Цифровой постимпериализм. Время определяемого будущего - Коллектив авторов

Цель же Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017–2030 годы сформулирована немного более конкретно: «Целью настоящей Стратегии является создание условий для формирования в Российской Федерации общества знаний».

И здесь нужно отметить, что конституционные нормы и принципы, которые все без исключения имеют прямое непосредственное действие, должны пронизывать всю ткань законодательства, они должны полагаться в фундамент и всецело определять смысл любого нормативно-правового акта.

Статья 2 Конституции РФ устанавливает, что «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства». Часть 1 ст. 7 определяет, что «Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека».

Особое внимание нужно обратить на ст. 75.1, введенную в 2020 году, согласно которой «В Российской Федерации создаются условия для… повышения благосостояния граждан, …гарантируются защита достоинства граждан и уважение человека труда, обеспечиваются… социальное партнерство, экономическая, политическая и социальная солидарность».

Исходя из совокупности определения цифровой экономики, содержащегося в Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017–2030 годы и вышеприведенных норм Конституции, определяющих права человека, можно сделать вывод, что цели цифровой экономики в соответствующих документах должны содержать показатели прогресса реального сектора экономики, которые должны быть достигнуты в результате использования цифровых технологий.

В частности, во сколько раз ежегодно будет повышено производство стали, мяса и молока на душу населения; сколько семей будут обеспечены жильем и индивидуальной социальной помощью (величина которой будет определяться на основе больших объемов данных, в частности, с учетом здоровья детей и родителей), что позволит каждой русской семье комфортно воспитывать минимум четырех детей; во сколько раз уменьшится количество абортов в стране; на сколько процентов возрастет неприятие россиянами разводов.

Также целевым показателем прогресса цифровой экономики должно быть то, сколько средств от каждого проданного литра нефти и кубического метра газа будут гарантированно доходить до каждого гражданина России благодаря электронному учету; на сколько должен сократиться разрыва доходов так называемых топ-менеджеров и рядовых преподавателей. Такие показатели можно перечислять достаточно долго, но ничего этого в означенных выше документах мы не находим, что автоматически, по нашему мнению, ставит под сомнение смысл их существования.

Подобные целевые показатели сами по себе должны стать главной темой отдельного объемного научного исследования. Да, это элементы плановой экономки, присущей социалистическому методу ведения народного хозяйства, но без этого точка невозврата на пути деградации российской экономики будет пройдена в ближайшее время. Мы живем в уникальной действительности, когда капитализм при господстве СМСУ за последние десятки лет в очередной раз доказал свою античеловеческую природу.

В соответствие же со ст. 75.1 Основного закона РФ одним из целевых показателей развития цифровой экономики должны были бы стать планы по перераспределению материальных ресурсов богатых в пользу бедных в цифровом выражении на каждый год процесса цифровизации экономики, что стало бы реализацией конституционного принципа социальной солидарности. Еще не справедливости, но уже солидарности[335].

Нужно отметить, что цифровая экономика, способная обеспечить устойчивый материальный прогресс человека, была разработана советскими учеными еще в середине шестидесятых годов прошлого века. Эту задачу решили на теоретическом уровне такие выдающиеся ученые как А. И. Китов и В. М. Глушков. По результатам их работ Постановлением ЦК КПСС, Совмина СССР от 08.10.1970 № 849–291 «О мерах по совершенствованию управления в народном хозяйстве на основе широкого использования средств вычислительной техники» было принято решение «Признать необходимым создать Общегосударственную автоматизированную систему сбора и обработки информации для учета, планирования и управления в народном хозяйстве на базе Государственной сети вычислительных центров и Единой автоматизированной сети связи страны».

Вот что пишут в своей книге «Что такое ОГАС?» В. М. Глушков, В. Я. Валах. От ее внедрения ожидались конкретные практические результаты: «…высокий уровень синхронизации производства (точного согласования во времени) во всех звеньях народного хозяйства; разумное сокращение количества сырья и оборудования, хранящегося на сотнях тысяч складов и порой длительное время не участвующего в материальном производстве; гораздо более гибкое планирование, точно учитывающее имеющиеся возможности и ресурсы»[336].

Но при этом авторы книги подчеркивают, что «…ОГАС не «командует» экономикой, а лишь «командует» потоками информации о состоянии экономики, помогает организовывать и осуществлять решение планово-управленческих задач. Что же касается окончательного принятия решений (на основе выработанных вариантов), то эта функция остается за людьми»[337]. Подчеркнем, что по-нашему убеждению, цифровая экономика современной России не должно выходить за рамки, установленные данным определением ОГАС.

В принципе определение ОГАС, сделанное 40 лет назад несколько схоже с определением цифровой экономики, данном в Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017–2030 годы. Но в действительности, как мы уже отмечали, цифровая экономика, фактически насаждаемая в России, касается в лучшем случае сферы услуг, к которым в разрез с нуждами народа, на данный момент приравнено и образование.

Фактически под именованием цифровой экономики в России внедряется новый жизненный уклад, трансформируется само общество на основании нового навязываемого менталитета. Сделаны шаги для преобразования самого человека, разум которого должен уступить место искусственному интеллекту. Человек и все его проявления превращаются в цифровой код.

А. И. Китов и В. М. Глушков еще в советское время доказали, что цифровые технологии необходимы для прогресса общества, но на данный момент в РФ они превратились в самоцель. Сейчас они направлены на изменение самой сущности человека. Такие технологии являются фундаментом всего комплекса NBIC-конвергенции.

В контексте угрозы перехвата управления извне нужно констатировать факт того, что мы не знаем, в чьих конкретно руках окажется вся информация о населении России, которая собирается с применением десятилетиями отработанных методик. Но, по нашему мнению, можно не сомневаться, что это представители СМСУ. Для таких структур особую важность представляют не столько задачи по окончательному разрушению экономики России и постановки ее ядерного потенциала под свой контроль, сколько задачи по духовно-идеологическому переформатированию российского населения.

Именно через информационный инструментарий предпринимаются попытки поставить население России под тотальный контроль через привитие новой идеологии, что нашло отражение в статье В. Нуланд «Pinning Down Putin»[338], в которой западному истеблишменту дается недвусмысленная установка на идеологическую обработку населения России, прежде всего молодежи, через социальные сети.

Нельзя сказать, что среди отечественных законодателей нет лиц, осознающих опасности, рождающиеся из информационной сферы жизни общества. В российском законодательстве прослеживается тенденция на ослабление влияния международно-правых норм, создающих угрозу безопасности России. Так, если в «Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации» (утв. президентом РФ 07.02.2008 № Пр-212)[339] прямо указывалось, что «Настоящая стратегия подготовлена с учетом