Не бойся глубины - Наталья Солнцева

Что же такое эта свобода? И почему люди то стремятся к ней, то неистово ее отвергают? Отчего отсутствие ее в одном случае естественно и желанно, а в другом вызывает протест?

Князев не был философом. Тонкая, но прочная сеть, куда он угодил, изменив своим жизненным принципам и поддавшись жажде удовольствий, опутала его. Виталий Андреевич вдруг ощутил себя пленником – варваром, прикованным за железный ошейник к обозу римского легиона. Там, далеко, на зеленых душистых равнинах остались его счастливые соплеменники. Им не взбрело в голову искать лучшей доли. А те, которые грезили прохладой мраморных дворцов, полными золота сокровищницами и кровавыми, упоительными зрелищами Рима, – либо лежат бездыханные, изрубленные ударами коротких римских мечей, либо превратились в бесправных рабов.

Князев, словно мазохист, постоянно проверял крепость своего ошейника и убеждался, что надежды на свободу нет и не будет. «Вожделенный Рим» и Анна смешались в его воображении, соединившись в нечто притягательное, достойное риска и жизни, полной лишений. Увы! Человек, как неразумное дитя, презрев опасность, тянется к яркой, диковинной игрушке, отвергая простые, незатейливые утехи. Вечное, губительное стремление…

Поднявшись в свой кабинет, Князев все еще думал об Анне.

«Разве лучше, если бы я вовсе не встретил ее? – спрашивал он себя. – Ведь если я пустился на поиски погибели, значит, что-то в жизни перестало меня удовлетворять. Мне захотелось новых ощущений, сильных и неизведанных чувств… Я начал задыхаться в своей темнице и уверился, что готов заплатить бессмысленными, пусть и долгими годами затхлого существования за пару глотков свежего, пьянящего воздуха. Что они того стоят! Так почему я злюсь на Анну? Я должен быть безмерно благодарен ей – она раскрыла для меня двери моей тюрьмы. Пусть недолго, но я был счастлив!»

Виталий Андреевич успокоился, поостыл и набрал номер Левитиной.

– Аннушка! – произнес он голосом, полным раскаяния. – Я так соскучился по тебе! Как ты провела эти дни?

– Отдыхала, – спокойно ответила она. – Ты знаешь, как я люблю праздновать – без суеты и излишеств. Но чтобы можно было немного пощекотать нервы.

Она приглушенно засмеялась, и у Князева сжалось сердце при этих звуках. Нет, как бы ни сложились в дальнейшем их отношения, он не жалеет, что судьба свела его с Анной.

– Узнаю твои привычки, – мягко сказал Виталий Андреевич.

Он перестал сердиться на Анну. Внезапно на него снизошло озарение: он понял, что Анна не виновата – она такая, какая есть, и если она переменится, это уже будет другая женщина. Бесполезно сердиться на розу из-за ее шипов…

– Я хотел, чтобы красивый цветок принадлежал только мне, – сказал он с улыбкой. – Я был не прав.

– Приятно слышать здравые речи, – отозвалась Анна. – Я ценю в тебе умение прийти к верному выводу.

– Давай сходим куда-нибудь, – предложил Князев. – В новом году мы еще с тобой не встречались. Я хочу исправить впечатление о себе как о любителе мелких придирок.

– С удовольствием составлю тебе компанию. Куда ты меня приглашаешь?

– В «Парадиз». Сегодня вечером. Ты давно хотела побывать там.

– Ах, Виталий, ты учишься мне угождать! Это приятно.

– К семи я заеду за тобой…

Анна положила трубку и задумалась. В Князеве ее привлекало то, чего не хватало Юрию, – зрелость и доля мудрого терпения.

Виталий Андреевич купался в эйфории очередного и, как он считал, окончательного примирения с Анной. Не стоит требовать от нее невозможного. Роза распускается под ясным и чистым небом, а снегопады и бури могут погубить ее…

В кабинете Пономарева было сумрачно. Он пришел рано и специально не зажигал света. В полумраке ему лучше думалось.

Вчерашний визит к Динаре прошел бурно и во многом неожиданно для Артема. Цыганка встретила его как дорогого гостя, угостила ужином, а потом принялась жаловаться на судьбу.

– Теперь вы видите, что это не простое совпадение! – восклицала она, рассказывая снова о Лизе и о том, какой ей выпал расклад. – Когда ко мне приходит Изабелла, просит погадать, и Таро показывают почти то же самое, что и той актрисе…

– Какой актрисе?

– Той, про которую вы меня расспрашивали… Лебедевой. Ну один к одному! Смерть, понимаете? Это ужасно…

– Не станете же вы утверждать, что Веронику убили из-за вашего предсказания? Люди умирают не только после того, как узнают у вас, что их ждет, а еще по тысяче и одной причине. Вам не стоит винить во всем себя.

– Ладно… – вынужденно согласилась Динара. – А как же Лиза, Изабелла? Карты дважды предсказали смерть! Вы понимаете?

– Честно говоря, нет, – вздохнул Артем. – В конце концов, обе женщины живы и здоровы, насколько мне известно?

– Когда их убьют, будет поздно! Вы этого ждете? Так вы дождетесь, смею вас уверить! Не говорите тогда, что я не предупреждала вас. Сделайте же что-нибудь!

– Помилуйте, Динара, что я могу сделать? Приставить к ним охрану? У нас нет людей, да и под каким предлогом? Предсказание? Вы хотите, чтобы начальство отправило меня на прием к психиатру?

– Я хочу только одного – чтобы вы приняли меры! Это ваша работа, и не увиливайте! Изабелла – моя подруга, и Лизу мне жалко. Девочка красивая, талантливая, она только жить начинает. Между прочим, я тоже боюсь. Вы уже забыли о письме с угрозами?

– Понимаю вас, но существенно ничем помочь не могу. Обещаю только, что буду стараться не упускать девушек из виду. Кстати, вы тоже можете поспособствовать этому.

– Как? – рассердилась Динара. – До чего наша милиция любит перекладывать свои обязанности на граждан, просто диву даешься!

– Давайте судить непредвзято. Какие меры вы предлагаете мне принять? Вы знаете, откуда исходит опасность?

– Ну… – гадалка застыла в нерешительности, – скорее всего, от Вольфа. Он намекал, что в доме смертью пахнет…

– Может, он просто пугал вас? С чего вы взяли, что Лизу и Изабеллу кто-то собирается убивать?

– Предчувствие – вас такой ответ устраивает?

– Не совсем. Кроме предчувствия должно быть еще хоть что-нибудь, за что можно ухватиться. Какая-то ниточка…

– А Вероника Лебедева? – торжествующе воскликнула Динара. – Ее же убили? Вы сами мне говорили, что это связано с гаданием. Неужели вы хотите получить еще один труп?

– Бог с вами! – опешил Артем. – Вы совершенно не так меня поняли…

Весь вид цыганки выражал благородное негодование. Артем смотрел на ее пылающие щеки и… чувствовал сильное влечение к ней. Он больше не воспринимал Динару как свидетельницу или ясновидящую, а только как женщину. Желание стремительно поднялось в нем горячей волной…