Князь Рус - Наталья Павлищева

– Ты им и был давным-давно, только силы своей не знал, а ныне знаешь.

– То не моя сила…

– Я не об этом, Волхов. Людей не чурайся, в одиночку погибнешь.

– Это они меня чураются.

– А как ты думал, такое увидеть? Но почему еду не берешь?

Колдун помолчал, усмехнулся:

– Не хочется ничего…

Они долго сидели, глядя на двух синичек, деловито сновавших туда-сюда. Лес звенел тысячами голосов, всюду что-то пищало, ползало, свистело, перекликалось… Жизни не было дела до них и их забот, она текла своим чередом.

– Мста сама не своя ходит. Чего от нее бегаешь?

– Жаловалась?

– Нет, из нее слова не вытянешь. Сам вижу.

– Ни к чему ей с колдуном знаться! – Волхов поднялся с пня, на котором сидел. – Скажи, чтоб не подходила и меня не искала!

Тимар тоже встал.

– Ничего я говорить не стану! Мста не телок, чтоб ее куда на веревке тащить или за ногу привязывать. – И уже уходя, вдруг бросил: – Она не дочь Чигиря, у Мсты отец колдуном был.

– Стой! – Волхов бросился следом за Тимаром. – Откуда знаешь?

– Сама сказала. Видно же, что и в ней ведьмино есть…

– А… где отец?

– Не ведаю. Погиб, что ли…

– Все одно, скажи, чтоб держалась подальше.

Топая к веси, Тимар ворчал:

– Ничего я говорить не буду…

Первак с охотниками вернулся быстро, словно они бежали всю дорогу. Принесли далеко не всю рыбу, что добыли, много бросили недокопченной, не до нее. А выбравшись на свою поляну, замерли – ее население словно удвоилось! И только увидев рослую фигуру Руса, Первак понял, что пришли их Роды.

Рус пошел навстречу, радостно улыбаясь:

– Низкий поклон хозяевам. У вас гости нежданные, но мы недолго, уже свои дома ставим спешно.

Первак крутил головой, не совсем понимая. Если страшными чужаками, испугавшись которых отправил гонца Чигирь, были сородичи Руса, то их зря сорвали с хорошей ловли?

Подошел сам Чигирь, кивнул на Руса:

– Они нас от смерти спасли, Первак. – Помотал головой, словно что-то вспоминая: – Если б не они…

– Что тут было?

– Да уж все быльем поросло. Потом расскажем. Ты прости, что распоряжаюсь, точно ты гость, а я хозяин, но вы с дальней дороги, разреши попотчевать сначала, – Рус повел рукой, приглашая к костру.

К охотникам уже бросились их родные, галдя, принялись рассказывать, видно, что-то страшное.

А к князьям с другой стороны поляны спешил Словен. Перваку и объяснять не нужно, кто это, одного взгляда достаточно, чтобы понять – брат Руса.

И снова стояли три князя – сильные, рослые, лучшие в своих Родах. Родах, два из которых уже поневоле слились за время долгого пути, а теперь предстояло объединиться и с третьим. И от мудрости этих троих во многом зависело, будет ли крепким новый Род, сможет ли выжить и противостоять нападкам врагов. Станут тянуть каждый на себя – пропадет Род, сумеют править мудро – окрепнет. Смотревшим на своих князей родовичам так хотелось, чтобы все получилось.

Жизнь потекла своим чередом. Перетаскали с берега и из лодок все награбленное, оказалось с прибылью, у чужаков нашлось немало и своего – хорошие сети, гарпуны, ножи, много шкур, но главное – оружие! Такого у родовичей не было…

Задумчиво глядя на него, Первак покачал головой:

– Они вернутся, пройдет время, и они вернутся…

– Они так перепугались, что надолго забудут дорогу сюда, если вообще остались живы!

– Если хоть один выжил, то запомнил, что здесь богатая весь, найдутся те, кто не поверит рассказам, а эти люди привыкли грабить и убивать.

– С чего ты взял? – Рус спросил, просто чтобы что-то сказать.

– Ты на их оружие посмотри. С таким топором на медведя или лося не ходят и деревья им не рубят. Таким только убивать…

Рус и сам обратил внимание на страшные топоры врагов. Они вызывали ужас и восхищение одновременно. Прекрасно отполированный камень выточен умелой рукой, отверстие, в которое вставляют рукоять, гладкое, от всего оружия веяло такой же мощью, какая была в самих людях, его державших. Тяжелым топором не всякая рука не то что ударит, даже замахнется, силища нужна огромная. Да, таким оружием только убивать, причем не зверя – человека.

А это значило, что путь к их веси нашли убийцы, которые обязательно вернутся, пусть не сейчас, не в следующем году, но Первак прав – пройдет время, оставшиеся в живых забудут пережитый ужас и поведут следующих за добычей и рабами.

И выхода было всего два – либо самим браться за такое же грозное оружие, окапываться рвами, защищаться тынами и жить в страхе перед нападением, либо… уходить из этих мест.

Но пока беда не пришла, нужно продолжать жить. Снова спешно ставились дома, теперь уже с помощью родовичей Первака. Тем странно обзаводиться жильем наспех, пытались показывать, как ставить на века. Но рубить огромные лиственницы некогда, лето коротко, можно не успеть обзавестись крышей над головой.

Снова запасались и запасались, стараясь не думать о будущей опасности, не терять ни одного погожего денька… Коптилось мясо, птица, сушились травы, стучали топоры, весь жила общей жизнью всех трех Родов. Хозяева поляны решили, что пришлым ни к чему селиться отдельно, да и выживать легче сообща. Произошло то, о чем загадывали родовичи еще у себя в веси: молодежь быстро слюбилась меж собой, как рвать по живому, если видно, что дочь готова уйти к пришельцам, а сын привести к себе любушку оттуда же? Не лучше ли поселиться вместе?

Пар действительно образовалось много, парни и девушки словно ждали этой встречи. Вот и приходилось сразу учитывать будущие семьи, ставя жилища и для них. Князья смеялись: как же вырастет Род на следующий год?

Но заботы были радостные, если бы не воспоминания о нападении, жить да жить…

Ливень, не слишком частый для этих мест, начался, как всегда, неожиданно. Сначала зашуршало где-то вверху, потом капли застучали и по нижним листьям, и, наконец, полилось рекой. Звери укрылись в норах, кустах, уползли в траву, люди спрятались под крыши, и только одинокая фигура пробиралась через мокрые заросли. Кому это не сиделось в доме?

Волхов сидел в своем жилище, чиркая костяным ножом по шлифовальному камню, – даже колдун должен иметь хорошее оружие. Он ни с кем не собирался биться, но резать мясо тоже чем-то нужно. Одиночество – вот отныне его судьба. В Треполе от колдунов шарахались, не подпуская близко к жилью. Волхова никто не гнал, но он сам решил уйти. Постепенно закрадывалось сомнение: а может, не стоило уходить? Но вернуться он уже не мог, разве когда-нибудь позже… Скоро закончится теплое лето, наступят ненастные осенние дни, потом все заметет снегом, а он будет один. Страшную цену предстояло платить Волхову за помощь Чарга. Успокаивало только сознание, что не для своего ублажения попросил эту помощь, помогал родовичам.