Распутница - Розмари Роджерс

У Сэма Клеменса неотразимая улыбка и хорошо подвешен язык. Об этом предупреждал Блейза его брат Орион. Блейз пожал плечами и с вежливой улыбкой заверил Клеменса, что прекрасно понимает, каково это – быть представителем прессы.

– Ну, слава Богу, вы человек с понятием! И поверьте, я компенсирую вам этот простой! Собственно… А, я знаю, что я сделаю! Я вас представлю Серебряной, вот что!

Серебряная оказалась такой же элегантной и изысканной, как и тот металл, в честь которого она себя назвала. Серебристые глаза и копна вьющихся черных волос, которые никакая щетка и никакой шиньон не заставят покориться, волос, свободно падающих на плечи, виски и румяные щеки.

Триста! Распутная шлюха, в чьих красивых глазах равнодушно отражается блеск ламп.

Короткое ярко-красное платье оторочено золотыми лентами, пропущенными через черные кружева. Узкие ленты на плечах удерживали тугой корсаж в границах приличия. Несомненно, что, кто бы ни купил Тристе это безвкусное платье, он должен был очень хорошо знать ее размеры! Возможно, он даже присутствовал, когда платье примеряли на голое тело, – этот мистер Донелсон, ее последний любовник! А сколько их было до него?

Блейз почувствовал, что его переполняет безрассудная ярость, заставляющая забыть о том, зачем он здесь находится.

Соблазнительная маленькая Триста с ее серебристыми глазами и податливым, чересчур доступным телом. Лукавая сука, которую он имел глупость сделать своей женой – ради того, чтобы ее «спасти». Должно быть, она находила это очень забавным – и Фернандо тоже. До тех пор, пока Триста не решила сменить его на другого, побогаче, – а потом еще на одного, а потом еще! Да, она прирожденная проститутка, чуть ли не с рождения интуитивно постигшая все те большие и маленькие хитрости, на которые так охотно клюют доверчивые дураки!

Сэм Клеменс, который, казалось, знал в Виргиния-Сити абсолютно всех, к этому времени уже сумел пробраться сквозь толпу к ее столу. Но еще до того, как его новый друг смог обратить на себя внимание Тристы и бегло «представить» их друг другу, Блейз получил возможность увидеть ее фальшивую улыбку.

Подняв глаза, Триста сначала почувствовала, что бледнеет, а затем кровь резко прихлынула к ее щекам. О Боже – только не Блейз! Его золотисто-зеленые глаза излучали ненависть, жалили, как жалит болотная змея… парализуя, убивая – как, должно быть, он того и хотел.

– О мэм, я готов поклясться, что мы уже встречались! Может быть, в Виргинии? Или на борту корабля, плывущего в Сан-Франциско? Надеюсь, вы простите, что я не забываю некоторых вещей!

В его нарочитом южном говоре слышались стальные нотки. И эта сталь глубоко вонзалась в Тристу, пронзая сердце. Внезапно ей пришла в голову мысль, что тот самый огонь, который сплавлял их воедино, навсегда связал их вместе. И этот огонь сейчас пожирал их снова.

Эта мысль в долю секунды промелькнула в сознании Тристы и пропала. На мгновение прикрыв глаза, она глубоко вздохнула и почувствовала, как к ней возвращается жизнь.

– Да? – с холодной небрежностью ответила Триста. – Ну что ж, вполне возможно. Мне пришлось так много путешествовать!

– О, я нисколько в этом не сомневаюсь, мэм! Для такой хрупкой женщины, как вы, должно быть, очень утомительно так… путешествовать!

Как же он ей ненавистен! Как она хотела бы стереть из своей памяти любое воспоминание о нем!

Внезапно оба заметили вокруг себя какую-то суету. Пока Триста и Блейз пикировались, толпа около стола увеличилась.

Слова могут ранить больнее, чем кинжал. Слова, которые предназначены для того, чтобы причинить боль и убить все чувства, которые оба, вероятно, все еще испытывают друг к другу. Зачем же их говорить? Но, думая об этом, Триста одновременно услышала свой голос, произносивший совсем другое:

– Как же вы мерзки! Я уже давно должна была это понять! – Она резко отодвинула стул и встала. – Вы тот человек, которого я искренне надеялась больше не увидеть! Прошу прощения, джентльмены, я чувствую себя совершенно больной!

Коллекция статуй с вытаращенными глазами и открытыми ртами внезапно ожила. Послышались вопросы, протесты и даже угрозы в отношении незнакомца, из-за которого Серебряная вынуждена так поспешно их покинуть.

– Неужели вы так больны, что не поднимитесь наверх со старым и очень близким знакомым, у которого достаточно денег, чтобы заплатить даже вашу цену? – Длинные пальцы с силой схватили Тристу за руку, остановив ее стремительное и позорное бегство.

И тут инстинкт подсказал Тристе, каким образом она может отплатить Блейзу. Улыбаясь и с притворной застенчивостью хлопая ресницами, она спросила:

– Неужели у вас действительно хватит денег? Замечательно! Надеюсь, вы простите мое изумление – ведь раньше вы могли предложить мне очень мало! Возможно, ваши… м-м-м… активы с тех пор возросли? И нет никакой необходимости ломать мне руку, сэр, вы сумели возбудить мое любопытство. Пойдемте, нет нужды демонстрировать ваше превосходство в силе!

Недовольный шепот зрителей перешел в громкие угрожающие возгласы. Стоявшие вокруг бородатые мужчины весьма грубого вида были явно возмущены. Сэм Клеменс, застигнутый врасплох не меньше остальных, пытался разрядить обстановку, беззаботно пожимая плечами, натянуто улыбаясь и отпуская шутки. Однако разгулявшиеся страсти успокоила сама Серебряная.

– Все в порядке, мальчики, – быстро сказала она. – Вы же знаете, что я могу постоять за себя, не так ли? И кроме того… – Она нежно провела рукой по небритой щеке Сэма Клеменса, отчего тот замер. – Кроме того, вы ведь можете немного подождать, не правда ли, дорогой? Мистер Давенант мой старый… деловой… партнер, и я совершенно уверена, что он не слишком меня задержит! Вы всегда так спешите покончить… со своими делами, милый Блейз! – Обращенная к Блейзу улыбка почти ничего не выражала, была застывшей, как у фарфоровой куклы. Была ли эта дрянь хоть когда-нибудь действительно искренней?

– Сколько мужчин за ночь обычно поднимаются с вами наверх? – Почти прорычав свой вопрос, Блейз тут же пожалел об этом. Черт побери, она ведь может решить, что он ревнует!

Триста поднималась по лестнице впереди, снизу были видны красные шелковые туфли на карикатурно высоких каблуках и ноги в шелковых чулках. Она остановилась, обернулась на Блейза через плечо и спокойно ответила:

– Естественно, столько, сколько мне захочется!

Как же она смеет столь откровенно демонстрировать, что она шлюха, охотно продающая свое тело тем, кто больше заплатит? С этой точки зрения Серебряная – очень удачное прозвище, хотя, пожалуй, Триста больше похожа на ртуть, которую столь же трудно удержать на месте. Но в конце концов даже закон признает за обманутым мужем право убить свою неверную жену!