Флорентийские маски - Роза Планас

Белье Коломбины висело на красном бархате спинки кресла, стилизованного под старину. Чуть в стороне валялись ее туфли – вместе с мраморными четками и серебряным крестом. Увидев такое кощунственное сочетание, он едва не задохнулся от охватившего его ужаса и готов был выскочить обратно за дверь. Лишь любопытство, а вовсе не благочестие заставило его остаться на месте. Всю правую часть комнаты занимала большая деревянная кровать с резными спинками, накрытая легким балдахином. Там, за почти прозрачной тканью, находились Антонио и Андреа, тела которых ритмично и волнообразно двигались в безмолвном экстазе. Оставаться в комнате и дальше – в другое время Федерико стало бы плохо от одной мысли об этом. В конце концов, он не какой-нибудь обманутый муж, жаждущий мести. И все же, не уверенный в собственных выводах, он, прикрывая лицо маской, как щитом, заставил себя подойти ближе.

Любовники не замечали его присутствия, словно он был невидимым призраком, а может, они его просто не слышали, потому что двигался он тихо. У Федерико вспотели руки, а сердце билось все чаще и чаще. Ему не хватило смелости отбросить тонкую ткань балдахина и посмотреть в лицо тем двоим, которых он считал самыми близкими ему людьми. Так он простоял несколько минут, а затем медленным, едва уловимым движением стал поднимать руку. Все так же бесшумно он осторожно отодвинул прозрачную кисею, словно убрал паутину, закрывавшую доступ к пойманным пауком мухам. Постепенно его глаза привыкали к густому полумраку. Вот он уже смог разглядеть раскиданные на подушке вьющиеся волосы дочери Винченцо, вот увидел ее руки и ноги, скрещенные на спине его удачливого соперника. Вот он рассмотрел, что спина мужчины вовсе не была спиной Антонио. Кожа этого человека была совершенно другого цвета, так же как и волосы.

Глаза Коломбины были устремлены прямо на него. Трепещущие и отсутствующие, они смотрели на Федерико с нежностью, хотя ее тело было отдано другому. По этому взгляду можно было понять, какое желание сжигает изнутри незнакомца и с какой силой он вонзается в тело девушки в порыве страсти. Андреа занималась любовью с телом, не принадлежавшим Антонио.

Завороженный умоляющим взглядом, Федерико наклонился над кроватью и погладил девушку по голове. Она разжала руки, сжимавшие того, кто так жаждал ее, и крепко схватила ладонь Федерико. Он не чувствовал себя вправе отойти, освободиться от этого жаркого прикосновения. Сам не понимая, что происходит, он остался стоять у края кровати. Он не ощущал ни ненависти, ни угрызений совести, ни обиды. Взгляд Коломбины заставил замолчать все голоса, вплоть до этой секунды пытавшиеся докричаться до глубин его души и рассудка. Там, в этом саду чувств, цветы росли так же быстро, как множились могильные плиты. Он вдруг вспомнил о назначенной прогулке. Его ждали останки Джеппетто и, может быть, новый виток истории. Изогнув шею, Андреа отчаянно впилась губами в его руку. Уже решивший было уйти, он вдруг понял, что не может оставить соперника торжествовать. Коломбина умоляла его одним взглядом: «Не делай этого», но Федерико, как в бреду, приподнял незнакомца за плечи и резким движением развернул лицом к себе. Увидев это лицо, он почувствовал, что его сердце готово остановиться: любовником девушки был Марк. Федерико не смог сдержать отчаянного пронзительного крика.

Марк выглядел так же, как в тот день, когда утонул: все те же мешки под глазами, синяки и ссадины. На губах сверкала морская влага, и соленый запах морской воды донесся до Федерико. Коломбина раскрыла объятия, и он бросился к ней, стараясь скрыть лицо, прижавшись к ее белому телу. Он хотел спрятаться, скрыться, закопаться, сделать все, что угодно, лишь бы не видеть лица мертвого друга, разделившего ложе с его возлюбленной. Волна ужаса смяла, снесла, сломила его, и он потерял сознание – все ушло, все исчезло. Он погрузился в тяжелый сон, постепенно пожиравший все чувства и страх.

Очнувшись, он даже представить себе не мог, сколько времени провел в забытьи. Он понятия не имел, куда подевалась дочь Винченцо. Первым, кого он увидел рядом с собой, был взволнованный Антонио. Выразительно глядя на часы, он явно намекал, что им всем пора куда-то идти.

– Я его видел. Он был там, в постели, с ней, – были первые слова Федерико.

Мексиканец, не сдержавшись, рассмеялся, но в следующую секунду обратился к приятелю подчеркнуто примирительным тоном:

– Я очень сожалею, но сам понимаешь: как устоять перед такой женщиной? Надеюсь, это ничего не изменит в наших с тобой отношениях. Ведь у нас в жизни совсем другие приоритеты.

Было ясно, что Антонио не расслышал слов Федерико и пребывает в неведении относительно видения, от которого чуть не остановилось сердце итальянца.

Эспланада, протянувшаяся перед ними, заканчивалась на границе ботанического сада, как раз у решетки, отделявшей небольшой уголок, выделенный для представителей флоры Карибского региона. Почти всю дорогу оба актера молчали, а Федерико пытался прийти в себя, в чем ему отчасти помогла жевательная резинка, которую выдавали в самолетах, чтобы предотвратить приступы тошноты. Он мрачно жевал ее всю дорогу. За рулем сидел Винченцо. Прошло уже больше часа, как они выехали за городскую черту, оказавшись на незнакомом Федерико шоссе. На одной из развязок они свернули с автострады и поехали по какой-то второстепенной дороге. Неожиданно профессор Канали обратил внимание, что окружающий пейзаж резко отличается от типичного для сельской Тосканы. От лишних расспросов относительно особенностей ландшафта он решил воздержаться. Сидевшие сзади Антонио и Коломбина мило ворковали о чем-то, до слуха Федерико долетали лишь отдельные слова. День клонился к вечеру, до сумерек оставалась буквально пара часов. Ехали они все к той же обещанной могиле Джеппетто, обещанной Винченцо, которую тот вознамерился во что бы то ни стало показать друзьям.

Солнечные лучи тонули в плотном зеленом покрове крохотного уголка тропической сельвы. В тенистом полумраке воздух был настоян на аромате множества редких для этих мест цветов. Над вершинами деревьев виднелись крыши соседних вилл. Между клумбами и участками, целиком заросшими деревьями и лианами, оставались тропинки, кое-где перекрытые увитыми тропической зеленью арками. Границы «тропиков» были отмечены пунктирной линией росших по периметру ботанического сада огромных кипарисов.

Сад был заложен по приказу одного из местных аристократов еще в XVIII веке; своеобразный каприз предка продолжали холить и лелеять с завидным упорством все его потомки. Основатель же сада, человек весьма просвещенный, затеял такое нелегкое дело в память о неудачно закончившемся эксперименте одного исследователя, друга самого Линнея. Вплоть до начатого в XVIII веке обновления участка и проведения огромного количества земляных работ эта территория представляла собой заболоченный пруд; плодившиеся в нем комары разносили малярию по всей округе. Позднее сад стал местом создания одной из самых известных коллекций тропических растений, выращенных в неестественном для них климате. Сам ботанический сад, а следовательно, и окрестные деревушки привлекали не слишком многочисленных, но постоянно наезжающих специалистов-ботаников со всего мира.

Чуть в стороне от сада, за стеной из раскидистых дубов и увитых плющом беседок, виднелось величественное, но какое-то неприветливое и холодное здание. По словам Коломбины, там размещалась католическая школа-интернат для девочек. При этом Андреа обрушилась на учебное заведение с весьма резкой критикой. Она рассказала, что этот интернат, которым управляют действительно готовые отрешиться от всего мирского монашки, превратился не то в режимное учреждение, не то в своего рода убежище для непослушных девушек, так называемых трудных подростков, доставляющих много проблем своим семьям. И получилось так, что многие из этих семей в силу своего экономического положения, значительно превышающего средний уровень, могли себе позволить обеспечить своим непутевым дочерям весьма комфортабельное заточение с достаточно мягким внутренним режимом. Андреа де Лукка была в курсе некоторых историй, в результате которых в это закрытое заведение были помещены девушки из самых известных и влиятельных семей города. Ее пикантные рассказы помогли несколько снизить напряженную атмосферу, царившую в машине с самого отъезда. Кроме того, за разговорами остаток пути до могилы Джеппетто пролетел быстро и незаметно.

Федерико по-прежнему молчал и, чтобы отвлечься от невеселых мыслей, пытался сосредоточиться на пейзаже за окнами машины. Кроме того, он уже подумывал о том, что ему, вполне возможно, придется возвращаться домой одному. Винченцо время от времени искоса посматривал на Федерико. Вскоре они свернули на совсем узенькую дорожку, которая вывела их к каменной арке, напоминающей искусственный грот. Вообще этот уголок больше всего походил на фрагмент какой-нибудь романтической картины, изображающей заброшенную старинную виллу. Антонио был просто в восторге. Коломбина тоже улыбалась, довольная тем, какое впечатление местные красоты произвели на мексиканца.