Дыхание осени - Наталья Ручей

— Сколько ты ей заплатил? — интересуюсь.

— Пятьдесят баксов. Хотел дать больше, но тогда бы она догадалась.

Да, догадалась бы, и могла не взять денег.

— И откуда финансы? Бабулю нашу разводишь?

— Да прям! Бабуля выручила в экстренном случае, а на все остальные у меня есть старший брат.

— Но разве он не ограничил твои расходы?

— Только на то время, пока я мог сбежать из Англии, — хихикает. — А сейчас я очень богатый мальчик. Так что жить со мной выгодно, — подмигивает.

— В следующий раз платишь в кино.

— Ухтышка! — вдохновляется. — Договорились! И попкорн с меня. И кока. Две!

А это камень в мой огород: я купила ему молочный коктейль, к которому он не притронулся. Но вообще не жадный мальчик и азартный, и так хочет скорее стать взрослым, чтобы нести за других ответственность.

— А, знаешь, — оценивающе смотрю на него, — думаю, из тебя выйдет хороший посол.

— Пока не уверен, — бормочет он, — вот если у меня кое-что получится…

Егора от моих расспросов избавляет звонок на мобильный. Бабуля, шепчу, когда начинает крутиться в нетерпении. Он машет ей рукой привет, будто она его может видеть, а потом спохватывается и ворчит, что надо бабушке нашей провести интернет и задарить свой старенький нетбук и все, новая жизнь пенсионерам!

Бабуля усмехается, на все согласная, говорит, если внучек лично ей провайдера выберет. И вот моя ромашечка совсем-совсем расцветает и обещает вскорости приехать, уладить все технические вопросы и провести курс обучения. Бесплатно.

— В счет набежавших процентов, — поправляет его бабуля, и оба остаются собой жутко довольные.

И так расслабленно и умиротворенно у нас в квартире, до тех пор, пока меня не осеняет. Это как, интересно, Егор собирается со мной завтра идти на встречу с Яром, если ему в школу, наверное, надо?!

— Егор, — озвучиваю вопрос, — а тебе на сколько завтра в школу? Или ты с репетиторами занимаешься? Так надо позвонить им, сказать, что у тебя сменилось местожительства.

— Ууу, — грустнеет мальчик, отодвигая от себя торт и возвращая мне телефон с не менее расстроенной бабулей на проводе, — а так день хорошо начинался…

Бабуля выговаривает мне за строгость с ее любимчиком, но я — кремень. При мне Егор обзванивает репетиторов, при мне два раза пытается ошибиться подъездами и один раз — номером дома, но я терпеливо его поправляю.

Вот так-то, у меня не забалуешь. Учиться — значит, учиться! А я сама завтра… как-нибудь… переживу эту встречу… с почти бывшим мужем.

— Довольна? — спрашивает Егор.

— Вполне, — и не скрываю своего довольства.

— Я тоже, — улыбается лисицей. — Мои занятия с восьми утра и до шести.

И, откровенно говоря, ни разу я не видела, чтобы кто-то улыбался сумасшедшей нагрузке. Но тайный смысл сей радости открывается в следующей фразе:

— А вот с двенадцати до трех, Злата, у меня перерыв, и я, естественно, успеваю на вашу встречу с моим братом. А ты думала, я тебя одну брошу?

— Нет, — говорю, заглянув в темные зеркала настороженного ожидания, — я знала, что ты — лучший друг на свете.

На этой благостной ноте мы, переодевшись, выдвигаемся в магазин за не такими сладкими продуктами, как уморивший нас торт. Надеюсь, мальчику понравится, как я готовлю, потому что выбора у него все равно нет, а повариху Яра в нашем доме я видеть не хочу. Позже, если подтвердится, что сонное зелье — ее рук дело, устрою нам встречу, а пока…

— А это будешь?

— Ага!

— А это?

— Конечно!

— Не знаю, куда нам столько?

— Съедим!

А пока мне так хорошо, что по боку мелкие сошки, не сумевшие втоптать меня в грязь. В этом мутном озере водятся золотые рыбки, и одна из них завтра поделится чешуей. Добровольно. Впрочем, это не значит, что я передумала сварить из нее уху. Подобрать бы рецепт побыстрей и попроще, и не пересолить бы — по старой привычке…

Глава 4

Ночью перекатываюсь с боку на бок: то ли от переедания сон не идет, то ли от навязчивых мыслей о завтра. Одно дело — сесть в машину Яра на чистом адреналине, и совсем другое — приехать на запланированную встречу. Так пафосно, с адвокатами и все такое…

Я утешаюсь аутотренингом, что мне и говорить-то не придется и смотреть в сторону мужа необязательно, со мной будут двое юристов-профессионалов, Егор (под вопросом), присутствие Макара как-то не обсуждалось, а я потерплю полчаса-час, подпишу о разводе бумаги и вуаля.

Кстати, о подписях…

Крадусь на кухню, поглядывая на прикрытую дверь в комнату Егора, включаю бра (да, здесь не хоромы, если хлопать в ладоши, так и провозишься в темноте) и, потянувшись, достаю с верха холодильника журнал. Усаживаюсь с чашкой чая (интересно, где все-таки кофе?), и на первой же странице обнаруживаю свою сказку. Не знаю, как описать эти ощущения. Восторг — слишком возвышенно; радость — приземленно. Недоверие, удивление вперемешку с внутренним возгласом: «надо же!», не дающим усидеть на высоком стуле. Подгибаю под себя ноги, прохаживаюсь от окна к столу, с кружкой и журналом, ага; снова сажусь и снова хожу. И так — пока рассвет, скользнув по страницам, не приводит в легкое замешательство: как, уже утро?!

— Завтракаешь? — Егор, зевая, потягивается, смотрит выжидательно.

— Доброе утро, — улыбаюсь ему.

— Доброе! — расцветает.

Забирается на стул напротив, тянет к себе журнал и «ухтышкает» и «ахает» так заразительно, что я заглядываю ему через плечо.

— Эх, — говорит, — это только начало! Вот я вторую сказку пристрою!

Но вспоминает о неполученном пока гонораре и энтузиазм спадает. Я утешаю, что издательство солидное, не обманут, а про себя думаю, что грех обманывать на такие мизерные суммы. Но Егора еще больше не огорчаю.

— Умываться? — прищуривается.

— Как хочешь, — отмахиваюсь.

Ага, так и думала: свобода и здравый смысл больше по вкусу, чем обязаловка.

Пока он плещется в ванной, я ломаю голову на тему завтрака: упорно не могу придумать, чем правильно кормить ребенка. В таком задумчивом состоянии Егор меня и застает. Посмеиваясь, выпроваживает на водные процедуры и зубочистку, и говорит, что кормить женщину — мужская задача. Я сбегаю с кухни, пока он не передумал. За полчаса размокаю до степени пофигизма, и высококалорийный горячий бутерброд наворачиваю с аппетитом.

— Так вот почему говорят, что женщина способна сделать из миллиардера миллионера, — поглядывая на второй бутерброд в моей руке, замечает мальчик. Но я стоически не давлюсь и даже взяла бы третий, а нету, а делать мне лениво, да еще и зевается наконец-то. Поглядываю на дверь в комнаты, но на этом джентльменские поступки заканчиваются, и две тарелки с чашками не только на совести мойки, но и моей.