Пушкин и финансы - Коллектив авторов

изданию, но книгопродавец мог бы тогда сам понизить цену, и таким образом уронить новое издание. Эти торговые обороты нам, мещанам-писателям, очень известны. Мы знаем, что дешевизна книг не доказывает бескорыстия автора, но или большое требование оной, или совершенную остановку оной в продаже. Спрашиваю: что выгоднее – напечатать 20000 экземпляров книги и продать по 50 коп., или напечатать 200 экземпляров и продать по 50 рублей?

Цена последнего издания Басен Крылова, во всех отношениях самого народного нашего поэта (les plus national et les plus populaireXXII), не противоречит нами сказанному: басни (как и романы) читает и литератор, и купец, и светский человек, и дамы, и горничные, и дети. Но стихотворение лирическое читает только любитель поэзии. А много ли их?[692]

Объяснения не вполне убедительны[693], поскольку они главным образом основаны на торговых расчетах автора, отчего читателям, кряхтевшим от покупки его произведений, еще не становилось нисколько легче. Может быть, эти соображения удержали Пушкина от печатания своих замечаний. Но в основе своей соображения его строились на личном опыте и на фактическом положении вещей.

Говоря, что «цена устанавливается книгопродавцем», Пушкин, конечно, имел в виду историю «Братьев разбойников». Подобные прецеденты многих писателей, – например, Гоголя, – восстанавливали против профессиональных издателей, побуждая к собственным изданиям. Заметим, что и сам Пушкин, за редкими исключениями, при первых изданиях обходился собственными силами. Цена последующих изданий уже должна была согласовываться с первым. В том же 1831 г., в записке об издании газеты, Пушкин весьма многозначительно замечал:

«Десять лет тому назад литературою занималось у нас весьма малое число любителей. Они видели в ней приятное, благородное упражнение, но еще не отрасль промышленности: читателей было еще мало. Книжная торговля ограничивалась переводами кой-каких романов и перепечатанием сонников и песенников»[694].

Десять лет тому назад – это время выступления на широкую литературную арену Пушкина. Так сам он, как бы подводя итоги своей деятельности, констатировал грандиозность происшедшего сдвига. В это время, в последние годы жизни, издательская деятельность Пушкина уже утратила свое актуальное значение вечно будирующего фермента. История сама продолжала то дело, ту ломку старых форм «литературного быта», которой первый сильный толчок дан был Пушкиным.

IV

Высокие авторские гонорары, за которые так жестоко боролся Пушкин, далеко не сразу стали общим явлением. Требовалось большое имя. В 1826 г. С. Н. Глинка, оказавшийся в крайне бедственном положении, переводил для московского гравера Кудрявцева басни Лафонтена по 5 руб. за штуку. Тогда же книгопродавец Ширяев приобрел шесть пьес А. А. Писарева за 1000 руб.[695] Много позднее, уже в 1832 г., Белинский за перевод «Монфермельской молочницы» Поль-де-Кока не рассчитывал получить более 100 руб., так как «фортуна прежестоко пошутила» над ним – «в газетах было объявлено о другом переводе сего самого сочинения»[696],XXIII.

Многие литераторы продолжали бедствовать. Многие книги, принадлежавшие даже крупнейшим писателям, плохо расходились, как «Цыганы» Пушкина, «Шильонский узник» Жуковского. Гоголь жаловался Пушкину: «Мои ни „Арабески“, ни „Миргород“ не идут совершенно. Черт их знает, что это значит. Книгопродавцы такой народ, который без всякой совести можно повесить на первом дереве»[697].

Но уже книжная торговля развивалась все шире, а с нею росли и авторские гонорары. Приведем несколько цифр для иллюстрации: «Библиотека для чтения» имела около пяти тысяч подписчиков, «Северная пчела» выходила в четырех тысячах экземпляров [698],XXIV. Обороты некоторых журналов были настолько велики, что в 1832 г. Смирдин за издание «Северной пчелы» платил Булгарину 25 тыс. руб. ежегодно, а Гречу за «Сына Отечества» – 30 тыс., за их право. «А на каком праве основано это право, не разберешь», – замечал Вяземский[699]. В 1839 г. А. В. Никитенко и Н. А. Полевой за редактирование «Сына Отечества» получали по 7500 руб. в год. За лист оригинальной статьи сотрудникам платилось 200 руб., за переводный – 75[700]. По 200 руб. за лист платил в 1836 г. и Пушкин в своем «Современнике»[701]. Денису Давыдову тогда же Смирдин, издававший «Библиотеку для чтения», предлагал по 300 руб.[702] и т. д. Гонорары за журнальные статьи выплачивались авторам обыкновенно по напечатании ее[703].

В отдельных случаях гонорары были еще несравненно выше. Крылов на изданиях своих басен к началу 1830-х гг. заработал 100 тыс. Смирдин платил ему за каждую новую басню по 300 руб. «Если он напишет в месяц две басни, – замечал М.Е.Лобанов, – то будет иметь в год 7200 рублей дохода»[704]. Но этого Крылову показалось мало, и в 1834 г. он уже требовал со Смирдина по 500 руб., объясняя, что собирается купить карету, для чего ему нужно скопить деньги[705]. В 1832 г. Смирдин собирался приобрести собрание сочинений Баратынского за 8-10 тыс. руб. и еще боялся, что Баратынский не согласится[706].

Известны случаи грандиозного успеха и отдельных изданий. Так, роман Булгарина «Иван Выжигин», вышедший 26 марта 1829 г. в количестве 2000 экз., по словам автора, был распродан в 5 дней, и уже 2 апреля в «Северной пчеле» сообщалось, что приступлено ко второму изданию, без перемен[707]. В два года разошлось этого романа 7 тыс. экземпляров. Такой же успех имели и сочинения Загоскина. По свидетельству современников, «Юрия Милославского», вышедшего в конце 1829 г., читали повсюду: «в гостиных и в мастерских, в кругах простолюдинов и при Высочайшем дворе»[708]. В один год роман выдержал три издания[709]. В 1831 г. Загоскин продал еще неоконченного «Рославлева» за 40 тыс. руб., обязавшись только в течение двух лет не печатать нового издания. «Рославлев» был напечатан типографщиком Н.С. Степановым в количестве 4800 экземпляров, т. е. четырех заводов. Еще до окончания романа книгопродавцы приобрели у Степанова будущую книгу, с обычной тогда уступкой в 20 %, на 36 тыс. руб., за наличные деньги. Несмотря на высокую цену в 20 руб., роман разошелся быстро и затем выдержал еще три издания[710].

В заключение приведем несколько сведений об издательской деятельности другого великого художника, Гоголя. Как выше сказано, Гоголь критически относился к профессиональным издателям и, после материального неуспеха первых двух своих книжек, решительно прибегнул к собственным изданиям. Не в пример «Миргороду» и «Арабескам», его «Вечера на хуторе близ Диканьки» имели уже огромный успех. Объявление о первом издании появилось 29 сентября 1831 г., а 18 июля 1832 г., т. е. менее нежели через год, открыта была подписка на второе издание. При выходе 2-й части пришлось допечатывать 150 экземпляров 1-й[711]. За «Ревизора» Гоголь получил с петербургской дирекции 2500 руб., а в 1839 г. Смирдин предлагал ему за переиздание старых сочинений и «новой комедии» 5 тыс., тогда как писатель Б. А. Врасский давал 6 тыс.