Вся правда о Русских: два народа - Андрей Буровский

Но огромное множество отрядов были вполне идейными, активными участниками Гражданской войны. Современники различали кроме красных и белых еще и «зеленых». Эти «зеленые» могли выступать под какими угодно флагами, но главное у них было: идти против красных — но не вместе с белыми, а самим по себе.

Многие черты «зеленых» были и в армии Нестора Махно, но этот был все же ближе к красным — просто в силу своей идеологии.

Но самый яркий пример — это так называемая Антоновщина — Тамбовское восстание 1920–1921 годов на Тамбовщине под руководствам С. А. Антонова.

Сам Антонов в чем-то очень похож на Махно — крестьянин по происхождению, член партии эсеров, он возглавил восстание на своей родине.

С точки зрения официального советского источника восстание «было одной из самых значительных попыток осуществления новой тактики классовых врагов против диктатуры пролетариата — тактики «взрыва изнутри». И организовывал все это «международный империализм и внутренняя контрреволюция»» [126. С. 96].

Не может быть ничего более сюрреалистического, чем тамбовские мужики в роли международных агентов. С августа 1920 года началось восстание под лозунгами «Долой продразверстку!» и «Даешь свободную торговлю!». То есть хотели свободно продавать выращенный хлеб и не хотели, чтоб его отнимали.

Из 15–20 тысяч повстанцев только 2–3 тысячи имели огнестрельное оружие. Задам ехидный вопрос: что же мировая буржуазия не снабдила их хотя бы винтовками?

К январю повстанцев уже 50 тысяч, вооружены почти все, а в распоряжении главного оперативного штаба — 2 армии в составе 21 полка и отдельная кавалерийская бригада. Перерезая железнодорожные пути, повстанцы срывали вывоз награбленного коммунистами хлеба, внезапными налетами громили совхозы и всевозможные «комитеты бедноты». До 2 тысяч врагов крестьянства истребили эти храбрые люди!

Большевики заволновались: тут уже и не пахло совместными выступлениями рабочих и крестьян! Ленин, Дзержинский, Каменев, Корнев лично занимались проблемой. Антонов-Овсеенко, Тухачевский, Уборевич, Какурин, Федько, Тюленев, Котовский — цвет красного генералитета — были направлены на «борьбу с контрреволюцией».

Основные сражения развернулись с марта по июнь 1921 года. Плохо вооруженные крестьяне шли против армий с артиллерией (63 ствола) и пулеметами (463 ствола). Об этом не писали в советских изданиях, но против повстанцев применялись отравляющие вещества. Красные окружали лес — и стреляли газовыми снарядами, пока не уничтожали вообще все живое. Свидетели были живы еще в 1970-1980-е годы и рассказывали весьма интересные вещи [127. С. 34–63].

Второй способ «борьбы с контрреволюцией» — загонять крестьян в концентрационные лагеря. Загоняли целыми семьями, чтобы держать в заложниках, влиять на мужчин, которые скрываются в лесах.

К июню коммунисты истребили, по одним данным, 11 тысяч вооруженных и до 30 тысяч мирных людей, включая мальчиков и девочек лет 11–12 и даже совсем маленьких детей. По другим данным, газами отравили даже 40 тысяч человек.

Но до июня 1922 года продолжалось сопротивление мелких отрядов. С. А. Антонова не выдали, хотя за его голову была обещана награда. То ли крестьянство многому научилось со времен Пугачева, то ли все же по-разному относилось к Советской власти и к власти царей. Но Антонов сражался до последнего и был убит.

Тамбовщина — это рукой подать до Москвы, центр России. На ее окраинах «зеленое» движение продержалось гораздо дольше. В горах Крыма «зеленые» партизаны сидели до нэпа, когда татары перестали их поддерживать.

В отдаленных районах страны «зеленое» движение сохранялось еще очень долго. В 1918 году к востоку от Байкала вообще не стало твердой власти. На минимальном отдалении от железной дороги всем командовали атаманы и «батьки», среди которых были как очень приличные люди, так и совершеннейшие чудовища.

С 1922 года Советская власть контролировала всю территорию до берега Тихого океана и постепенно прибирала к рукам и все остальное. Но на это ушло много времени. Даже в такой населенной, прорезанной дорогами области, как Хакасия, действовал отряд казака села Соленоозерного Ивана Николаевича Соловьева. Он воевал в армии адмирала Колчака. После поражения ушел в свои родные места, в долину Белого Июса, думая заняться хлебопашеством или купить пару-тройку лошадей и заняться извозом. Неожиданно для него самого Ивана Николаевича арестовывают как бывшего колчаковца и увозят в Ачинск. Из Ачинской тюрьмы он бежит и тогда-то создает свой отряд.

Отряд И. Н. Соловьева, разумеется, отродясь не был ни в каком смысле «бандой». В этом отряде в разное время было от 50 до 1000 человек, причем зимой отряд уменьшался — люди расходились по домам. Весной ряды Н. И. Соловьева росли.

В сущности, не так уж много делал этот отряд, вести правильные военные действия у И. Н. Соловьева не было никаких сил, да он и не пытался очистить губернию от коммунистов. Число одних чоновцев в уездах, где действовал его отряд, превышало число его солдат в несколько раз. В масштабах двух-трех уездов, не более, его отряд мог одно: мешать продотрядам грабить крестьян, отнимать у них зерно и скот.

Причем не столько воевал с самими продотрядами, сколько нападал на ссыпные пункты, на обозы, везущие мясо забитого скота, железнодорожные станции и раздавал крестьянам то, что было у них отобрано.

Идеология повстанцев хорошо передается буквально несколькими фразами из обращения Н. И. Соловьева «Ко всему населению», после начала массового взятия заложников: «Мы всегда полагали, что эта власть, кроме обмана и жестокости, кроме крови, ничего не может дать населению, но все-таки полагали, что правительство состояло из людей нормальных, что власть принадлежит хотя и жестоким, но умственно здоровым. Теперь этого сказать нельзя… Разве вообще допустимо, чтобы психически нормальному человеку пришла в голову мысль требовать ответа за действия взрослых — человека малолетнего…

Граждане, вы теперь видите, что вами управляют идиоты и сумасшедшие, что ваша жизнь находится в руках бешеных людей, что над каждым висит опасность быть уничтоженным в любой момент» (Ачинский филиал ГАКК, Я. 1697. Оп. З. Д. 18. Л. 194).

К 1924 году стало очевидно, что сил воевать больше нет, что на помощь никто не придет: ни отряду Соловьееа, ни всей России. Основная часть отряда разошлась, и на какое-то время их оставили в покое. Но могу сказать сразу — никто из бойцов отряда Соловьева не пережил 1930-х годов.

В начале 1924 года Иван Николаевич начал переговоры с коммунистами. Ему обещали амнистию и выдачу документа на свободное владение землей и на личную свободу.

4 апреля 1924 года Н. И. Соловьев должен был встретиться один на один с начальником Красноярского ЧОНа Зарудневым. Соловьев приехал вместе со своим заместителем и адъютантом, но они остались в стороне от места встречи. А самого Соловьева скрутили выскочившие из засады чоновцы, связали и чуть позже застрелили связанного. Его заместителя и адъютанта тоже убили. Этих людей похоронили местные крестьяне и поставили крест, но через три дня чоновцы опять приехали, выкопали трупы и неизвестно куда увезли.

Даты рождения Ивана Николаевича мы не знаем, православная церковь чтит нескольких Иванов, в разные месяцы года. В. А. Солоухин предлагает поминать Ивана Николаевича в день Ивана-воина, 12 августа. Разумная мысль, на мой взгляд [128. С. 236].

В еще более отдаленных районах «зеленые» сидели до 1925–1926 годов — на Камчатке и Сахалине, и даже до 1929 года — в Якутии.

Невольно возникает вопрос — почему Антонов даже не пытался соединиться с Белым движением на юге, с войсками Врангеля? Почему так непоследователен Махно, воевавший, по сути, со всеми? Откуда лозунг «Бей красных, пока не побелеют, бей белых, пока не покраснеют!»?

Наверное, ответить придется в духе: «потому что здесь триста лет насиловали и пороли».

Со времен Петра русские туземцы привыкли ждать от образованных и от горожан только гадостей. Не только в Смутное время 1603–1613 годов и в 1720-1740-е годы, при чехарде императоров в Петербурге власть правительства сводилась фактически к сбору налогов, получению рекрутов и к тому, чтобы население не могло взбунтоваться. Даже рейды войск за налогами, по словам В. О. Ключевского, напоминали набеги татар. Я же позволю себе еще одну аналогию — действия колониальной армии в Индии, Африке, Индонезии… везде, где только существовал колониализм.

Стоит ли удивляться: за пределами крупных городов, в стороне от больших дорог власть принадлежала тем, кого называли разбойниками.

Но в некоторых уездах число «разбойников» превосходило число послушных правительству подданных. Иные разбойничьи шайки контролировали приличные куски территории Российской империи — целые волости и провинции; эти шайки вели неплохое хозяйство, а некоторые атаманы вели в бой сотни и тысячи людей. Известны случаи, когда разбойники брали уездные города и освобождали своих захваченных солдатами товарищей (а часть солдат уходила с ними). В таких случаях утрачивается вообще представление, где тут разбойничьи шайки, а где — повстанческие армии… Грань очень уж зыбкая.