовало другую декларацию.

Военная кампания, которую мы должны были начать, вызывает в моей памяти ужасные воспоминания. У меня свежи в памяти мои полеты между Иерусалимом, где находился мой штаб, и нашими храбрыми войсками, которые продвигались к Дамаску. Я помню, как навещал раненых во франко-английском полевом госпитале г-жи Спирс и доктора Фрюшо. По мере того как я узнавал, что многие наши лучшие солдаты гибнут на поле брани, что генерал Лежантийом тяжело ранен, полковник Женэн и капитал 3-го ранга Детруайа убиты, а майоры Шевинье, де Буассуди и де Вийутре получили тяжелые ранения и что, кроме того, большое количество доблестных офицеров и солдат храбро сражаются на другой стороне и гибнут от нашего огня, что 9 и 10 июня на реке Литани, 12 июня под Киссуа, 15 и 16 июня под Кюнейтрой и Эзраа в ожесточенных боях пали многие французские солдаты обоих лагерей и их английские союзники, я испытывал по отношению к тем, кто выступал против нас из-за соображений чести, смешанное чувство уважения и сострадания. В то время как противник держал Париж под своим сапогом, вел наступление в Африке, проникал в страны Леванта, проявленное мужество и потери в этой братоубийственной войне, которую Гитлер навязал военачальникам, попавшим под его иго, представлялись мне чудовищной тратой французских сил.

Но чем горестнее сжимается мое сердце, тем больше крепнет во мне решимость положить этому конец. Такие же чувства, впрочем, испытывают и все бойцы "Свободной Франции", о которых можно сказать, что ни один из них не дрогнет. То же самое чувствуют и наши соотечественники в Египте, которые на собрании в Каире по случаю первой годовщины 18 июня встречают мою речь единодушным одобрением.

В тот день можно было надеяться, что Денц намерен положить конец этой одиозной борьбе. Кстати, в этой борьбе у него уже не было никакой надежды на благоприятный исход. В самом деле, стало известно, что Бенуа-Мешен, посланный правительством Виши в Анкару, чтобы добиться у Турции разрешения доставлять подкрепления, направляемые в Левант, через турецкую территорию, получил отказ. С другой стороны, разгром Рашида Али в Ираке и его бегство 31 мая в Германию открывали союзникам путь в Сирию через пустыню и Евфрат. После этого немцы уже не торопились с посылкой новых воинских частей в арабские страны. Наоборот, самолеты, направленные туда ранее, были переброшены в Грецию. Две французские авиационные эскадрильи, прибывшие из Северной Африки через Афины, где немцы снабдили их всем необходимым, являлись единственным подкреплением, которое с начала военных действий прибыло в Левант. А между тем нами, было получено из Вашингтона сообщение, что 18 июня политический директор Верховного комиссара Леванта Конти обратился к генеральному консулу США в Бейруте с просьбой срочно узнать у англичан, какие условия они и "деголлевцы" считали бы приемлемыми для прекращения военных действий.

Предвидя последствия такого обращения и в виде предосторожности 13 июня я сообщил Черчиллю, на какой основе, по-моему мнению, могло бы быть заключено намечавшееся перемирие. Во время заседания у сэра Майлса Лэмпсона 19 июня, на котором присутствовали Уэйвелл и Катру, я составил в том же духе текст условий. Они представлялись мне удовлетворительными для нас и приемлемыми для наших противников. "Соглашение, - писал я, - должно основываться на следующем: почетные условия для всех военнослужащих и гражданских чиновников; гарантии прав и интересов Франции в Леванте со стороны Великобритании; осуществление представительства Франции в Леванте властями "Свободной Франции". Я подчеркнул, что "все военнослужащие и гражданские чиновники, кто пожелает, а также и их семьи, могут остаться, а остальные будут репатриированы". Но я добавлял, что "союзники оставляют за собой право принять меры к тому, чтобы обеспечить каждому подлинную свободу выбора". Наконец, чтобы опровергнуть слухи, которые распространялись Виши, я заявлял, что "никогда не предавал суду тех из своих товарищей по оружию, которые сражались против меня, выполняя полученные приказы, и что я не намерен делать это и в данном случае". Таковы в основном были те положения, тут же принятые англичанами, которые были срочно переданы по телеграфу в Лондон, чтобы сообщить их в Вашингтон, а оттуда в Бейрут.