Легион выродков - Максим Волосатый

Ну и кто там? Я посмотрел на экран входного устройства и вздрогнул. Накачанная пойлом голова как-то на время позабыла, где она находится. Но ей напомнили: с экрана на меня пялилась изо всех сил изображающая дружелюбие голова богомола с грустным человеческим лицом. Бр-р-р. Жуткое зрелище для неподготовленного. А ведь это всего лишь Дада пришел. Зачем-то…

Да не «зачем-то», а меня успокаивать. Как будто присутствие огромного богомола в каюте сейчас может меня успокоить.

На экране видеофона произошло какое-то движение, заставившее меня сфокусировать зрение. Та-ак, в этой каюте планируется присутствие не только богомола. Позади Дады виднелись две груши Дюида, шевелились конечности Сабы, даже, по-моему, щупальца Бьяна мелькали. Вся компания в сборе. Пришли, так сказать, оказывать моральную поддержку страдающему соратнику. И на меня опять накатило. А нужна мне их поддержка? Где они, эти соратники, были раньше? Там… ну… там… тогда… А ведь у меня даже толком не получается сформулировать свое горе. Как его описать?

Висящее в небе светило жгло немилосердно. Отвыкшие от естественного света глаза слезились и предлагали немедленно вернуться обратно. Пот струился по спине и противно пропитывал ткань полевого комбинезона. Да уж, после столь долгого времени, проведенного в коридорах космических кораблей, где погода всегда одна и та же, прогулка по скалам выглядела сущим наказанием. Ноги скользили и срывались, вниз по склону текли ручейки мелких камней. Мне бы тут не сверзиться, а то будет совсем по-дурацки выглядеть: спасение спасательной команды. Сзади пыхтели ничуть не более подготовленные к таким прогулкам члены группы, вызвавшиеся помочь. Спасибо им, конечно, но я не ожидал такого рвения.

И то сказать: с чего бы это выродкам забесплатно спускаться на планету, вытаскивать какого-то там временного сторкона? Да еще и хомо к тому же. Выжившего там, где два его напарника-истребителя (полные легионеры, кстати) погибли еще на орбите.

Ну, не совсем забесплатно, я предлагал им оплатить участие в спасательной операции, благо денег за выполненный полностью контракт выродки отвалили мне столько, что впору было задуматься, а тем ли я занимался всю свою жизнь? Да, предлагал.

Видел бы кто, как посмотрели они на меня. Нет, не как на умалишенного – как на малолетнего ребенка. Глупого ребенка.

И после этого все дружно встали и начали собираться на Базу-2. В ущелье, где до сих пор теплился маяк Сванича. Он дождался нас.

Летели быстро – Брат Тихон, выполняя обязательство (тоже денег не взял, что странно, – я предлагал), разрешил сгонять туда аж целую «люстру». Правда, снаряженную наполовину, чтобы зря не жечь топливо. Но и ее хватило для обеспечения безопасности за глаза. «Люстра», опорник и пятерка истребителей – более чем достаточно для любых ошметков разгромленной армады мойлов.

После разгрома файратами (давайте будем называть вещи своими именами) Легиона на орбитах Баз 1 и 2 конвергены осознали истинный масштаб проблемы и раскрыли кошелек на полную. Еще бы, никакие деньги на любых наемников не сравнятся с потерей нескольких десятков планет, которые, даже в случае возврата, еще нужно будет восстанавливать. Про имиджевые потери и удар по экономическому потенциалу вообще говорить не приходится.

В итоге к Брату Тихону в кратчайшие сроки присоединились еще два командоре Легиона. Армия получилась – жуть, такими можно вести небольшие межрасовые войны. Да еще и файраты, как выяснилось, явно переоценили свои возможности (ну, это их традиционная проблема), позарившись на мир Форпоста Земли. Земля им тут же и объяснила, что к чему. Второй Резервный Флот Дальней Экспедиции Космофлота вывалился в пространство Сибиллы за день до начала операции Легиона и, видимо, для разнообразия и пущей эффективности не стал брезгливо морщить нос, а скоординировал свои действия с выродками прямо с марша.

Удар коалиции вышел быстрым, точным и далеко не милосердным.

После этого земные крейсеры и «люстры» Легиона еще три дня вычищали сектор от попрятавшихся кто куда мойлов и файратов, а потом конвергены решили воспользоваться правом несправедливо обиженных и немного доплатили выродкам.

Как итог – плюс четыре мира в непосредственной близости от одного из главных транспортных каналов галактического рукава Стрельца перешли под контроль мутантов. Торгаши, что взять?

А мойлам куда деваться? Пришлось отдать.

В общем, путешествие одинокой «люстры» на Базу-2 прошло спокойно. Долетели быстро, выбросились на трех атмосферниках, в один из которых запихнули расширенный медблок, вывесились над ущельем.

И вот теперь я с Бьяном (надо же, а я не знал, что химмери – горные жители) и Сабой (тот клятвенно заверил меня, что восемь крабовых ног пройдут по любой территории) пыхтели, обливаясь потом, или чем там обливаются химмери и караены, и карабкались по крутому склону наверх. На маленькое плато, где, как показывала карта, и приземлилась круглая тарелка правого опорника Эрика Сванича.

Роботов не было, откуда на пространственном корабле роботы, способные вкалывать в горной местности? Поэтому шли ножками, и максимум, на что могли рассчитывать из инструментов, – это ремонтный блок, который доставят на указанное место атмосферником. Но до этого места еще надо было добраться. Вот мы и добирались, пыхтя и припоминая все ругательства, которые сохранились в памяти, проклиная безжалостное светило, эти выжженные горы, мойлов, файратов и общее несовершенство мироздания.

Ну, экораз, ну погоди, все припомню! Ты только живым останься, ладно?

Да уж, силы свои я точно переоценил. Или недооценил местность? Скорее всего, и то и другое. Ну откуда у меня, у дэ-ка шесть, навыки ползания по гористой поверхности планет? Я на естественном покрытии последний раз стоял уже не помню когда (ау-у, психологи УФЕСа). Да и нечего космолету на этом самом естественном покрытии делать: мой дом – угольная чернота дальнего космоса, сами по грязи ползайте.

Но пока что ползать приходилось мне и моим сопровождающим. И ползанье это радужным не было.

– Вы там долго еще? – поинтересовалась в наушниках Илла, зависшая на третьем, медицинском, атмосфернике, прямо над нашими головами. – Вы уже второй час на одном и том же склоне топчетесь.

Выталкивая ругательства сквозь вязкую слюну, залепившую рот (что ж так жарко-то?), я, как мог, объяснил госпоже Финиле, что реальная поверхностная физика с механикой несколько отличаются от того, что видится с борта атмосферника и тем более – «люстры» (привет Сипале, сидящей на орбите). А все то же самое, только в горах, – отличается в три раза. Когда поток «объяснений» иссяк, а вернее, мне надоело сбивать дыхание, я задал встречный, уже навязший в зубах вопрос:

– Илла, а вы сверху что-нибудь видите?

– Все так же, – скучно отозвалась Финила. – Небольшое плоское пространство. Два обширных плоских выступа. Пусто. Даже растительности нет.

Она помолчала.

– Ну, и если вы меня минут десять подождете, могу еще раз слетать, посмотреть.

Эта фраза произносилась сегодня раз, наверное, двадцатый. Я соотнес расстояние до края склона, нашу скорость, гудящие ноги и согласился.

– Давай, все равно нам тут еще ползти и ползти.

– Принято, – сообщила Финила, и зависший над нами аппарат, заложив почти боевой разворот (пространственного бойца всегда узнаешь по манере вождения судна), как будто свалился за гребень. Скала съела звук, и вокруг нас опять установилась раскаленная тишина.

Если бы не пыхтения Бьяна и Саба да не желтый цвет вокруг, я бы вспомнил мою белую комнату. Милую, уютную, тихую комнату. Ну что мне в ней не сиделось? Чай, не съели бы, как выясняется. Обменяли бы потом на кого-нибудь или выкупили. Не помер бы. А зато Сванич был бы жив.

Тьфу, тьфу… опять я со своим поганым языком.

Под ноги попался неудобный камень, я поскользнулся, чуть не упал и выматерился в голос, маскируя нехорошее чувство, не отпускавшее меня который день.

Маяк Сванича так и не сдвинулся с места за все это время. Как встал на него после приземления (давайте не будем говорить «падение», не доказано еще), так и замер. Да, сам маяк работает, но больше ничего. Ни связи, ни движения. И, самое гадостное, сверху ничего не просматривается. Как ни утюжили мы сканерами этот несчастный пятачок, как ни крутились над ним атмосферники – ничего. Просто камень. Изъеденная выбоинами площадка, на которую, пусть и с немалой долей допуска, но может сесть опорник. Хотя в его случае термин «сесть» не совсем оправдан. Опорник – судно пространственное и атмосферу не видит никогда, его даже собирают на заводах в космосе. Соответственно, посадочных механизмов у него нет и не было – он к «люстре» боковинами крепится, а в боксе линкора его снимают с креплений и укладывают на специальные направляющие, которые работают и как ремонтные консоли, и как стартовые площадки. Так что приземление Эрика мягким не было.