Тайна проклятия - Алексей Сухаренко

Эпилог

Россия. Предгорье

Северного Урала.

Осень.

Лосиха смотрела на существо с привычным равнодушием. Это первое время, пару лет назад, она вздрагивала каждый раз, когда его видела. Теперь она привыкла, что каждое утро куча волос и тряпок вылезала из небольшой пещеры, расположенной у подножия скалы, и шла её доить. Раньше, когда лосиха была совсем молодой, она жила на большой ферме, где люди не были похожи на животных. У них на головах были шапки и платки, а на ногах сапоги да валенки. Но когда её отдали странному существу, она поняла, что бывают и другие люди. Её нынешний хозяин ходил с непокрытой головой и летом и зимой: наверняка огромная, нестриженая копна волос согревала голову не хуже пухового платка. Также на ногах он носил лыковую обувь, а по-простому — лапти. Если бы прирученная людьми лосиха смогла заглянуть под медвежью шкуру, которая прикрывала вход в небольшую пещеру, то она бы заметила, что «нора» этого существа всё же была приспособлена к длительному проживанию и хоть издалека, но напомнила бы ей о прежних хозяевах.

Сколоченные из грубого дерева кровать, стол, два стула, чугунок, закопчённый чайник, пара металлических мисок и кружек. Были ещё книжные полки, на которых хаотично располагались десятка два растрёпанных и засаленных книг. Впрочем, несколько томов были бережно обернуты в берестяные обложки, по-видимому, находясь у хозяина на особом счету. В углу пещеры, куда совсем не доходил свет, висели сушёная рыба, нитки с грибами, стояли две деревянные бочки с какими-то соленьями и другие заготовки провизии на зиму. В центре пещерки, из речных валунов, был сооружён очаг, где, видимо, и готовилась нехитрая еда.

Надоив полтора литра молока, человек нырнул обратно, за медвежью шкуру, где стал читать молитву, благодаря Бога, пославшего ему пропитание. Как раз в этот момент на узенькой тропинке, ведущей из низины к подножию скалы, где располагалась пещера, показались всадники на навьюченных лошадях. Лосиха первой почуяла запах лошадей, принесённый ветром, и заволновалась. Она не любила этих «безрогих лосей» и старалась избегать встречи с ними…

…Егерь Тимофей Егорович был недоволен, что новый участковый потащил его осматривать самые отдалённые участки своей территории. Но молодой лейтенант, у которого ещё не выветрилась романтика путешествий, настаивал на том, чтобы проводник провёз его по всем границам заповедника, с обязательным заездом к отшельнику.

— Там кругом одни зоны, — возмущался он явным нежеланием Егорыча тащиться в такую даль. — Сейчас с зон постоянно бегут. А что если у вашего Лешего они там зимовье устроят?

Было видно, что молодому лейтенанту не терпелось отличиться и как можно быстрее шагнуть к очередному званию. Но была в его словах и неприятная правда. Через весь район заповедника пронеслась волна тяжких преступлений, причиной которой были побеги уголовников с разваливающихся зон. Администрация уже не только не могла обеспечить надлежащего кормления вверенного ей преступного элемента, но даже и простую охрану лагерей. Причинами были дефицит продуктов, плохая дисциплина поставок, а проще говоря — воровство. На выдаваемые зарплаты персоналу лагеря ничего купить было невозможно. Лагерные огороды не могли прокормить долго, поэтому зэки, в поисках спасения, бежали от голодной смерти, не боясь выстрелов в спину с охранных вышек и собачьего преследования.

Но не только зэки наводили страх в некогда спокойном и благодатном заповедном крае. Сюда, где много питьевых и животных ресурсов, потекли потоки переселенцев из столичных и промышленных городов, где даже введенная карточная система на отдельные виды продуктов не могла снять социальное напряжение и навести порядок. Люди, уставшие жить в режиме строжайшей экономии, даже не могли себе позволить вдоволь напиться чистой питьевой воды из-за её непомерной цены. Они приезжали сюда, и лица их становились такими счастливыми — при виде изрядно обмелевших, но всё же текущих рек и ручьев. Припадали к воде и пили, и всё никак не могли напиться. Маленькие заброшенные деревни разрастались, добавляя за год по нескольку десятков домов. Следом за активным населением появились и бродяги, чье имущество умещалось в паре пластиковых пакетов. Их вообще ничего не держало теперь в мегаполисах, которые ранее были для них одной большой кормушкой из пищевых отходов обжирающегося общества. Вместе с бродягами пришли болезни и инфекции, давно невиданные в этих краях. Вернулись сибирская язва, чума, проказа. А все приезжие считали своим долгом запасаться провиантом и для этого отправлялись на охоту и рыбалку, стараясь заготовить как можно больше мяса и рыбы. Егерь с ностальгией вспомнил события пятилетней давности, когда на весь заповедник было всего несколько семейств обслуги и учёных, проводивших мониторинг местной флоры и фауны.

— А что, Тимофей Егорыч, правда, что Леший тот колдун? — прервал мысли егеря вопрос участкового. — Говорят, что он может зайца за уши поймать.

— Он не так давно здесь появился, — пожал плечами Егорыч. — Лет пять-шесть, не более. Так сразу в пещеру и заселился. Мы поначалу приезжали туда, чтобы его выдворить с территории заповедника, да потом махнули рукой. Он вроде всё молился там, никого не трогал. Деревья не валил, костры не жёг. Одним словом, не безобразничал. А случай таков был. Потерялась один раз дочка старшего егеря. Пошла с сестрою в лес по грибы да и пропала. А годков-то ей лет шесть от роду и было. Так мы её пять дней искали и уж всё, отчаялись, как выходит Леший и малышку за руку ведёт. Вроде как в лесу её нашёл. Вот она потом и рассказывала, как добрый дедушка ей зайку поймал. Ну, вроде вместо игрушки, чтобы она не плакала. Говорила, что дедушка к зайцу подошёл незаметно и взял его за уши. И что заяц над землей повис и смешно дрыгал ножками. Чудно как-то рассказывала, да только ведь ребёнок, кто её серьёзно слушать-то будет.

Лошадям стало всё труднее карабкаться вверх к подножию скалы, и мужчины спешились, чтобы животные не соскользнули вниз.

— Вон его пещера, уже немного осталось, — вытянул вверх руку старый проводник.

Еще через полчаса подъёма лошади наконец вступили на плоскую площадку перед входом в пещеру. На стук копыт вышел хозяин жилища — заросший бородой и волосами старик, в надетом на себя множестве одежды и вправду больше похожий на лешего, чем на человека.

— Здравствуйте, гражданин, — начал диалог представитель власти. — Я ваш новый участковый, приехал с вами познакомиться. Хочу знать, кто у меня здесь в самой глуши проживает. У вас есть паспорт или какой другой документ, удостоверяющий вашу личность?

— Здравствуйте, дедом Георгием меня кличут, — поздоровался с участковым Леший. — А документы у меня украли, когда грабили в поезде.

— Ну так назовитесь хоть, откуда вы и как ваше имя, фамилия, — настаивал участковый.

— Сынок, так меня когда грабители с поезда скинули, я голову себе и расшиб и память потерял, — добродушно улыбался старичок. — Ладно, вы с дороги, устали. Располагайтесь на отдых, а я сейчас покормлю вас чем Бог послал.

Пока гости расседлали лошадей, Леший соорудил над очагом в пещере вертел, насадив на него уже ощипанную тушку куропатки.

— Браконьерствуешь, дедушка? — увидев готовящуюся птицу усмехнулся участковый, переведя взгляд на егеря. — И часто так промышляешь в заповеднике?

— Зря меня обижаешь, лейтенант, — с лёгкой обидой произнес старик. — Я ещё с утра знал, что вы ко мне вечером приедете, вот, чтобы вас угостить, и расстарался. Сам я не такой требовательный к еде. Мясо так вообще не ем. Только рыбу себе позволяю.

— А ружьё где? — не сдавался участковый. — Чем птицу бил?

— Нет у меня ружья и никогда не было, — честно ответил Леший.

— Хочешь сказать, что руками поймал, как зайца для девочки? — ища глазами поддержки у егеря, засмеялся полицейский.

— Силки я ставил, — усмехнулся Леший. — Зачем в лесу зверюшек пугать.

Егорыч отвёл взгляд, чтобы не показать блюстителю закона, что не разделяет его отношение к старику. Распахнув свой рюкзак, он достал оттуда увесистый холщовый мешочек и буханку хлеба.

— На, дед, я тебе несколько кило соли привёз, она всегда быстро изводится. — Егерь попытался хоть чем-то отплатить старику за гостеприимство.

— Вот это к месту! — обрадовался Леший. — А то мне куропатку подсолить нечем, всю соль перевёл на вяленую рыбу.

— Знамо дело, зима стучит уже по телу, — понимающе кивнул лесник на начавший падать снег. — Запасы должны быть для зимовки.

Участковый хотел задать ещё ряд вопросов, но птица на вертеле своим соблазнительным запахом переключила его внимание на себя. После куропатки был изумительный лесной чай, заваренный на особых сборах, и дикий пчелиный мёд. Лейтенант после такого угощения немного оттаял, испытывая искреннюю благодарность к отшельнику. Когда отдохнувшие гости засобирались в обратную дорогу, чтобы прибыть домой затемно, гостеприимный хозяин вынес ещё им с собой по связке вяленой рыбы. Участковый хотел было отказаться, но егерь веско сказал, что негоже обижать старика. После этого полицейский задумался — до самой посадки в седло. И уж напоследок, перед тем как пришпорить коня, он повернулся к деду.