Защитник Драконьего гнезда. Том второй - Айя Субботина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А будет ли?
Анвиль загораживает собой весь мир, не позволяет мне ни дернуться, ни даже видеть, что происходит. И в этот момент я даже… почти ненавижу его. Потому что если он и верит шаману, то я – нет. Не до такой степени, чтобы доверить ему свою дочь.
И я реву, как белуга, и рвусь в объятиях мужа, но это все равно, что пытаться подвинуть гору. Он слишком силен. Ох уж эти драконы!
А потом все стихает.
Потом наваливается такая темнота, что я вижу даже лица Анвиля, который неожиданно ослабляет объятия.
— Замри, - говорит он и исчезает.
А я даже не понимаю, что делать. Но инстинктивно выставляю руки перед собой и разворачиваюсь. Где-то там должен быть земляной круг, где-то там должна быть моя несчастная девочка. Делаю шаг, оступаюсь, шиплю от боли в вывернутой лодыжке, но иду дальше.
В стороне вспыхивает свет одинокого факела – это Анвиль.
— Никогда не слушает, - качает головой.
Зато теперь я вижу Амелию. Дочка лежит там же, где я видела ее в последний раз, но что-то изменилось, что-то не так.
Бегом к ней. На боль в ноге вообще плевать.
Падаю на колени, притягиваю Амелию к себе – и вижу, как с нее слетают мельчайшие частички пыли. Нет, не пыли – пепла.
Анвиль подходит вплотную, с силой втыкает в землю факел. Еще один в его руке. Опускается на корточки и прикладывает пальцы к сонной артерии Амелии. А я, дура, настолько не в себе, что даже не сделала этого.
Едва заметный выдох облегчения и прикрытые глаза мужа – больше всех слов в мире.
Живая, конечно, живая! Что я, глупая курица, надумала себе тут?!
— Она проспит до утра, - говорит Анвиль и смотрит на меня. Потом аккуратно приподнимает ей волосы сзади, там, где я обнаружила проклятую метку – пусто, ничего, ни малейшего следа. – Если хочешь что-то мне сказать – говори. Сейчас или когда вернемся в замок.
А я не могу говорить, я могу только реветь. Обнимаю Амелию, притягиваю к себе Анвиля – и реву. Размазня размазней, ни силы духа, ни стойкости перед трудностями. Будь проклята вся эта магия и все эти маги! Я лучше еще сто раз буду умирать и возрождаться в собственных кошмарах, чем еще хоть раз почувствую себя абсолютно беспомощной, когда моему ребенку плохо.
Почему у меня нет магических сил?
Почему я не могу стать огромным сильным драконом и заслонить ее собой?
Все это очень несправедливо!
Анвиль поднимается и проходит к шаману. Тот лежит, точно сломанная тряпичная игрушка. Мой дракон проверяет пульс на него шее.
— Живой? – спрашиваю я – и едва слышу собственный осипший голос.
— Да. Но проваляется без сознания ни один день.
— Это нормально? Так каждый раз?
— Обычно, он способен уйти на своих ногах. Но бывало и такое. Слишком голодные духи, он должен был их удержать.
— Зачем он их звал? В них… - пытаюсь подобрать правильные слова, - в них было какое-то зло. Не знаю, как объяснить точнее. Я правда очень испугалась.
— И я не смогу объяснить, - пожимает плечами Анвиль. – Теней привлекает магия. В Амелии была магия, оставленная Магистром. Тени поглощают магию. Но при этом убивают и ее носителя. Чтобы этого не случилось, теней нужно лишить большей части сил, тогда они уничтожат источник магии, но не затронут его носителя. Задача шамана – позвать теней, направить их, удержать и лишить сил, а потом высвободить.
Получается, если бы Г’рах Тар где-то ошибся, то все закончилось бы…
Нет-нет-нет, никаких предположений. Все закончилось хорошо!
Анвиль снова подходит к нам, наклоняется и берет Амелию на руки. Я инстинктивно было хочу снова прижать ее к себе, но одумываюсь – позволяю мужу забрать дочку. Наверное, во мне слишком глубоко сидит какое-то странное и очень противное недоверие ко всеми вокруг. И мне это очень не нравится. Понятное дело, что поводов начать подозревать всех и каждого было предостаточно. Но уж точно нельзя этого делать. Тем более нельзя сомневаться в Анвиле. Можно сомневаться в себе, но только не в нем.
Поднимаюсь следом.
— Прости меня, - нахожу в себе силы произнести то, что вертится на языке, но так сложно от себя отторгнуть. – Я трусиха. И дура.
Знаю, что нельзя так говорить, нельзя постоянно извиняться. Но если я и правда постоянно вытворяю какую-то дичь?
— Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь верить мне, - говорит Анвиль.
И я понимаю, что пусть он и скрывает, но мое недоверие и чуть ли не истерика если не обидели его, то уж точно расстроили.
Ладно, мы и об этом поговорим. Обязательно поговорим. Просто я слишком боюсь за Амелию. И он обязательно это поймет. Потому что я ни за что не прощу себе, если вдруг сделаю что-то, что навредит дочке. Понимаю, что моментами это может быть чем-то вроде гиперопеки, но так и причина к тому имеется совершенно определенная.
И все же мне действительно стыдно.
Анвиль выносит Амелию на открытое пространство, туда, где нас терпеливо дожидаются воины. Просит меня немного подождать и с одним из варваров возвращается в лесок, чтобы забрать бесчувственное тело шамана. Хорошо, что уже основательно стемнело - и наше возвращение мало кто замечает. Стража и так в курсе, а случайных ротозеев я лично не вижу. Впрочем, я вообще не показатель - всю дорогу прижимаю к себе дочку, которую предварительно укутала в теплый плащ, который,
