Сокровища Сьерра-Мадре. «Шкода» ZM 00-28 - Б Травен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сколько ему может быть лет?
— Лет тридцать или тридцать пять.
— Особые приметы?
— Не помню. Волосы темные… Да, сейчас он шатен. Но тогда был блондин! Думаю, что тогда на нем был парик.
— Когда же это? — с интересом спросил Пооч.
— Дело в том, — смущенно начала Трети, — что я… я его уже видела.
— Вы уже упоминали об этом. Так когда же это было?
— Три года назад.
— Мне показалось, будто вы не совсем уверены, что это был именно он.
— Когда я его здесь увидела, — Трети потупилась, — мне сразу показалось знакомым его лицо. Потом мы целый вечер провели вместе, сидели за одним столиком, и я подумала, что такой любезный молодой человек не может быть правонарушителем. Ведь тогда я его видела в милиции, причем в сопровождении двух милиционеров. Кроме того, тот был блондин, а Геза — шатен. Я решила, что ошиблась. Но сегодня утром он вел себя совсем по-другому, был такой грубый… И я поняла, что такой человек вполне мог попасть в милицию. Вы меня понимаете?
— Да, конечно, — сказал Пооч, — понимаю. Преступники, чтобы ввести в заблуждение окружающих, умеют быть очень милыми и приветливыми. Ведь покажи они свое истинное лицо, свою жестокую сущность, их легко было бы узнать. И то, как вы мне сейчас описали Гезу Халаса, звучит куда более убедительно, чем если бы вы прямо сказали: он убийца.
— Убийца?.. — пролепетала Трети. — Неужели?.. Неужели он убил Жофию?.. Что ж, это возможно… Ведь она сказала, что вернется к двум, а теперь уже три, и ее все нет. Я ужасно за нее беспокоюсь.
— У вас есть для этого основания? Может быть, в их поведении было что-то такое?..
— Пожалуй… нет. Собственно говоря, у меня нет оснований. И все-таки меня терзают дурные предчувствия. А что все-таки случилось?
— Сейчас я не могу вам этого сказать. Потом скажу. А пока… погуляйте, пожалуйста, немного вокруг дома. Мне надо побыть одному. Если встретите свою подругу, задержите ее. Этим вы тоже поможете следствию! Всего четверть часа… гм… можно и больше. Если меня здесь не будет, когда вы вернетесь, значит, я обязательно приду позже. Большое вам спасибо.
Трети удивленно посмотрела на следователя.
— Извините, — сказал Пооч и быстро встал с шезлонга.
2Манци открыла дверь в комнату и пропустила вперед своего спутника.
— Проходите.
— Не заперто?
— В этом доме отдыха не принято запирать двери, — сказала Манци. — Уборщица сразу же попросила нас об этом.
— И ничего не пропадает?
— Ценности можно положить в сейф, который находится у администратора.
— Вы впервые встретили здесь Жофию Бакони?
— Да.
— Интересно, почему она приехала именно сюда? Ведь насколько мне известно, у нее профсоюзная путевка.
— Сюда вообще не нужна путевка. Нужно только заранее заказать комнату. И можете мне ничего не объяснять. Моя подруга сразу угадала, что вы не просто знакомые Жофии.
— А кто же мы?
— Вы сыщики.
— Да… вроде этого.
— Позвольте дать вам один совет: ищите не Жофию, а ее жениха Гезу.
— Его мы тоже ищем. Вы не знаете, где они могут быть?
— Нет. Рано утром они на машине отправились на прогулку, а вот куда — не сказали. И все-таки кое в чем я, наверное, смогу вам помочь. — Манци достала из кармана листок бумаги. — Я записала номер машины, на которой разъезжает Геза. Я не хотела говорить об этом раньше. Если Трети узнает, что я записала, она никогда мне этого не простит. Она считает себя великим сыщиком, а меня — дурой. Чтобы не рисковать нашей дружбой, я этого не оспариваю. Я к этому уже привыкла. Вот, пожалуйста. — Она протянула листок, на котором было написано: «ZM 00–28».
— «Шкода» кофейного цвета, модель Л-120, — сказал Кепеш.
— Да.
— Почему вы записали номер машины?
— Этот человек… собственно говоря, это Трети обратила на него внимание… Внешность у него самая обыкновенная. Но то, как он себя ведет… мне не понравилось. Вежливость его какая-то… наигранная. То говорит всякие любезности, комплименты, даже сюсюкает, то вдруг… посмотрит на Жофию каким-то странным взглядом.
— То есть?..
Манци старалась подобрать подходящее выражение:
— Точно его в ней что-то раздражает. Вчера, например, когда мы с ними расстались, я слышала, как он грубо сказал ей: «Зачем ты нацепила драгоценности?»
— А что ответила на это Жофия?
— Она спросила: «А почему мне их не поносить, раз они есть». На что Геза сказал: «Разве они твои?» Больше я ничего не слышала. И при этом они мило улыбались, точно никакой размолвки между ними не было.
— Вы бы узнали драгоценности, которые были на Жофии?
— Пожалуй. Они очень красивые. Но я не приглядывалась, ведь это неудобно. Вот медальон, который висел у нее на цепочке, я бы обязательно узнала. Его я хорошенько рассмотрела.
Манци посмотрела на ботинки Кепеша и, тихонько вздохнув, сказала:
— Я дам вам крем для ботинок и щетки.
— Что?.. А, спасибо.
— Когда почистите брюки, щетки положите вот сюда. Извините, но мне нужно идти, не стоит оставлять Трети одну, кто знает, чего она там наговорит! — Дойдя до двери, она оглянулась. — Третий этаж, десятая комната, справа от лестницы. Возможно, она будет заперта.
Пройдя в столовую, Манци вышла на террасу и остановилась у Трети за спиной.
— А твой куда девался? — спросила она.
— Мой?.. — Трети вздрогнула. — А! Он ушел.
— Куда?
— Не сказал. Садись и вяжи! — строго приказала она подруге.
— Хорошо, — согласилась Манци и принялась за свое вязанье.
Трети не терпелось поделиться тем, что она узнала.
— Они из милиции, — с таинственным видом прошептала она.
— Ты уже это говорила, — кротко заметила Манци.
— Ну и что? Разве я была неправа?
— А разве ты была права?
— Неужели твой тебе ничего не сказал? — удивилась Трети.
— В отличие от тебя я, видимо, не внушаю такого доверия. А ты своему сказала о драгоценностях?
— О каких драгоценностях? — изумилась Трети.
— О тех, что были вчера на Жофии.
— А зачем о них говорить? Не думаю, чтобы несколько дешевых побрякушек, пусть даже эффектных, могут заинтересовать милицию.
— Откуда ты знаешь, что они не настоящие? — спросила Манци.
— Будь они настоящие, она положила бы их в сейф.
— По-моему, она привезла их с собой, чтобы носить.
— Натуральные драгоценности? В таком захолустье? Ты просто дура!
— Ну хорошо. Допустим, будь они настоящие, она не надела бы их… в таком захолустье. Но зачем ей было брать их с собой? Только затем, чтобы положить в сейф?
Трети покраснела от злости.
— Кто это сказал?
— Ты сама только что это сказала.
— А тебе… что тебе сказал тот, другой? — продолжала расспрашивать Трети.
— Ничего, — ответила Манци.
— Ну а ты? Ты же наверняка ему что-нибудь сказала?
— Разумеется, — согласилась Манци с невинной улыбкой. — Я посоветовала ему чистить брюки в коридоре, а не в комнате. И еще я предложила ему крем для обуви.
— Как ты могла говорить со следователем о такой ерунде?! — с возмущением воскликнула Трети.
— Откуда мне знать, что он следователь? — Манци пожала плечами.
— Нужно было им сказать, — возбужденно зашептала Трети, — чтобы они обыскали комнату Жофии! Сами они наверняка не догадаются! Как ты думаешь?
— Наверняка, — поддакнула Манци.
— Нужно было сказать им, в какой комнате живет Жофия!
— А ты знаешь?
— Нет, не знаю! — с огорчением сказала Трети.
— Ладно, не волнуйся, — успокоила ее Манци. — Скажешь им, когда они вернутся. А номер комнаты можно узнать у администратора.
Трети вскочила.
— Я… я их найду!
— Сядь на место! — остановила ее Манци.
— Как я могу спокойно сидеть, когда идет расследование? Настоящее расследование!
— Так же, как и я, — сказала Манци.
Трети села, и две слезинки скатились у нее по щекам.
— Ты неисправима, — с жалостью произнесла Манци. — Может быть, ты все-таки попробуешь научиться вязать?
3Лейтенант Кепеш с щеткой в руках вышел в коридор. Комнаты четвертого этажа были оборудованы в мансарде, куда вела винтовая лестница. Лейтенант с трудом взобрался по крутым ступенькам и толкнул дверь с номером десять, которая тут же поддалась.
Комната была крохотная, с расположенными под самым потолком окнами. Ступив два шага, он тут же услышал, как у него за спиной тихо закрылась дверь. Кепеш резко обернулся.
— Извините… Я искал место, где можно почистить брюки…
Пооч, который вошел в комнату следом за Кепешем, едва удержался, чтобы не расхохотаться.
— Умнее ничего не придумали?
— Это первое, что пришло в голову.
— В комнате уже убрали, — с сожалением заметил Пооч.