Рапсодия ветреного острова - Карен Уайт

– Здесь слишком холодно, а мы не хотим заработать пневмонию.

Кэт снова начала извиваться, но по-прежнему смотрела на Мэгги.

– Обещай мне, – беззвучно прошептала она.

Мэгги медленно кивнула и дала очередное обещание, которое навеки привяжет ее к кому-то еще. Она представила, как обещание, данное Кэт, обрастает мхом, напоминая о том, каким прочным и долговечным может быть данное кому-то слово – легкое и ажурное, как паутина, но клейкое и неотвязное. Мэгги отошла в сторону, уже чувствуя, как волокна невидимой паутины начинают опутывать ее.

Глава 24

Эмми нашла свободное место рядом с домом Рейнольдсов на Вест-Гудзон-стрит и припарковала свой автомобиль. До вечеринки оставалось еще пятнадцать минут, но Хит сказал, что они с отцом нашли кое-что интересное для нее, и попросил приехать немного пораньше.

Балансируя между двумя подарочными сумками с прикрепленными к ним розовыми и голубыми воздушными шариками, она направилась к скромному бунгало. Оно выглядело, как один из первых домов на Фолли-Бич, капитально отремонтированных, но не утративших былого очарования. Эмми уже привыкла к этой особенности, отделявшей ревнителей традиции от новых постояльцев.

Она немного удивилась, когда увидела Джолин, сидевшую на качелях у парадного крыльца и вертевшую в руке высокий бокал, наполненный чем-то холодным. Мэгги и рта не успела раскрыть, как Джолин заявила:

– Сладкий чай, не более того. Мне стало жарко, и я попросила что-нибудь холодное.

Эмми кивнула. Было около пятидесяти пяти градусов[39], и она надела свитер, но над верхней губой Джолин действительно выступил пот, а рука, державшая бокал, слегка подрагивала.

– С вами все в порядке?

– Все нормально. Просто… мне хочется выпить. Очень хочется. Но Лулу предупредила, что свернет мне шею, если я выпью хотя бы один глоток.

Эмми нахмурилась.

– Но она же так не сделает, правда?

Уголок рта Джолин дернулся в слабом подобии улыбки.

– Нет. По крайней мере, я так не думаю. Но мне показалось, что, в конце концов, это не такая уж плохая идея. Впрочем, я до сих пор боюсь ее.

Эмми понимающе улыбнулась.

– Может быть, пойдем в дом?

Джолин покачала головой:

– Нет, спасибо. Я подожду Лулу, – она немного смутилась. – Я чувствую себя… уютно, когда она рядом. Знаю, это звучит глупо, но она была мне кем-то вроде суррогатной матери, когда случилась эта история с Хитом. Она не возражает против того, чтобы я опиралась на нее, а сейчас мне как никогда нужен человек, на которого я могла бы опереться. Могу лишь надеяться, что когда-нибудь отплачу ей за добро.

Эмми снова кивнула, но не стала уходить.

– Мне очень понравилось, как вы оформили раздел Лулу для нашего сайта. Фотографии бутылочных деревьев в виде детской книжки с интерактивными страницами – действительно блестящая идея. На сайте сразу стало больше посетителей. В сущности, у нас уже есть хороший портфель заказов. Джанелл хочет, чтобы Лулу научила ее изготавливать ветки для бутылочных деревьев, так работа пойдет быстрее. Это значит, что скоро нам понадобится новая страница для Джанелл.

– Вот и хорошо, – голос Джолин звучал отстраненно, как будто она не слушала Эмми.

– Что-то не так?

Между тонкими бровями Джолин пролегла глубокая складка.

– Не знаю. Эбигейл пришла пешком несколько минут назад и сказала, что кто-то украл ее автомобиль с тортом для гостей. Она думает, что это подростки пошутили и автомобиль скоро вернут, но беспокоится, что подарки могут пострадать. А Лулу уже должна была прийти.

Джо, муж Лиз, широко распахнул дверь и вышел на крыльцо.

– Мне показалось, я увидел воздушные шарики. Заходите в дом, у нас масса закусок, – он потянулся за сумками Эмми. – Рад, что вы пришли.

Джолин робко улыбнулась.

– Я скоро буду.

Эмми кивнула и вошла в гостиную, где несколько человек, приехавших раньше, как и она сама, стояли или сидели в удобных креслах и на кушетках, обтянутых ярко-желтыми чехлами. В большинстве из них она узнала постоянных посетителей «Находок Фолли». Джон Рейнольдс в инвалидной коляске находился в центре группы гостей, которые рассмеялись над его последней фразой.

– Эмми! – произнес он и протянул руки. Она наклонилась, обняла его и поцеловала в щеку; его радость тронула Эмми.

– Здравствуйте, мистер Рейнольдс. Поздравляю с рождением первых внуков!

К ним подошла Эбигейл с подносом кукурузных лепешек.

– Он говорит, что я сюсюкаю над ними, но стоило бы посмотреть, как он сам возится с малышами. Он уже сказал Джо и Лиз, что готов к следующим.

Одна протянула поднос Эмми, которая взяла салфетку и кукурузную лепешку.

– Жду не дождусь, когда увижу их.

– Не волнуйтесь, скоро увидите. Лиз кормит их в спальне. Как только она закончит, то выйдет сюда вместе с ними.

Эбигейл направилась к другой группе гостей с подносом в руках. Эмми жевала кукурузную лепешку и оглядывалась по сторонам в поисках знакомых лиц, когда кто-то прикоснулся к ее руке. Она повернулась и улыбнулась Хиту, удивляясь тому, что рада его видеть. Он улыбнулся в ответ, но его глаза оставались серьезными.

– Вы готовы?

– Разумеется.

Она с любопытством последовала за ним по узкому коридору к одной из комнат, расположенных в задней части дома. Он открыл дверь и отступил в сторону, пропустив ее, а потом закрыл дверь.

Комната была обставлена как рабочий кабинет, с большим письменным столом и бросавшимся в глаза пустым местом, где должно было стоять кресло. В раме на стене висел порванный и грязный американский флаг, а другая стена была заполнена всевозможными военными трофеями: старинные медали, сабли, пистолеты, пули и пряжки от ремней, оставшиеся от битв последнего столетия, они были выставлены под стеклом или просто висели вокруг или лежали на этажерках.

– Насколько я понимаю, это кабинет вашего отца? – поинтересовалась Эмми и снова посмотрела на флаг.

– Да, – Хит проследил за ее взглядом. – Папа привез его из Вьетнама. Он сказал, что на память, но подозреваю, за этим скрывается более сложная история. Это часть его жизни, о которой он почти ничего не рассказывает.

Эмми не сводила глаза с флага.

– Бен тоже не рассказывал.

Тогда горе пришло к ней как развернутый флаг, мягкий и трепещущий на ветру. Оно притупляло ее зрение и не ослабляло дыхание, хотя ощущалось каждой клеточкой тела. Она подозревала, что так будет всегда, но, наверное, она все-таки научилась жить с ним так же, как учится жить человек, который обманулся в своих ожиданиях.

– Мне было больно оттого, что он отказывался говорить об этом.

Эмми впервые призналась в своих чувствах после смерти Бена другому человеку и не удивилась тому, что это оказался Хит. В нем было что-то успокаивающее и внушающее доверие.

Хит внимательно посмотрел на нее.

– Все в порядке. Это не значит, что он недостаточно любил вас; это значит, что он хотел защитить вас, потому что любил.

Эмми опустила голову, к глазам подступили слезы. Она в первый раз посмотрела на свое прошлое с этой точки зрения и почувствовала, как горе понемногу уступает место облегчению. Теперь бремя вины было уже не таким тяжелым.

– Спасибо, – тихо проговорила она.

Хит обошел стол с другой стороны и открыл верхний ящик.

– Отец хотел, чтобы вы увидели это.

Радуясь перемене темы, Эмми присоединилась к нему и взглянула на два письма. Почерк был мужским, но совершенно отличался от почерка в книгах. Ее взгляд остановился на подписи в нижней части листа: Роберт. Она посмотрела на Хита.

– Кто такой Роберт?

– Это мой дед. Они с Мэгги поженились в июне 1943 года.

Его взгляд был участливым, как будто он понимал ее уязвимость и знал, что внезапное освобождение от бремени сделало ее беззащитной.

– Это может как-то помочь вам?

– Думаю, да. Я знаю, что записки на полях были оставлены не Робертом. Там совсем другой почерк.

Хит снова открыл ящик и достал пачку писем, перевязанных выцветшей лентой.

– Отец нашел письма моего деда вместе с остальными документами. Это переписка между дедушкой и бабушкой во время войны.

Эмми широко распахнула глаза.

– Мэгги? У вас есть письма Мэгги?

– Как видите. После урагана «Хьюго» они хранились в коробке, и отец не помнил о них, пока не начал искать образец дедовского почерка. Теперь он рад, что сделал это. У меня такое ощущение, будто важная часть нашей семейной истории долго лежала в коробке, где ей совсем не следовало находиться.

– Но вы не любитель истории.

– Да, если речь идет о личной истории. Никогда не видел особого смысла заново переживать прошлое.

– Что же изменилось?

– Не знаю. Возможно, дело в фотографиях на стенах моего дома – я даже не представлял, кем были эти люди. И Лулу…

– Что Лулу?

– Она до сих пор не пришла, и это странно. Обычно она первой появляется на любых семейных мероприятиях, помогает на кухне, а потом предпочитает наблюдать за людьми издалека. Что-то случилось, и это имеет отношение к тем чертовым книгам, которые мы нашли, – его глаза потемнели, когда он посмотрел на Эмми. – Ей семьдесят семь лет. Как человек может быть таким старым и до сих пор бояться прошлого?