Пройти чистилище - Чингиз Абдуллаев

Эшби попросил Кемаля задержаться на несколько минут. Получив его согласие, адвокаты оставили его одного в комнате с мистером Эшби. И только когда они остались, наконец, одни, Эшби сказал:

— Вы хорошо держались, мистер Кемаль.

— Благодарю вас, — наклонил голову Кемаль, — я буду считать это вашим комплиментом.

— Так и есть, — ответил Эшби, — вы выиграли важную партию. Но у меня есть предчувствие, что мы с вами скоро встретимся. Конечно, вы здорово все нам подпортили с этим письмом Тома. И со своим признанием, что действительно были в Балтиморе. Мы ведь строили свое обвинение на предполагаемом отрицании своей поездки в Балтимор.

— Сожалею, что не сумел вам угодить, — с юмором ответил Кемаль.

— Вы сами придумали для себя правила, по которым и сыграли с нами, — сказал Эшби, — и мы проиграли. Но я думаю, вы одержали пиррову победу. Пройдет не так много времени, как уже мы предложим вам игру по своим правилам, и тогда вам придется в нее сыграть.

— Всегда готов с вами встретиться, мистер Эшби. Мне нравится ваш аналитический ум.

— А мне ваш.

— Если вас выгонят из ЦРУ, приходите работать ко мне в компанию, — предложил Кемаль Аслан, — я с удовольствием вас возьму к себе.

— Думаю, это будет не скоро.

— Как знать, — загадочно произнес Кемаль.

— Мистер Кемаль, я присоединяюсь к извинениям, которые вам принесли прокурор и мистер Кэвеноу. Но от себя лично хочу вас предупредить — я не верю ни единому вашему слову.

— Очень мило. Вы хотите снова меня арестовать?

— Как только у меня будут достаточные основания, — заявил Эшби, — теперь я знаю как нужно вести с вами диалог. И постараюсь найти неопровержимые доказательства вашей антиамериканской деятельности.

— По-моему, вы меня шантажируете, — подумав, произнес Кемаль, — вы опять переходите грань своих полномочий.

— На этот раз нет. Просто предостерегаю. Отныне я превращусь для вас в настоящий кошмар. Я буду преследовать вас каждый день, каждый час. И сделаю все, чтобы доказать вашу причастность к шпионской деятельности погибшего Тома Лоренсберга.

— Опять вы про него, — поморщился Кемаль, — это даже некрасиво. Вы ведь знаете, что он мой бывший друг. Зачем каждый раз о нем напоминать?

— Извините. Возможно я был несколько некорректен.

— Да, кстати насчет корректности, у меня к вам, большая просьба, мистер Эшби. Это личная просьба. Скажите, вы женаты?

— Это имеет отношение к нашему делу? — спросил, улыбаясь, Эшби. Ему положительно нравился этот тип.

— Самое прямое, так вы женаты или нет?

— Нет, а почему вы спрашиваете?

— Но у вас есть любимая женщина?

— Конечно, есть.

— Дело в том, — сказал немного грустно Кемаль, — что моя женщина довольно известный человек. Я ее очень люблю и собираюсь с ней встречаться. Мне бы не хотелось, чтобы ваши люди сидели в наших постелях или подглядывали в замочную скважину.

— Этого не будет. Как ее зовут?

— Сандра, — чуть поколебавшись ответил Кемаль. — Сандра Лурье. Она вице-губернатор Луизианы.

— Кто? — вот уж действительно этот Кемаль мастер удивлять всех.

Эшби не поверил услышанному.

— Миссис Сандра Лурье, — четко произнес Кемаль, — она вице-губернатор штата.

— Вы с ней встречаетесь? — спросил ошеломленный Эшби

— Да, и я не хотел бы, чтобы у нее были неприятности из-за меня. Надеюсь, вы не подозреваете, что и она вражеский шпион?

— Не подозреваю

— В таком случае, прошу вас оградить эту женщину от скандальных рубрик в газетах и журналах. Это просто некрасиво при ее положении.

— Вы раньше с ней встречались?

— Да, — честно ответил Кемаль.

— Хорошо, — кивнул Эшби — на вашу личную жизнь будет наложено табу. Но и вы должны мне обещать кое что.

— Что угодно мистер Эшби.

— Встречаться со мной раз в месяц и обедать. Вы не возражаете против такого предложения?

— Против такого не возражаю, — усмехнулся Кемаль, — а для чего вам мое согласие? Я все — таки не понимаю, чего вы добиваетесь?

— Выяснить, настоящий ли вы Кемаль Аслан. Родившийся в Филадельфии и выросший в таком странном болгарском городке Елин-Пелин.

— Можете не проверять. Я и есть тот самый Кемаль Аслан.

— Этого я вам не обещаю. Проверять будем все равно.

— Ваше право, мистер Эшби.

Он поднялся со стула.

— Я вам больше не нужен?

— Нет, благодарю вас.

— До свидания, — Кемаль протянул руку Эшби.

Тот с удивлением посмотрел на стоявшего перед ним человека. Потом сказал словно бы про себя:

— А почему бы и нет. Вы, во всяком случае, были достойным противником.

И протянул свою руку в ответ. Рукопожатие было сильным, до хруста костей. Оба профессионала смотрели друг другу в глаза. Эшби словно хотел сказать, что знает, кто именно стоит перед ним и кто скрывается под именем «Вакха». А Кемаль Аслан смотрел в глаза Эшби и словно говорил, да, я профессионал, но постарайся доказать мне это в честном поединке, выиграй у меня партию и тогда я признаю твое превосходство.

Пожав руку мистеру Эшби, Кемаль вышел из кабинета.

Его снова окружило журналисты. К нему протиснулся Тадао Имацу.

— Хорошие новости, — сказал он, — на бирже наши акции пошли вверх.

— Очень хорошо, — улыбнулся Кемаль, — у тебя есть еще какие-нибудь новости?

— Есть, — почти закричал Имацу, такой стоял в коридоре шум, — у нас в компании появился солидный адвокат, который будет постоянно вести наши дела.

— Хорошо, — кивнул в ответ Кемаль.

Полицейские расталкивали журналистов, давая ему проход.

— Вы подадите в суд на ФБР? — спросил кто-то.

— Нет, — улыбнулся Кемаль, — только что я узнал о повышении котировок наших акций. Думаю, они сделали мне неплохую рекламу.

— Вы можете сказать что-нибудь по поводу предъявленных вам обвинений? Несколько слов?

— Полная чушь.

— Вы останетесь после этого в Америке или уедете в Турцию?

— Я американский гражданин.

Журналистов было человек тридцать и они бежали по коридору за ним.

— Вы приняли извинения Кэвеноу?

— Конечно. Он профессионал, выполняющий свой долг. Жаль, что он ошибся. Америка нуждается в таких людях.

— Вам не кажется, что вы стали жертвой заговора?

— Нет, просто на этот раз ФБР и ЦРУ ошиблись. Это иногда бывает.

— Вы по-прежнему будете руководить своей компанией?

— Вы же сами сказали, что она моя компания, Почему ее должен возглавлять кто-то другой?

— Спасибо, господа, — закричал Имацу, — прошу вас больше не беспокоить мистера Кемаля Аслана.

Они прошли ворота и вышли на улицу. У автомобилей стояли еще человек двадцать. Здесь же были адвокаты Кемаля.

— Вы видите рядом с Розенфельдом человека? Говорят, он один из лучших юрисконсультов, — зашептал Имацу, — вон он стоит в стороне.

Кемаль пригляделся к знакомой фигуре. И вдруг широко улыбнулся. Новым юридическим советником и консультантом их фирмы стал взятый Имацу на работу в отсутствии Кемаля мистер Питер Льюис, связной советской разведки в Нью-Йорке.

Круг замкнулся. Он был победителем.

Интерлюдия

Он лежал так уже много дней и ночей. Тело привычно не шевелилось, мускулы были расслаблены, глаза закрыты, почти все обменные процессы замедлены. Он лежал между жизнью и смертью, с удивлением приподнимаясь иногда над собой и оглядывая это тяжелое немощное тело молодого человека, заросшее лицо, вытянутые руки. Ему казалось странным, что проходят годы, а он по-прежнему остается в таком положении, не пытаясь выйти за оболочку своего тела. Где-то далеко в глубинах подсознания вспыхивал и тлел огонек разума, который не понимал, почему мозг не получает новой информации, почему он обречен на многолетнюю спячку, словно заколдованный.

У него давно ничего не болело, ничего не тревожило тлеющего огонька разума, вспыхивающего в немощном теле. Иногда он с удивлением обнаруживал какую-то энергию, вливаемую в его тело и это заставляло редкие клетки, все еще способные на размножение и деление мучительно искать выхода в попытках воссоздать разум спящего существа.

Время от времени в палате рядом с ним появлялись какие-то неведомые белые существа и громко говорили на уже забытых языках. Часто он пытался вспомнить, кем он был до того, как попал в эту палату, но мозг упорно отказывался воспроизводить события, предшествующие катастрофе. Словно магнитная лента, затертая до основания, с которой удалена запись и которая способна лишь шипеть, обнаруживая помехи в собственном исполнении.

Очень часто он проваливался в спасительный сон и на долгие месяцы отключался от всех проблем, не пытаясь больше осознать и понять, почему он здесь и что заставляет проблески его разума пребывать в столь немощной оболочке.

Десять лет назад он вдруг почувствовал, как этот огромный статичный мир его тела начинает меняться и его куда-то перевозят. Путешествие было долгим, он это почти бессознательно чувствовал. Но с тех пор больше ничего не менялось и он по-прежнему пробуждался в своем замкнутом рамками его сломанного черепа мире.