Заклятые пирамиды - Антон Орлов

– Чворк! – в панике выдавил Дирвен.

– Ты боишься чворков? – ухмыльнулась Энга. – Право же, лучше бы ты боялся меня. Они тебе ничего не сломают, а я сломаю, если откажешься удовлетворить мое любопытство.

Что будет, если чворк проглотит «Болотную патоку»? Вероятно, ничего хорошего – ни для чворка, ни для одноразового амулета, который стоит больше, чем золотой слиток такой же величины.

– Будем отвечать на мои вопросы? – поинтересовалась ведьма почти ласково. – Ты хорошенький, жалко тебя калечить…

– Не дождешься, жабья гадина, – прошипел Дирвен, снова вспомнив залитую солнцем площадь, усыпанную окровавленными кусками мяса, костями, внутренностями, клочьями одежды, и нахохлившуюся каменную сову, печально взирающую на это со своего постамента.

– Грубить не советую. – Левую руку снова прошила короткая боль. – Кто тебя подослал?

Ей удалось наглухо перекрыть его связь с амулетами, и он теперь не мог ни от нее защититься, ни остановить чворка, ухватившего пухлой лапкой в младенческих перетяжках брусок «Болотной патоки».

С отчаяния Дирвен снова хотел выругаться, но тут скрипнула дверь, и раздался голос Нальвы Шенко, удивленный и настороженный:

– Это еще что такое?

– Пока ты причиняла людям добро, меня чуть не изнасиловали, – сообщила Энга таким тоном, словно ей презентовали коробку конфет.

– А ну-ка, слезь с него, – нахмурившись, потребовала Нальва.

– Он сунулся ко мне с каким-то пакостным амулетом, а перед тем пытался меня усыпить и почти преуспел, – ведьма перешла на серьезный тон. – Да еще играет в героя. Надо его допросить.

– Я сказала, слезь! Ушиб печени, ушиб селезенки, совести у тебя нет… Сначала я свое дело сделаю, а после будешь допрашивать.

Ведьма скривилась – мол, все бы вам отнимать у меня игрушки, – но в этот раз послушалась.

Ее подружка опустилась возле Дирвена на колени, в тусклом свете масляной лампы блеснул нож, извлеченный из-за пазухи. Значит, сейчас начнут резать, и даже оружие не выбить, потому что Энга удерживает одну его руку, а другая по-прежнему онемелая, пальцем не шевельнуть. Он решил, что назло им глаза не закроет.

– Тавше, силы твоей прошу, – подняв короткий клинок острием к потолку, прошептала Нальва.

Что?.. Быть того не может!..

Спрятав ритуальный нож, служительница Милосердной положила ладонь ему на левое подреберье, и боль начала утихать. Дирвен зажмурился от стыда и отчаяния. Идиот! Обломался, как последний дурак… И лазутчики хороши, это они во всем виноваты: не разобрались, кто есть кто, и дали ему ложную наводку. Лекарка под дланью Тавше не может быть ужасательницей, ибо тогда богиня враз лишит ее своей милости. Как бы подозрительно ни выглядели Нальва Шенко и Энга Лифрогед, от кого бы ни скрывались, что бы ни заставило их пуститься в это путешествие, к делам Ктармы все это не имеет никакого отношения.

– Госпожа лекарка, простите меня, – глухо произнес Дирвен. – Я ошибся. Я же не знал, кто вы. Ты тоже извини, – он взглянул на Энгу, перед ней, стервой, извиняться не хотелось, но лучше бы уладить вопрос без проволочек, чтобы не упустить настоящих посланниц Ктармы. – Я теперь знаю, что вы – не они, и зря я сюда вломился…

– Лежи пока, – остановила Нальва, когда он попытался приподняться. – Я еще не закончила тебя лечить.

– Пожалуйста, забери у чворка амулет, – взмолился Дирвен, обращаясь к Энге. – Я еще хоть десять раз перед тобой извинюсь, только забери поскорее, это очень важно!

– Поздно, – невозмутимо отозвалась ведьма. – Уже оприходовали. И боюсь, чворку это впрок не пошло…

Не обращая внимания на тихий сердитый возглас лекарки, Дирвен вывернул шею. Чворк колыхался, словно слепленный из теста. Его рот – надо сказать, внушительных размеров, хотя и беззубый, – был широко разинут, как у задыхающейся рыбины, круглые темные глаза выпучились, точно вот-вот выскочат из орбит. Казалось, что-то распирает его изнутри, он все больше разбухал и едва умещался под столом, напоминая поднявшееся на дрожжах тесто, а потом его натянутая кожа лопнула, и на пол вывалилась куча мелкого хлама – медяки, ложки, шпильки, гвозди, цветные нитки. Все это потерянное добро просвечивало изнутри в прозрачном черноватом желе, будто лягушачья икра. Останки чворка смахивали на куски разломанной восковой куклы.

– Предполагалось, что со мной произойдет то же самое? – холодно осведомилась Энга. – Милый мой, да я ж тебя за это…

– Нет! Это на чворка так подействовало, а в тебе амулет должен был уничтожить магическое оружие, то есть я думал, что в тебе есть такое оружие, потому что ошибся. Вы подозрительно выглядите и словно от кого-то убегаете, поэтому вас приняли… в общем, за них. Я же извинился!

– Мы и правда убегаем, – подтвердила ведьма. – Попались на шоколаде. Это у вас в Ларвезе можно есть шоколад, сколько влезет, а в Молоне считается, что это порок хуже воровства. Хотя была еще причина… Я отказала одному магу, который пытался затащить меня в постель. Я девственница и хочу сберечь свою честь нетронутой для будущего мужа, а этот женатый старикашка сначала домогался, потом начал за мной шпионить, и его стараниями нас с Нальвой застукали, когда мы ели напополам плитку контрабандного шоколада, купленную на черном рынке. Мы от них оторвались, сейчас нам надо перейти через границу.

Дирвен виновато хлопнул ресницами – вот как, она, оказывается, девственница, не то что предательница Хеледика! – а потом до него дошло главное:

– С чего ты взяла, что я из Ларвезы? Я из Милопы!

– Ага, конечно. С каких это пор в Милопе завелись господа?

Прокололся… Назвал лекарку «госпожой», а в Молоне со времен Доброй Революции нет никаких господ, и это слово официально упразднено, все друг другу доброжители. Теперь ему в довершение всего еще и по истории новых времен оценку аннулируют!

– Не бойся, мы тебя не сдадим, – сменив тон на миролюбивый, заверила ведьма. – Ну, ошибся, с кем не бывает. Главное, что разобрались, не успев друг друга покалечить.

Лекарка, по-прежнему колдовавшая над Дирвеном, скептически хмыкнула: у нее на этот счет имелось другое мнение.

– А вместо извинений лучше возьми нас с собой на ту сторону, – добавила Энга. – Ты ведь, наверное, знаешь здешние тропки?

– Мне сначала найти их нужно. Тех, которые настоящие. Иначе они много народа в Ларвезе убьют.

– Я б тебя, такого умного, одного на такое дело не послала.

– По-другому нельзя, они почувствуют и что-нибудь выкинут. У них очень мощная и непонятная магическая защита.

– Уф, закончила, – пробормотала Нальва, неловко поднимаясь на ноги. – Вот зачем тебе понадобилось так его отделать?

Она тяжело, как старуха, уселась на кровать и позвала вымотанным голосом: