Сципион. Социально-исторический роман. Том 1 - Юрий Тубольцев

Такая обстановка сложилась в государстве к моменту вторжения Газдрубала. Перед лицом этой грозной опасности многие вспоминали, сколько бед принес на их землю Ганнибал, и страшились возвращения тех мрачных времен. Но тревоги было все же меньше, чем сосредоточенности. Люди понимали, что настал решающий период в противостоянии Рима и Карфагена, ибо враг не сумел выдержать тяжесть войны одновременно в Испании и Италии и, используя свой последний шанс, объединил обоих неудачников вместе с целью добиться перелома на главном фронте. Достаточно выстоять сейчас, и противник никогда не сможет реально угрожать существованию государства.

В этот раз консулы, как никогда, тщательно производили набор войск. Особенно усердствовал вечно всем недовольный Марк Ливий Ресурсы Республики оскудели, численность граждан уменьшилась почти в два раза по сравнению с довоенным периодом, и Ливий потребовал предоставить ему возможность привлекать к службе ветеранов и добровольцев. Сенат наделил консулов всеми правами, необходимыми для формирования легионов в нынешних условиях, а также особыми полномочиями при ведении боевых действий, состоящими в свободе перемещений за пределы предписанных районов и перегруппировки воинских подразделений.

Подготовка к походу была еще в полном разгаре, когда от претора в Галлии пришло известие о начавшемся переходе Газдрубала через Альпы, сообщалось также о волнениях лигурийцев, выказывающих намерение присоединиться к вражескому войску. Это заставило консулов поторопиться с завершением дел в Городе и с набранным пополнением раньше обычного отправиться к своим легионам. Ливию выпал жребий воевать с Газдрубалом, а Клавдию Нерону — с Ганнибалом.

Газдрубал гораздо быстрее и с меньшими потерями преодолел горы, чем его старший брат, поскольку учел предшествующий опыт, но не сумел извлечь выгоды из сложившегося положения. Он принялся осаждать римскую колонию Плаценцию и в бесплодных усилиях упустил время, тем самым позволив Марку Ливию привести свое войско в боевую готовность.

Ганнибал, разгоряченный новыми надеждами, рано покинул зимний лагерь. В спешке Пуниец проявил несвойственную ему беспечность и во время марша был атакован римлянами, возглавляемыми легатом, так как консул тогда еще находился в Городе. В результате столь внезапного нападения африканцы потеряли четыре тысячи человек. Это несколько охладило пыл Ганнибала, и он вернулся в Бруттий. Тем временем Клавдий Нерон прибыл к своему войску и повел его на юг. Ганнибал вызвал все гарнизоны из бруттийских городов и усилил ими свою армию, после чего посчитал себя способным сразиться с консульскими легионами. Встреча противников произошла в Лукании. Римляне затевали с пунийцами стычки, но в настоящую битву не вступали, так как в условиях кампании этого года при неудаче они теряли больше, чем могли приобрести в случае победы. Главный удар предполагалось нанести Газдрубалу, а в войне с Ганнибалом достаточно было помешать карфагенянину оказать помощь брату. Осторожность римлян напомнила африканцам прежние времена, и они значительно осмелели. В конце концов их дерзость возмутила темпераментного консула, и однажды на широком поле он решительно построил войско к бою.

В произошедшем сражении Клавдий Нерон более походил на Ганнибала, чем сам Пуниец, который в этот день сыграл роль Варрона или Семпрония. Карфагеняне, едва увидев стоящие в шахматном порядке манипулы римлян и получив разрешение своего полководца вступить в бой, беспорядочной толпою ринулись за лагерный вал, организовывая строй уже в непосредственной близости от врага. Клавдий без промедления пустил на них конницу и тем окончательно смешал ряды африканцев, на которых вскоре могучей лавиной обрушились подоспевшие легионы. Пунийцы оказались в жалком положении, но тут в дело вмешался Ганнибал и благодаря своему опыту и энергии восстановил некоторый порядок в войске. Однако в этот момент из-за лишенных растительности и потому не внушавших опасений холмов на краю равнины выскочил римский отряд, спрятанный там накануне ночью Нероном, и ударил во фланг противнику. Теперь уже никакими силами невозможно было удержать африканцев от бегства, как обычно, сопровождаемого избиением отступающих. Только близость лагеря спасла пунийское войско от разгрома, но и при этом карфагеняне все же понесли значительный урон.

На следующий день консульская армия вновь предложила противнику бой, но пунийцы остались в лагере. Тогда римляне беспрепятственно похоронили погибших сограждан и собрали добычу. Ночью Ганнибал тайно увел свое войско прочь.

Некоторое время римляне преследовали врага, неизменно одерживая верх в случайных схватках. Наконец Ганнибал, опасаясь попасть в «клещи» между двумя противниками, так как в окрестностях действовало еще войско римского пропретора, закрепился на удобной позиции и стал ждать сведений от брата, не искушая более судьбу бесполезными маневрами.

Консул разбил лагерь поблизости от неприятеля и тщательно следил за ним, готовый в любой момент предпринять контрмеры против его действий. Клавдий Нерон томился бездействием, душой он находился там, где решалась сейчас судьба войны. Нерон особенно жаждал сразиться с Газдрубалом еще и потому, что хорошо помнил, как тот лживыми переговорами провел его в Испании. Именно за эту свою оплошность, как ему казалось, он и был отозван из провинции и пережил немало насмешек.

Случай помог Клавдию активно вмешаться в ход событий. Римлянам удалось перехватить курьеров Газдрубала, которые несли Ганнибалу письмо с планом совместных действий. Газдрубал предлагал брату двигаться на север, чтобы в Умбрии объединить оба карфагенских войска. Теперь консул знал маршрут неприятеля.

Казалось, сами боги доставили Нерону эту информацию, поощряя его отважиться на нестандартный ход. Он решил любой ценой, а точнее, ценою риска, захватить стратегическую инициативу, и тут же, получив дозволение его внутреннего «цензора», мысль, давно работавшая в этом направлении, подсказала соответствующую идею. О задуманном предприятии консул оповестил сенат, направив в Рим свое послание вместе с Газдрубаловым письмом. Замысел Клавдия — с частью войска придти на помощь Ливию и, сложив усилия, одним ударом уничтожить врага — вызвал у старейшин Города немало опасений, поскольку план не уделял должного внимания Ганнибалу. Однако консул располагал полномочиями для подобного поступка и призвать его к ответу можно было только по истечении срока магистратуры.

Итак, Клавдий Нерон выбрал из своей армии шесть тысяч лучших солдат и, объявив, что желает овладеть небольшим близлежащим городком, выступил из лагеря. Выйдя из зоны досягаемости пунийских разведчиков, римский отряд повернул к Пицену. И только теперь консул сообщил солдатам об истинной цели похода и о значительности той роли, которую им предстоит сыграть в кампании этого года.

Основой для успеха задуманного маневра была внезапность, которая, достигалась быстротою действий. Поэтому воины шли днем и ночью, лишь на несколько часов в сутки позволяя себе отдых. Жители городов и селений, расположенных на пути консула, заранее оповещались о приближении отряда и толпами выходили навстречу, вынося продукты и вещи, которые могли бы потребоваться солдатам. Легионеры шагали вдоль пестрых людских рядов и на ходу брали из предложенного только самое необходимое, проявляя скромность, достойную великодушной щедрости населения. Со всех сторон они слышали добрые напутствия, к ним взывали как к защитникам Родины, с каковыми связаны надежды всей Италии. К Клавдию обращалось множество добровольцев, желающих вступить в его войско, он всех благодарил за верность Отечеству, но принимал к себе лишь некоторых, реально способных выдержать тяготы похода.

За шесть дней отряд пересек почти всю Италию и ночью тихо вошел в лагерь Ливия. Консулы решили разместить солдат Нерона в имеющихся палатках, не расширяя лагеря, чтобы скрыть от противника прибытие подкрепления. Той же ночью состоялся совет консулов и легатов. Многие считали целесообразным дать отдых истомленному переходом пополнению и за это время лучше изучить своего врага. Но Клавдий Нерон пылкой речью, перемежая доводы и просьбы, склонил собрание в пользу немедленных активных действий.

На следующее утро легионы выстроились на равнине. Карфагеняне также проявили готовность к бою. Но, знакомясь с расположением войск противника, Газдрубал заметил среди римлян людей, выделяющихся свежим загаром, и исхудавших, будто только что с похода, коней. Он заподозрил недоброе и отвел свою армию в лагерь. По его приказанию к римскому стану и в ближайшие окрестности отправились разведчики. Данные, полученные по их возвращении, были противоречивы: лагерь не увеличился, однако в среде италийцев наблюдается эмоциональный подъем и уверенность в скорой победе. Газдрубал сам приблизился к вражескому лагерю, и тут его поразило дублирование команд, подаваемых трубачами. Он давно имел дело с римлянами и знал, что такое повторение сигналов означает у них наличие двух полководцев и, соответственно, двух войск. Исследуя обстановку, Газдрубал все более склонялся к предположению о присутствии здесь, на границе Галлии и Умбрии, обоих консулов. Это открытие произвело на него угнетающее впечатление, так как он не мог представить, на сколь дерзкую авантюру решился Клавдий Нерон, и посчитал, что его брат потерпел сокрушительное поражение, не позволившее ему воспрепятствовать походу Клавдия. Удрученный тягостными мыслями и дурными предчувствиями Газдрубал с наступлением темноты поспешно бросил лагерь и стал уходить со всем войском вдоль реки Метавр к Апеннинам, намереваясь форсировать реку и идти на юг, чтобы оказать помощь Ганнибалу, по его мнению, попавшему в беду. Но во всеобщей неразберихе пунийцев покинули проводники, и войско заблудилось среди лощин и оврагов незнакомой страны. Тем не менее, Газдрубал не позволял сделать привал и торопил наемников продолжать путь. Все это стало походить на хаотическое бегство. Тут испанцы, составлявшие большую часть армии, вспомнили, как весь прошлый год они без отдыха отступали перед римлянами, но тогда они находились дома и потому спаслись, а здесь, на чужой земле, им грозила всеобщая гибель. Воля иберов была сломлена. Потеряли боеспособность и галльские наемники. Эти рослые, сильные и воинственные люди привыкли решать дело коротким яростным натиском, но оказались неспособными переносить длительные труды. Бессонная ночь лишила их пыла и сил, и многие из них разбрелись по округе, чтобы предаться сну на лоне природы, а остальные едва держались на ногах. Днем разведчики сообщили о приближении римлян, которые двигались по кратчайшему пути. Эта весть снова подстегнула карфагенян к продолжению марша, так и не позволив им восстановить силы. По мере их удаления от устья реки ее берега становились все круче, а воды — более бурными. Надежда найти брод таяла, а вдали уже показалось облако пыли, взметаемой сапогами легионеров. Пунийцы совсем сникли, дух обреченности реял над войском.