Очарованная - Джиана Дарлинг

— Меня не волнует, — не хочешь ли ты головной боли, — тихо буркнул Шервуд. — Ты — часть этого Ордена, и вот как все делается.

— Если бы членство можно было аннулировать, ты знаешь, меня бы уже не было.

Наступила глубокая, уродливая тишина, похожая на гноящуюся рану.

— Подумай о своих приоритетах, Торнтон, — посоветовал Шервуд своим шелковистым тоном, в котором, даже я знала, сквозила угроза. — Ты же не хотел бы умереть раньше времени, как твоя дорогая старая мамочка.

Воздух вокруг стола наэлектризовался, и на одну ужасающую секунду я была уверена, что Александр сразит человека на месте.

Вместо этого его голос был сухим льдом, когда он сказал: —В следующий раз, когда ты упомянешь мою мать или будешь угрожать мне, убедись, что у тебя в руке есть пистолет, чтобы подкрепить это немедленно, потому что я приду за тобой. И тебе не понравится то, что произойдет, когда я тебя поймаю.

Он отошел от стула и протянул мне руку, чтобы я могла подняться на ноги, находясь на высоких каблуках.

— Мы уходим, — тихо прорычал он только мне, когда мы начали пробираться между столами.

Несколько человек окликнули Александра, но он проигнорировал их.

Я была счастлива покинуть это место и особенно этих людей, но какая-то часть меня грустила, что мы не сможем сыграть свою сцену.

— Не волнуйся, Мышонок, — прошептал он мне на ухо, держа передо мной дверь, а затем шлепнул по заднице, когда я прошла мимо. — Я трахну твою сладкую задницу, как только мы вернемся домой.

Я крепко сжала рукой толстый, жилистый член Александра, пока на его кончике не образовалась жемчужина предэякулята. Это была моя любимая игра, дразнить его и играть с его великолепным членом, используя только свои руки, чтобы я могла слизывать каждую каплю влаги, которая собиралась у головки.

Божественный вкус, причастие из священной церкви.

— Руки за голову.

Прежде чем я успела даже сознательно осознать слова, мои руки соединились на затылке. Александр просунул руки в щели моих согнутых рук и переплел наши пальцы вместе в волосах.

Затем он начал медленно, жестко трахать меня в горло.

Он использовал меня в своем собственном темпе, перетаскивая вес своего члена из моего горла на мой язык так постепенно, что я не могла не давиться и не глотать вокруг него. При каждом толчке внутрь он прижимался ко мне бедрами, мой нос касался грубых коричневых волосков на его лобковой кости, когда он заставлял меня взять его в самый корень, хотя я едва могла дышать.

Это была методическая пытка.

Я никогда не могла знать, насколько чувствительным может быть мой рот, каким возвышенным может быть каждый удар его головки по основанию моего рта, и что каждый раз, когда он погружается мне в горло, я чувствую себя такой ослепительно полной.

Место между моими ногами было болотом.

Я чувствовала, насколько мокрой я была, когда терлась бедрами, отчаянно нуждаясь в этом.

— Сделай этот член красивым, мокрым и готовым принять на себя твою задницу, — приказал Александр своим идеальным, властным тоном.

Я жестко сосала, отчаянно желая услышать его стон.

В ответ его руки болезненно сжались в моих волосах, и он зашипел, когда я провела языком по нему, прежде чем он полностью вышел из моего рта.

Его лицо было маской чистой похоти, когда он провел большим пальцем по моим распухшим, влажным и красным губам. — Подойди к окну.

Я была удивлена, потому что мы были в спальне рядом с огромной кроватью со столбиками, которым только Александр мог найти так много способов использования, но я следовала его приказам. Окно было огромным, тянущимся от одной стороны стены к другой. Это была одна из многих современных архитектурных деталей в его другом очень традиционном доме в Мейфэре, которые делали его невероятно красивым.

— Прижми руки к стеклу и покажи мне свой зад.

Я сделала, как он сказал.

— Шире.

Я еще больше расставила ноги, слегка покачиваясь на высоких каблуках, которые все еще не сняла. Моя задница была так сильно сжата вокруг пробки в этом положении, что я не была уверена, что он сможет ее вытащить.

— Я знаю, что ты была разочарована тем, что мы не смогли разыграть сцену сегодня вечером, Красавица, — он практически промурлыкал, когда двинулся позади меня и провел носом по моей шее. — Тебе бы сегодня позавидовали все мужчины в той комнате.

Я тихо застонала, когда его язык прошел по пути носа, облизывая мою сонную артерию, а затем нежно покусывая мой пульс.

— Но это придется сделать сегодня дома. Я собираюсь трахнуть тебя прямо здесь, у окна, чтобы любой, кому посчастливилось пройти мимо, смог увидеть, как великолепно ты выглядишь с членом заднице.

Его пальцы легонько скользнули вниз по моему позвоночнику к изгибу копчика, затем глубоко между ног, где он нежно постучал по инкрустированной бриллиантами пробке в моей заднице.

— Это хорошо? — спросил он меня, уткнувшись носом в мои волосы и постукивая по пробке.

Я могла чувствовать каждый дюйм своей кожи, каждый электрон, протон и нейтрон в каждом атоме моей ДНК, и все они гудели от электрического удовольствия.

— Еще, пожалуйста, Мастер, — попросила я, пытаясь не заскулить.

— Моя жадная девочка.

— Да Мастер.

Он повернул пробку внутри меня, словно провернул вентиль, и это немного сбросило давление внутри меня, заменив его жаждущей пустотой. Я застонала, прижимая лоб к рукам и затуманивая стекло под ним своими запотевшими штанами.

Его пальцы погрузились в мою задницу, скручивая один, затем два, а затем три, пока я не наполнилась настолько, что не могла пошевелиться.

— Двигайся против моих пальцев, — потребовал он, его другая рука безжалостно обхватила мое бедро, так что край боли вернул мой разум к моменту, к ощущению его в моей заднице и стекла у моей груди. — Трахни себя против меня.

Боже, я застонала от своего бесстыдства, откатив бедра назад, наклонив таз так, что его пальцы прошлись по каждому дюйму чувствительной плоти внутри меня. Это было так чуждо, удовольствие, которое было тяжелым, ударные аккорды внутри меня, которые резонировали как бас, а не как тенор.

Этого было недостаточно. Я отбрасывала бедра назад все быстрее и быстрее, но угол был неверным, и я не могла двигаться достаточно быстро. Звук отчаяния разорвал воздух, и я поняла, что это я издавала этот звук.

— Тише, Красотка, — успокаивал меня Александр, открывая бутылку со смазкой позади меня, а затем своими скользкими пальцами готовил