Собрание сочинений. Том 5. Черногория и славянские земли. Четыре месяца в Черногории. - Егор Петрович Ковалевский

Если хотите насладиться одним из великолепнейших видов, взойдите на Розафу, старинную цитадель, защищающую город и возвышающуюся над ним на 400 футов. Что за чудный вид! У ног ваших широко раскинувшийся город, с бесчисленными минаретами, с разбросанными среди города кладбищами, или одиноко возвышающимися где-нибудь на перекрестке могильными камнями, (предмет суеверных преданий и страха прохожих) с отдельными купами домов и садов, в беспорядке разбросанными, так что улицы образовались по случайностям, а ничуть не по предварительным соображениям городских властей; по тому же случаю улицы эти довольно широки, хотя конечно кривы, извилисты и местами превращаются в небольшие площади.

Город точно опоясан двумя реками: Кири и Бояной. Каменный, смело перекинутый дугой, мост через первую из них кажется висящим в воздухе. Далее – равнина вод озера Скутари, то окаймленного высокими горами, то сливающегося с долинами, усеянными деревеньками. Разлив вод придавал еще более красоты картине; яркое солнце как бы вырывалось из-за туч, так долго заслонивших его, и грело и светило с удвоенной силой, под которой так быстро и роскошно развивается природа на юге. Февраль месяц еще не кончился, а розы уже цвели и аромат их, смешанный с испарениями вод, влажный, ласкающий, так и располагал к неге и бездействию, в которых утопают турки. Да, разве нужда или сильная воля человека, окрепшего в сознании своего долга, заставят его здесь трудиться духом или телом, и уже конечно не турку выбиться из-под влияния этой чарующей атмосферы и не ему совладать с самим собою и своими страстями, разжигаемыми Кораном и пророком.

Цитадель или крепость основана сербами. С постройкой ее соединено предание, общее – как на Востоке, так и в Европе. Постройки крепости не шли вперед; что сооружали в течение дня, то разрушалось ночью. Наконец прибегнули к старику, слывшему за мудреца, и спросили его, что делать? – Мудрец отвечал, что надо заложить в стену живое существо – мужчину или женщину, – кто первый явится за-утра. Случилось, что это была женщина, и в подражание другим преданиям этого рода, женщина, кормившая грудью ребенка, а потому в стене, в которую заложили ее, оставили отверстие по ее просьбе, так что она могла продолжать исполнять обязанность кормилицы, и говорят, ребенок находил у груди ее пищу еще в течение нескольких месяцев. Если вы пожелаете, вам покажут белое пятно, где было отверстие.

Венецианцы исправили укрепление и пристроили бастионы. Лев Св. Марка красуется еще на главном входе в крепость. Теперь все ветшает и рушится; турки ничего не поддерживают, ничего не созидают. Крепость, впрочем, по положению своему довольно неприступна; цистерны ее наполняются дождевой водой, и если она будет снабжена припасами и хотя несколько лучше вооружена чем теперь, то может выдержать продолжительную осаду.

Глава IX

Важное событие. – Один из многих опытов веротерпимости в Турции. – Осман-паша Скутарийский. – Озеро Скутари; его острова, окрестные горы, долины и племена: Вранина, Лиссандра, Жабляк; племена Готи, Кастрати и Клементи. – Ночлег. – Приверженность христиан православного исповедания к России. – Права равенства и тождественность обрядов христиан и мусульман.

Ночью я был разбужен повторенным стуком в ворота, лаем дворовых собак и поднявшеюся вслед за тем суматохой в доме. Зная дух городов турецких вообще и Скутари в особенности, Скутари, которого кварталы, разделенные взаимной враждой гораздо более, чем полицейским управлением, нередко ходили войной один на другой, – я полагал спросонок, что буду свидетелем подобной международной сцены, но вскоре заметил, что ошибся. Шум утих, только слышно было – скрип дверей и шорох спальных туфлей в доме. Ко мне в комнату однако никто не стучал, а потому я последовал примеру своего спутника, спавшего непробудным сном и крепко заснул.

На другой день отправился я в общую комнату, – никого не было; я пошел в спальню 3. и нашел тут все собрание шепотом, но с жаром о чем-то рассуждающее. Шепот смолк, как скоро показался я в дверях. Вытянутые лица, утомленные бессонницей глаза говорили ясно, что не все благополучно. «Что бы могло случиться?» – думал я, ожидая, что кто-нибудь выскажется; но разговор кружился на обыкновенных предметах. Я заговорил было о необходимости скорее отправиться в главную квартиру действующей армии, но 3. объявил положительно, что в тот день никак нельзя было ехать по случаю каких-то ничтожных обстоятельств, о которых и поминать не стоило: 3. не умел обманывать. Нечего делать, надо было с терпением ожидать разгадки события, которого мы не могли проникнуть. В армии воюющих сторон, ничего не могло случиться особенного, иначе конечно мы узнали бы скорее чем австрийцы.

Мне крайне надоедала эта таинственность. В комнате ходили тихо, говорили шепотом, словно в доме лежал тяжелый больной или разрешалась от бремени женщина. Наконец к вечеру прискакал курьер, и загадка разъяснилась.

Курьер, приехавший ночью, привез первое известие о покушении на жизнь императора Франца Иосифа. По-видимому известие это было писано из Вены впопыхах, в первую минуту после того, как узнали о нанесенном ударе кинжалом и еще не были уверены в том, что он не смертелен. Гонец, приехавший на другой день уже, успокоил всех: депеши и письма утверждали, что рана не смертельна, хотя и может оставить последствия. На другой день служили благодарственный молебен в доме вице-консула. Несмотря на то, что в городе до 12.000 жителей католиков, и местопребывание епископа, несмотря на все усилия вице-консула и католических миссий в Константинополе, – не могли исторгнуть дозволение турецкого правительства на построение здесь католической церкви. Народ собирается для молитвы в открытом поле, поросшем кустарником и крапивой, где под навесом из трех-четырех досок устраивают алтарь на время божественного служения, которое очень часто прерывается нападением фанатиков-турок на молящихся, и алтарь обагряется кровью.

Православные, как ни малочисленны, имеют церковь, исторгнув право на нее во времена своей силы. Церковь ветха, несколько раз была ограблена и потому бедна. В прошлом году послано для нее из России несколько книг и церковных утварей. Говорят, французский консул Геккар, деятельный труженик политики и религии на Востоке, добился также того, что паша дозволил строить католическую церковь; теперь надо еще достать средства. В Турции христиане нищие и на поддержку их рассчитывать нельзя, при всем усердии их к храму Божию.

До 1856 года, как я уже сказал, не было наших консулов ни в Албании, ни в Боснии, ни в Герцеговине, и при одинаковой почти нетерпимости всех исповеданий на Востоке,