Корона для миледи - Патриция Брейсвелл

Этельстан едва обратил на них внимание, так как его взгляд был прикован к Эмме, одетой в искрящееся синее атласное платье. Ее шелковую мантию, также синюю, но более темного оттенка, отделанную белым шелком, скрепляла на правом плече инкрустированная жемчугом золотая брошь. Ее голову покрывала тонкая шелковая ткань, придавленная венцом чеканного золота. Сидя верхом на своей великолепной белой лошади, Эмма выглядела потрясающе. Казалось, каждый, кто ее сейчас видел, не мог ее не полюбить.

Но, даже глядя на то, как королева медленно пробирается по улицам Эксетера, он ни на минуту не забывал об угрозе, которую представлял Свен Вилобородый и его корабли-драконы. Со своего наблюдательного поста Этельстан видел реку Экс, несущую свои воды мимо городских стен в пролив Ла-Манш. То и дело его взгляд притягивал холм на юго-востоке, на вершине которого среди остатков крепости, построенной давно канувшими в лету народами, был сложен сигнальный костер. Как только корабли датских викингов будут замечены на горизонте, костер запылает. Но пока сообщающего о тревоге огня на холме видно не было. Это чуть-чуть успокоило Этельстана.

Оба его товарища, одетых, как и он, в серые плащи из мягкой шерсти, прикрывающие их кольчуги, были у него в услужении со времени их общего детства. Кивнув, он велел им продолжать наблюдение, после чего покинул их и, протиснувшись сквозь людскую толчею, спустился со стены. Он стороной обошел Рыночную улицу, запруженную толпами, следующими за королевой, пробравшись вдоль стены к западным воротам, где его ожидал конь под присмотром старика, которому тяжесть звонкой серебряной монеты была милее, чем созерцание королевской процессии.

Этельстан вскочил в седло и, пришпорив, направил своего скакуна через ворота прочь из Эксетера и от Эммы. Он размышлял, не попытаться ли с ней увидеться прямо сейчас, подождав ее рядом с Хью, когда наместник королевы будет приветствовать ее в цитадели в центре города. Ему многое нужно было ей сказать, ведь в прошлый раз они расстались некрасиво, и это была всецело его вина. Она простит его, если он попросит у нее прощения, Этельстан в этом не сомневался. Но сейчас было не место и не время просить прощения. Он должен проявить терпение, поскольку ныне она принадлежит другим — тэнам и их супругам, духовным владыкам, тем, кто ищет высочайшего покровительства ее величества. Он не будет добиваться от нее публичной аудиенции. На примере последнего, катастрофического для него разговора с королем он усвоил, что подобное поведение неразумно. Ему следует затаиться до времени и дождаться удобного случая поговорить с ней наедине.

И что он ей скажет, когда они встретятся, кроме слов извинения? Откроет ли он ей все то, что было у него на сердце? Нет, ведь было бы жестокостью обременять ее всем этим. Разве она до сих пор не достаточно претерпела? Дурно с ней обращающийся супруг, мертворожденный ребенок, страх перед теми ужасами, что могут принести датчане…

Станет ли он также обременять ее признанием в любви? Сегодня ее приветствовали жители Эксетера, радуясь своей королеве, пораженные одним лишь ее видом. Нет, ей не требуется бремя еще и его любви. Правда, он мог бы предложить ей свои услуги. Он мог бы стать ее слугой, если бы она только позволила. Он бы ее охранял и защищал, делая все, что в его силах, и ничего не прося взамен.

Он пришпорил коня, направляясь на север в свои землевладения в Нортоне. Но скоро он вернется и принесет ей свою клятву, если она этого пожелает.

Спустя несколько дней под угрюмым серым небом Эмма стояла на башне цитадели, которая должна была стать ее домом в следующие два месяца.

Она бы предпочла келью в обители Святого Николая на городской окраине, но настойчивые предостережения Этельстана о возможной атаке датчан убедили ее быть благоразумной. Здесь, на вершине огромной кроваво-красной скалы, она будет защищена камнем, деревом и головокружительной высотой от любой опасности. «Кроме ветра», — кисло заметила она, когда тонкий шелк ее покрывала закрутился вокруг лица.

Откинув вуаль назад, она стала осматривать расстилающуюся перед ней местность. Город был окружен холмами, на юге между ними петляла река Экс. От городских ворот, ведущих к реке, пролегала прямая Рыночная улица, изобилующая лавками и жилыми постройками. С одной ее стороны над крытыми соломой жилищами возвышались стены кафедрального собора. Краснокирпичный силуэт церкви отчетливо выделялся на фоне зелени окружавшей ее площади и примыкавших к ней полей. С этой высоты ей были видны трое больших ворот в высоких городских стенах римской постройки. Четвертые, северные ворота находились у нее за спиной, и, как ей поведал Хью, когда городские ворота заперты, остается лишь один вход в город — потайная дверь, точное расположение которой знали немногие. Хью объяснил, что дверь ведет в туннель, проходящий под городской стеной.

В случае нападения на Эксетер защитники крепости могли выбраться через потайной ход за стены города, чтобы ударить неприятелю в спину. Однако в последний раз он использовался, — как сказал Хью, осклабившись, — предыдущим наместником, который через подземный туннель ходил на свидания к своей любовнице в Нортгейт. Этим его вылазкам пришел конец, когда в одну из ночей его, на радость стражам цитадели, встретила возле потайной двери жена с хлыстом в руках.

Эмме подумалось, что ход едва ли можно назвать потайным, если даже жена наместника знала о нем. Тем не менее ей устроили экскурсию по всей крепости, и ей не удалось распознать вход в туннель.

Она прошла мимо стражника, бесстрастно взиравшего в сторону моря, и остановилась, глядя вниз на деревянную лестницу, ведущую во двор цитадели. Он разительно отличался от тихой королевской территории в Винчестере. Здесь не было дворца, укромно окруженного холмами Гемпшира, роскошь которого была обеспечена шестьюдесятью годами мирной жизни и процветания. Это была крепость на краю королевства Этельреда, почти полностью лишенная украшений и удобств, опрятности и тишины. Пространство внизу было переполнено солдатами, слугами, лошадьми с повозками, а в маленькую калитку рядом с главными воротами нескончаемым потоком шли торговцы. Хью приспособил свои собственные апартаменты для нее, но помимо Эммы с ее придворными дамами под тростниковой крышей обширного дворца также нашли себе приют курятник, небольшой загон для овец, почти опустошенные уже зерновые закрома. Кроме того, полуподвал был населен таким разношерстным сбродом, что Эмма вообще старалась об этом не думать. Вероятно, там был сокрыт и вход в потайной туннель.

Осторожно ступая по каменистой тропе, ведущей к дворцу, Эмма подошла к крыльцу перед деревянными дверями. За ними ее уже ожидала Уаймарк с парой чистых кожаных туфель в руках и таким сияющим выражением лица, что Эмма не смогла не улыбнуться. Причиной радости Уаймарк был Хью, в этом не было сомнений. Она присутствовала при их воссоединении и видела трудно скрываемую страсть во взглядах, которыми они обменивались. Она отослала их обоих с поручением, которое выдумала на ходу, только лишь для того, чтобы дать им возможность немного побыть наедине, и теперь Уаймарк светилась от счастья.