Зона риска - Лев Корнешов

— А в «Фруктах — овощах» договорился, отпустили?

— У меня сегодня отгул, — повеселел Мишка, — за воскресенье в конце месяца, когда план перевыполняли.

— Ты смотри! — на всякий случай вновь повысил голос Геннадий.

Трудно было сообразить, к чему относится этот угрожающий окрик. Может быть, просто Десятник подумал о том, что рабская покорность младшего брата рано или поздно кончится и тогда он останется только с Сеней Губой: «привези-отвези»... Правда, и Сеня неожиданно пригодился в намечающихся делах на «пятачке», с его помощью вышел Десятник на интересного пижончика с цепкой хваткой. Геннадий Степанович уже давно приметил «фирмачей» на «пятачке», ловко подсунул им Сеню Губу с его колымагой, собрал через него необходимые сведения. Перед «фирмачами» Сеня не скрывал, Что работает на сильного хозяина, и полегоньку приучал шмаркачей — Десятнику почему-то слово «фирмачи» не нравилось — к тугой узде.

Мишка обрадовался, что так легко удалось вырваться, и помчался на завод. Он опоздал минут на пять. Через проходную шли озабоченные, деловые люди, Праздношатающихся здесь не было, и Мишка еще издали заметил, что Привалова его не встречает. Он грустно стал под ярким кумачовым стендом со словами: «Спасибо за ударный труд, товарищи!» «Ишь ты, — подумал Мишка, — еще благодарят. Сказал бы я грузчику дяде Васе к концу работы: «Спасибо, дядя Вася, за ударный труд!», то-то у него вытянулась бы физиономия». Однако здесь, на заводе, признал Мишка, на бочке с огурцами портвейн не распивают, как тот же дядя Вася в подсобке, здесь работают на полные обороты. Он подумал именно так: «работают», хотя на язык привычно просилось — вкалывают. Но не очень шло это расхожее словечко к заводским корпусам, громадными прямоугольниками вставшими за проходной.

— Давно стоишь? — Мишка ощутил на своем плече чью-то тяжелую руку. Он инстинктивно двинулся в сторону, рывком обернулся и оказался лицом к лицу с плечистым парнем в темном комбинезоне.

— Ты Михаил Мушкетеров? — спросил парень.

Мишка не сразу сообразил, что это его спрашивают, собственная фамилия для него звучала чудно, привык, что все в округе зовут уже давно или Мишелем, или Мушкетом.

— Я. — Мишка на всякий случай чуть отступил назад, он всегда так делал, когда предстояли объяснения. И хотя сейчас он вроде бы ничего не натворил, но предосторожность еще никому не повредила, так было принято считать среди его приятелей.

— Не дергайся, — строго сказал парень. — Договаривался о встрече с Приваловой?

Мишка кивнул.

— Тогда пошли. Тоня сейчас занята, поручила мне тебя встретить и, так сказать, сопровождать.

Они прошли через проходную — парень показал пожилому вахтеру пропуск, в который была вписана Мишкина фамилия.

Заводская территория встретила Мишку необычной тишиной. Он думал, что придется на каждом шагу уступать дорогу грузовикам, автокарам, погрузчикам, другой технике, по его представлениям, на заводе, где трудятся несколько тысяч человек, должно быть полно снующего народа. Старшему брату, когда он возвратился с Севера дальнего, предлагали устроиться на крупный завод по соседству с Оборонной, но он презрительно процедил сквозь зубы: «Пусть мокрогубые там ишачат». Почему «мокрогубые», Мишка не понял, но запомнил, как брат говорил за бутылкой с Сеней об этом и еще о том, что на заводах умному человеку развернуться негде, там от звонка до звонка и по линеечке, а ему надо, чтобы сам себе хозяин и подальше от завкомов, месткомов и прочих штучек, портящих кровь и самочувствие. Мишка тоже считал себя умным и, когда его спрашивали, правда, редко, где он работает, равнодушно сообщал про свои «Фрукты — овощи», добавляя, что там обстановка ничего, на шее никто не отдыхает. А о том, как люди работают, представление у него складывалось по своему овощному магазину, по перебранкам продавщиц с подсобниками, шумным и гневным всплескам директрисы Анюты, по бутылке дешевого вина к вечеру, а то и с утра. Мишка догадывался, конечно, что так не везде и не во всех магазинах, но чем дольше он «вкалывал», тем реже приходили в голову подобные мысли.

Сейчас он впервые в жизни прошел заводскую проходную и удивился тишине, которая была звонкой, насыщенной рабочими ритмами. Лишь изредка в нее врывался гул мощного мотора, шипение сброшенного пара, перестук на стыках тепловоза.

— А где люди? — не удержался, спросил Мишка спутника.

— Люди работают, — ответил тот, ведя Мишку в глубь территории.

— У вас всегда так тихо?

— Почему тихо? — удивился парень. — Ты прислушайся, сколько всякого интересного в такой вот тишине!

Мишка попробовал прислушаться, но у него не получилось, тишина ему ничего не говорила. Они шли по заводской территории, напоминавшей большой город со своими улицами, светофорами, перекрестками, сквериками, клумбами, даже фонтанами. Только указатели на скрещении «улиц» и «улочек» были особые — на них светящийся яркой краской были выписаны названия цехов и заводских служб, и дома в «городе» были тоже необычные — вытянутые вдаль гигантские прямоугольники из стали и стекла, они напоминали вросшие в землю геометрические фигуры, составленные великанами.

— Здесь заблудиться можно, — сказал уважительно Мишка.

— Запросто, — подтвердил парень. — Кстати, меня кличут Володей.

— А куда мы идем?

— Как куда? Тоня сказала, чтоб на автодром тебя сводил, показал, что к чему.

— Ты кем работаешь?

— Водителем-испытателем.

— Ну?

Мишка удивился несказанно. Володя был старше его всего на несколько лет, а вот на тебе — испытывает машины.

— И давно ты здесь?

— Уже пять лет, — охотно ответил Володя. — После ПТУ пришел слесарем, но уж очень меня волновала новая техника, вот и добился своего, назначили испытателем.

Мимо, как по настоящей городской улице, катила машина, и Володя, подняв руку, остановил ее, поговорил с водителем, попросил подвезти к автодрому. Водитель открыл дверцу, пригласил: «Влезайте». Они были знакомы — Володя и водитель — и сразу же заговорили о новой модели, о том, когда она «пойдет». Мишка сидел в уголке, помалкивал.

— Прибыли, — сказал Володя.

Автодром напоминал гигантское поле. На нем причудливо вились, сплетались, поднимались ввысь и резко ныряли под уклон бетонные ленты дорог. Володя вначале объяснил Мишке, как проводятся испытания машин, какие требования к ним предъявляются, что должен знать водитель-испытатель. Выходило, что знать он обязан многое, новый знакомый легко называл формулы, толковал о законах физики, сопротивлении материалов, аэродинамике и других премудростях, о которых Мишка имел весьма смутное представление. Володя, не замечая Мишкиной неосведомленности в том, что было для него простым и ясным, с энтузиазмом рассказывал о своем деле, о том, какое это удовольствие — узнавать новую машину, давать ей путевку в жизнь.