Разведчики времени - Роберт Асприн

— Марго, а у меня было создалось впечатление, что лондонский опыт тебя кое-чему научил. И что, я оказался не прав?

У Марго хватило совести густо покраснеть.

— Всегда смотри, что ты делаешь. Он произнес это тихо, но с такой внутренней силой, что девушка потупилась.

— Я ни за что не поверю, что Свен Бейли тренировал тебя несколько недель и за все это время ни разу не упомянул эту первую для разведчика заповедь выживания.

Марго покраснела еще гуще.

— Но ведь ничего страшного не случилось. Нас не надули, и вообще ничего неприятного не произошло.

Он мог бы ей объяснить, что это она никак не пострадала, не она ведь несла все эти тяжести лишние мили по жаре. И потому уж никак не ей судить, какой ущерб нанесла ее ошибка. Но поскольку он сознательно пошел на эту жертву, решив дать ей предметный урок, то не стал жаловаться.

— Да, пока еще ничего не случилось. Но ты должна быть внимательнее, Марго. Все, что ты делаешь — и даже то, что не делаешь, — имеет свои последствия. Когда ты станешь разведчиком, рядом уже не будет меня или кого-то, кто исправит твои ошибки.

Она обиделась. Во всем мире только Марго могла обижаться столь привлекательно. Элегантные складки ее костюма затрепетали, и обольстительное тело под ними решительно отвлекло Малькольма от темы урока. А когда Марго надула губки, Малькольму стало совершенно невозможно сосредоточиться на том, чем он был до этого занят.

«Ну ладно, возьми себя в руки, парень! Тебя наняли на роль учителя, а не Дон-Жуана!» Но, черт побери, как же захватывали его душу ее стойкость и упорство, ее неожиданные вспышки теплоты и понимания… Все это неукротимо пробивалось через придуманную ею личину тупого упрямства… А эта иногда замечаемая им в ее глазах глубоко запрятанная боль… Девушка все больше завораживала Малькольма.

«Наверное, Кит выбрал не того гида для этой работы».

— Хорошо, — вздохнула Марго. — Пусть я снова напутала. Это моя вина, признаю. Но ведь я здесь для того, чтобы учиться. Так что давай, покажи мне правильный путь.

Для Малькольма было просто невыносимо оставаться в роли сурового учителя.

— Хорошо. Теперь ты иди за мной.

Проще всего было бы заставить ее проделать весь путь назад до того места, где она сделала неправильный поворот, и пройти весь маршрут правильно. Вместо этого он намеренно повел ее через лабиринт узких, тесных боковых переулков, которые зигзагами вверх-вниз пересекали холмы и долины Рима. Ему хотелось запечатлеть в ее мозгу навеки это простое правило: «смотри, что ты делаешь».

В конце концов они вышли на Остийскую дорогу неподалеку от Остийских ворот. Оттуда он повел ее снова на север, к тому месту, где она должна была сойти с дороги и обогнуть Авентинский холм…

К тому времени, когда путешественники добрались до таверны, плечи Малькольма болели невыносимо.

— Вы опоздали, — кисло приветствовал их служащий «Путешествий во времени», пытаясь найти их имена в общем списке. Найдя наконец и отметив, он вопросительно посмотрел на Малькольма в ожидании объяснений.

— Предметный урок, — сухо и не слишком понятно объяснил Малькольм и не стал распространяться дальше, а повернулся и двинулся к себе.

Добравшись до предназначенной им комнаты, он с наслаждением свалил ненавистный багаж на мозаичный пол. Затем уселся прямо на голый деревянный топчан, не разворачивая постельные принадлежности.

Натруженные мускулы гудели и болели, начиная от шеи и до самой поясницы. Когда в комнату вошла Марго, он массировал себе плечи круговыми движениями. Она замерла в дверях. Лицо снова покрыл румянец.

— Бедный, у тебя спина болит?

Жалеет его — после того, как из-за нее он так намучился! Гид молча глядел на девушку. Она кусала нижнюю губу. Малькольм просто забыл уже, каково это, когда тебе всего восемнадцать лет. Эта смесь непобедимой самоуверенности, ранимых чувств и отчаянного желания, чтобы взрослые принимали тебя всерьез. Даже тогда, когда ты проявил полное невежество.

Малькольм вздохнул:

— Да вообще-то не очень.

Она проплыла через комнату в шуршании парфянских складок и опустилась на колени позади него. Прежде чем он успел возразить, она уже массировала ему плечи.

Малькольм зажмурился. Она делала массаж на удивление профессионально, выжимая его ноющие мышцы от шеи к середине спины. «И где же ты этому выучилась, малышка?» Когда ее прикосновения стали едва ощутимыми, как шепот, все тело Малькольма отреагировало на это совершенно бессознательно и совершенно определенным образом. Она не понимала, что с ним делает…

И в самом деле не понимала?

Малькольм вскочил на ноги.

— Пойдем посмотрим, как там с ужином, — пробурчал он и, спасая себя, ринулся в переполненный обеденный зал таверны.

Последнее дело для них обоих, если он потеряет самоконтроль. Если Малькольм хоть раз ее поцелует так, как желало все его тело…

Он заставил себя вообразить Кита в его самом суровом виде и постарался все время держать этот образ перед глазами. «Дедушке это не понравится», — торжественно повторял про себя гид.

Никогда в своей жизни Марго не видела зрелища, подобного процессии в честь бога Аттиса.

Приютившая их таверна располагалась на южном склоне Авентинского холма, недалеко от Тибра. Отсюда Малькольм повел ее в обход Цирка, той, где ворота смотрели на изгиб реки. Далее они проследовали вдоль длинной, в целую милю, стороны Колизея, выходившей на Палатинский холм.

— Эй, — обрадованно воскликнула Марго, указывая на небольшой круглый храм. — А я знаю, что это! Это храм Весты!

— Ммм… Ну, что ж, правда, в течение долгих лет очень многие ученые считали его таковым. Радость Марго сразу улетучилась.

— Не горюй, ты оказалась в хорошей компании, — улыбнулся Малькольм. — В доброй сотне книг он по-прежнему так называется. А на самом деле это храм Геркулеса. А вон тот, — и он указал на угловатый храм недалеко от них, на расстоянии броска камнем, — называется храм Fortuna Virilis.

— Fortuna Virilis?

— Судьбы человеческой. Судьба человека и Игры в этом Цирке связаны очень тесно.

Это было Марго понятно. Люди в этом Цирке умирали.

— А вон там вверху, видишь? — Он указал на вершину Палатинского холма. — Это резиденция императора. А это, — Малькольм кивнул на величественный храм, фасад которого смотрел прямо на Цирк, — это храм Magna Mater Deum Idea.

— А это что же означает? — спросила Марго недоумевающе.

— А как по-твоему?

Она задумалась, выуживая из закоулков памяти всю ту латынь, которая там как-то сумела удержаться.

— Magna звучит как великий, величественный. Mater… Я не уверена. Великий материал? Вещество?

— Нет, mater означает мать. Это одно из слов, звучащих очень похоже во всех индоевропейских языках: mater, mere, madre, mutter, mother.

— A-a! Величественная Мать?

— Примерно так. Великая Мать. Ну а как насчет Deum Idea?

— У-у… Deum это вроде как «боготворить»?

— Хорошая догадка. Deum переводится как «божественная», — объяснил Малькольм.

— Великая Мать Божественной Идеи? — окончательно сформулировала Марго. Малькольм улыбнулся в ответ:

— Не совсем, хотя твоя догадка не лишена логики. Но в данном случае слово Idea обозначает одну гору во Фригии, неподалеку от Трои. Великая Мать — это Кибела, прародительница всех фригийских богов. Культ этой богини возник в Риме давно. Примерно триста лет назад. Сейчас, конечно, он полностью романизирован. Род Юлиев, откуда происходят Цезарь и Август, считает ее богиней-прародительницей. Ее почитал еще Эней, основатель их рода. Род Клавдия тоже связан с ней.

Марго глазела на Палатинский холм, сжигаемая желанием знать, что же Малькольм видит там такого, чего не видит она, потому что она просто не знает, куда смотреть и что искать. «Хорошо, мне надо учиться, и я буду учиться. Но если я в самое ближайшее время не начну самостоятельную разведку, то будет уже слишком поздно и я не смогу доказать…»

Проталкиваясь сквозь густую толпу, они добрались до того места, откуда была видна Аппиева дорога, заворачивающая за Палатинский холм. Издалека доносились звуки барабанов и флейт.

— Мы как раз вовремя, — заметил Малькольм с улыбкой.

Марго вытянулась, чтобы рассмотреть, что там происходит. Она была выше почти любого человека в окружавшей их толпе, и это было для нее новым и довольно приятным ощущением.

Глядя поверх толпы, она смогла различить какое-то движение на дороге. Снизу к ним медленно приближалась длинная процессия. Солнечные блики отражались от золотых украшений. Пронзительные звуки труб и резкая дробь барабанов перекрывали даже шум толпы.

Через некоторое время она стала различать отдельных людей. Фигура во главе процессии была одета в длинную мантию, складки которой образовывали сверху нечто наподобие капюшона. Под ним виднелась своеобразная корона, с тремя отдельными дисками поперек лба.