Семья Усамы бен Ладена - Наджва бен Ладен

День прошел совсем буднично. Мужчины, отправлявшиеся в эту поездку, не распределили заранее машины и места. Отец выбрал первую попавшуюся машину и шофера. Я последовал за ним. За рулем был Сахр аль-Ядави (Салим Хамдан). Поездка была короткой, всего тридцать или сорок минут, но весьма неприятной из-за ухабов на дороге — как и все поездки по дорогам Афганистана. Не могу вспомнить ничего примечательного за время пути, разве что Сахр смешил меня веселыми историями, и я ненадолго забыл о своей обычной серьезности. Сахр был одним из тех людей, которые постоянно шутят и лучше других умеют наслаждаться жизнью. Трудно не расслабиться в его обществе.

Как только мы прибыли на передовую, каждому нашлось дело. Отец встречался с кем-то из командиров, удерживающих оборону. Мы с Сахром просто слонялись туда-сюда, и от скуки Сахр предложил пострелять по мишеням.

Он установил пустую консервную банку и начал стрелять. Мы обсудили его достижения, а потом он решил продолжить свою тренировку. Сахр выстрелил снова. И тут мы испытали настоящий шок. Звук от выстрела был таким громким, что мы на мгновение смутились. Что случилось? Мы никогда не слышали, чтобы «Калашников» производил такой сокрушительный шум. Пока мы рассматривали оружие Сахра и обсуждали странное происшествие, в воздухе неподалеку от нас взорвался снаряд. Только тогда мы осознали, что не «Калашников» был источником этого оглушительного шума.

Через несколько секунд началась массивная бомбардировка: снаряды градом сыпались с неба. Потом наступил короткий перерыв, и я услышал крик отца:

— Назад! Назад!

Мы с Сахром прилипли к земле. Я был так потрясен, что не мог пошевелиться, а Сахр проявлял чрезмерную осторожность, он прикидывал, как отступить, не нарвавшись на один из этих снарядов.

Мысли наши неслись галопом, и ни один из нас не понимал, как людям Масуда удалось подойти так близко. Мы ведь, слава Богу, находились позади линии фронта! Как же люди Масуда смогли пробраться между отрядами «Талибана» незамеченными?

Скорчившись перед лицом смерти, которая могла настичь меня в любое мгновение, я оглянулся и увидел, что отец с друзьями укрылся в бетонном здании. Все они беспомощно смотрели на сына Усамы бен Ладена, такого уязвимого для ударов врага. Снаряды свистели над головой, лицо осыпали пыль и мелкие камешки. Я был искренне убежден, что настала последняя минута моего земного существования. И величайшее сожаление в тот момент вызвала у меня мысль, что весть о моей смерти убьет мою мать. Как ни странно, я не чувствовал обычного страха. Вероятно, выброс адреналина вызвал обманчивое ощущение храбрости.

Я снова оглянулся на отца, может быть, в последний раз. Он стоял в проеме своего импровизированного убежища, рискуя жизнью, и жестами подзывал меня к себе. В конце концов я собрался с духом и бросился в укрытие. Потрясенный отец выглядел очень счастливым, когда я оказался в безопасности.

Мы не были готовы к масштабному сражению, так что пришлось отступать. Оправившись от шока, отец внезапно осознал, что на нас напали не люди Масуда. В нас стреляли талибы! Мы оказались жертвами своих союзников.

Никогда еще я не видел отца в такой ярости.

— Сахр, — распорядился он, — возьми машину и поезжай в объезд к их лагерю. Скажи, чтоб прекратили огонь, а то они нас всех тут перестреляют!

Слава Богу, Сахр добрался благополучно и сообщил командиру талибов, что тот обстреливает Усаму бен Ладена и едва не убил сына шейха. Командира чуть удар не хватил. Когда он услышал, как Сахр стреляет по мишеням, то решил, что началась неожиданная атака с тыла. Он подумал, что людям Масуда каким-то образом удалось обойти его дозоры.

Но это объяснение не удовлетворило отца. Я еще не видел его таким взбешенным. Он кричал, что в такой ситуации опытный командир посылает проверить территорию, которая считалась безопасной, прежде чем начинать бомбардировку.

Я никогда не забуду ту поездку на фронт, но она отнюдь не вдохновила меня на военные подвиги, как надеялся отец.

ГЛАВА 21. На передовой

Омар бен Ладен

В Афганистане имелось столько сражавшихся друг с другом группировок, что бои шли возле большинства городов и деревень страны. И не было ничего удивительного в том, что отец помогал силам «Талибана» боевыми отрядами, в особенности когда разворачивались ожесточенные сражения с «Северным альянсом Масуда». Я чувствовал: отцу нравится отправлять своих людей на борьбу с человеком, чьим талантом военачальника он в высшей степени восхищался. Ничто не могло доставить ему большего удовольствия, чем мысль, что он сумел перехитрить столь блестящего командира.

К счастью, нам с братьями долгое время удавалось увиливать от поездок на линию фронта. Но однажды без особых на то причин отец велел мне доставить сообщение на одну из баз «Аль-Каиды», расположенную высоко в горах Кабула, в предместьях города. Отец сказал мне:

— Ступай, сын. Ступай и поживи жизнью солдата.

Кажется, мне тогда только-только исполнилось семнадцать. И сражаться на передовой — последнее, о чем я мечтал в своей жизни. Я уже видел многих раненых и умирающих солдат, которых привозили на базу после сражений. Почти любое ранение становилось смертельным, потому что на базах не было госпиталей и даже временных медпунктов, чтобы лечить раненых. Иногда предпринимались попытки отправлять пострадавших в ближайший город, но такое случалось нечасто. И хотя для самых экстренных случаев имелся доктор Завахири, он не столько врачевал раны, сколько планировал наступления.

Но у меня не было другого выбора, кроме как повиноваться отцу — я еще не достиг того возраста, когда мог восстать против него. И если уж говорить откровенно, когда я отправился на передовую, дрожь легкого возбуждения пронизывала все мое тело.

Когда я прибыл на базу в Кабуле, то увидел людей Масуда, стоявших лицом к лицу с бойцами отца. Солдаты на передовой были снабжены автоматами и другим оружием для ближнего боя. Сзади них выстроилась линия артиллерии — между передовой и базой. Я заметил несколько русских танков, уцелевших после войны — их замаскировали ветками деревьев, травой и спрятали на границах равнинных участков. Танковые сражения не были распространены. Меня это разочаровывало, потому что я имел навык управления танком и, как любой мальчишка, был бы рад возможности посидеть в одном из тех танков.

Я видел мощные запасы оружия — от зениток и автоматов до артиллерии. И был поражен тем, что война велась на достаточно высоком техническом уровне. Как и большинство людей, я полагал, что война в Афганистане состоит в основном из стычек партизанских отрядов. А оказалось, что поля сражений здесь выглядели во многом так же, как, по моему мнению, выглядят при столкновении огромных сил крупных мировых держав. Обнаружив бесконечные ряды хорошо обученных и весьма современно вооруженных солдат, я вспомнил то, что слышал от кого-то из людей отца: с тех пор как отец присоединился к «Талибану», его профессионализм как военного, полученный за десять лет войны с Советами, полностью изменил картину сражений и ход текущего конфликта.

Вскоре после моего прибытия бой стих. В первые пять дней я просто наблюдал и стал уже думать, что находиться на передовой — не самое страшное в жизни. Временами я даже слушал свой небольшой переносной приемник. Такие имелись у большинства солдат на передовой. Правда, приемники у солдат были совсем простыми, без изысков, и сильно отличались от тех, какими пользовались отец и их командиры.

Мне было скучно, и я часами крутил ручку приемника. Обнаружил, что, если хорошенько постараться, можно настроиться на волну, которую использовали люди Масуда. И стал втягивать их в разговоры: спрашивал, откуда они родом, и все такое — обычная болтовня, не связанная с военными действиями. Конечно, я не говорил им, что я сын Усамы бен Ладена, а то они, чего доброго, решили бы развернуть полномасштабную атаку, чтобы заполучить такого ценного пленника. Они ведь не знали, что отец ничего не стал бы предпринимать для моего освобождения.

Как-то я спросил одного из тех солдат:

— Зачем вы пытаетесь нас убить?

Солдат Масуда ответил:

— Я ничего против вас не имею. Но в стране идет война. И у нас приказ убивать всех на этой территории. А вы на этой территории. Так что мне придется застрелить тебя, если представится случай.

Солдат говорил правду. Каждый полевой командир хотел править страной. И хотя кругом не хватало домов, больниц, школ, еды, одежды и других необходимых вещей, определенно не было недостатка в одном — в военных правителях, каждый из которых стремился занять место на самом верху. И эта новая ожесточенная война была следствием интересов кучки упрямых и бескомпромиссных военачальников.

Линия фронта вокруг Кабула граничила с деревней. Скромные хижины усеивали склоны горы. Многие из этих домиков пустовали, ведь рядом шли бои, и солдаты отца предпочитали проводить ночь в этих хижинах, а не на каменистой земле. На время сна солдаты расставляли дозоры вдоль горных троп. Настала ночь, когда был мой черед стоять в дозоре, потому что отец велел обращаться со мной точно так же, как с другими солдатами. «Не лучше и не хуже» — таков был его приказ.