Огонь и ветер (СИ) - Кочешкова Елена А. "Golde"

Совершив над собой усилие, Айна опустила ладони и увидела, что принц смотрит в окно. Лицо его было бесстрастной маской, но пальцы слишком крепко сжимали край стола.

– Я уже ничего не знаю, – ответил он спустя бесконечно долгую минуту. – Я не знаю, кто я, и кто ты. Не понимаю, чего ты хочешь от жизни и от меня. Не представляю, как вести себя рядом с тобой, чтобы от этого не стало только хуже.

Айна вздохнула.

– Куда уж хуже-то? – вырвалось у нее.

Фарр усмехнулся.

– Да уж... Особо некуда.

В тот миг, когда его губы едва заметно изогнулись, Айна с тоской поняла, как сильно ей не хватает улыбок, которыми прежде сын короля так щедро награждал ее саму и всех остальных людей вокруг себя.

Повинуясь внезапному порыву, она встала с кровати и, шагнув к принцу, накрыла его пальцы своей ладонью.

-– Фаре... ты можешь думать и говорить что угодно, но я хочу, чтобы ты знал... в мире очень мало людей, которые были бы мне настолько же дороги, как ты. Так было, есть и будет, – она не рискнула посмотреть ему в лицо и почти сразу же убрала свою руку.

Попыталась убрать.

Фарр перехватил ее стремительно, крепко сжав обеими ладонями. И сам поймал взгляд Айны.

– Это правда? – глаза принца показались ей двумя темными провалами в вечность.

– Правда, – Айна не могла понять, что именно происходит в этот момент, но ей вдруг показалось, будто огромная ледяная стена между ними с хрустом и грохотом рушится. – Я ведь никогда не врала тебе. Ты же знаешь...

– Знаю, – Фарр все еще держал ее за руку. Вглядывался в лицо, словно искал ответа на какой-то одному ему известный вопрос. И вдруг, сделав к ней шаг, обнял так крепко, что у Айны перехватило дыхание. – Знаю... любимая.

Она замерла, не смея вдохнуть, не смея шевельнуться, не смея даже думать.

– Фаре...

– Шшш... Молчи. Не нужно ничего говорить, – его губы невесомо, почти неощутимо коснулись головы Айны. – Не нужно... Сейчас я уйду. И отправлю к тебе самый лучший обед... или для тебя это будет только завтрак? – он говорил, а Айне казалось, что его голос проникает ей прямо в сердце. – Я велю подать тебе такую еду, которая была бы достойна самой королевы. И ты съешь все. А если тебе снова станет плохо, пожалуйста, позови меня. Шнурок у твоей кровати все еще прекрасно работает, слуга появится очень быстро. Хорошо? Обещаешь?

Айна кивнула. И на сей раз голова ее не закружилась. Может быть потому, что она стояла, уткнувшись лицом в грудь принца. От его дублета пахло морем и ветром.

Этот запах сохранялся в каюте еще долго после того, как Фарр ушел, оставив на столе свою книгу.

Как только дверь за принцем закрылась, Айна взяла потертый томик и вместе с ним залезла обратно в кровать. Она прижала книгу к груди и закрыла глаза.

«Любимая...»

Всякий раз, когда она вспоминала, как Фарр произнес это, у нее снова и снова прерывалось дыхание, а сердце начинало биться быстрее. Страшные призраки прошлого, терзавшие ее ночью, отступили – взамен им пришли совсем другие воспоминания, теплые и полные радости, светлые, точно ясный весенний день. Айна вспомнила, как Фарр сидел вот здесь, в этой каюте и, смеясь, рассказывал ей что-то, а потом брал книгу и начинал читать. Его голос заполнял все пространство, весь мир... И тогда между ними не было никаких преград. Тогда Айна была уверена, что все невзгоды скоро каким-то чудесным образом разрешатся. Тогда Лиан был просто маленьким младшим братом, а она сама – смешной чернильной девочкой, лучшей подружкой наследника... И самой большой преградой между ней и принцем оказалась вот эта деревянная стена, разделяющая две каюты. Не мальчик с синими глазами, не принцесса из Феррестре, не разница в положении... все это удивительным образом отодвигалось куда-то за край, оставляя место для огромного прекрасного чувства, в котором Айна так долго не хотела себе признаваться.

Поток воспоминаний прервался, когда в дверь постучали. Давешний слуга оставил на столе очередной поднос и с поклоном покинул каюту.

Что ж... слово надо держать. Айна встала и подошла к столу. Ее взгляду предстало блюдо полное действительно королевских угощений: здесь были кусочки дорогого сыра, дольки фруктов, тонкие пластики вяленого мяса и какие-то изящные закуски из половинок яиц, начиненных разными вкусностями. От запахов всего этого великолепия у Айны рот сразу же наполнился слюной. Да, перед таким завтраком она точно не могла устоять – если уж Фарр брался за что, он ничего не делал наполовину. В добавок к еде на подносе стояла кружка с отваром, над которой поднимался едва заметный пар. Айна вдохнула сладковатый нежный аромат трав и улыбнулась. Кто из них двоих приготовил для нее это лекарство? Наверное, все-таки Лиан...

Айна сделала пару глотков и почти сразу ощутила, как у нее окончательно проясняется сознание, раскрываются глаза и появляется желание расправить плечи.

И выйти наконец уже на верхнюю палубу.

Но она не стала спешить. С наслаждением уничтожила почти всю еду с подноса, допила отвар, еще раз взяла в руки старую книгу, проведя пальцем по истрепанному корешку... и только после этого решительно покинула каюту.

Наверху было свежо. Зима уже давно перевалила через середину, и на юге уже ощущалось приближение теплого времени, но здесь, в море, все было иначе. Пронизывающий ветер сразу напомнил Айне, что она не в саду Янтарного Утеса и даже не на берегу возле любимого южного замка. Впрочем, ей хватило ума набросить теплый плащ, так что холод показался не таким уж и сильным... его вполне можно было вытерпеть. Зато чистый морской воздух мгновенно разогнал остатки мути из тела и хмари из головы. Айна поднялась на корму и долго смотрела на убегающую вдаль из-под киля темную воду.

– Хороший видок, да? – она вздрогнула, когда услышала этот насмешливый голос с едва заметной хрипотцой.

Проклятье! А ведь так все было хорошо!

Айна обернулась, чтобы сжечь взглядом мерзкую воровку, которая всегда все портила... и споткнулась об ее спокойный ясный взор. Шуна смотрела на волны, на губах ее играла легкая улыбка. Улыбка человека, который почти наверняка уверен, что сейчас его ударят.

– Да... – выдавила Айна из себя, переводя взгляд обратно на море. – Неплохой.

– Я никогда прежде не видела столько воды... и не знала, сколь велика ее мощь. И что от этой красоты кишки узлом могут свернуться! – степная девица гладила пальцами до блеска отполированные перила кормы. В новом охотничьем костюме, сшитом точно по ее меркам, она смотрелась так, словно всегда носила дорогие ткани. И даже ее худоба уже не казалась столь заметной. Шуна вдруг взглянула на Айну из-под косо остриженной челки, лукаво сверкнув зелеными глазами: – Но у нас в степи говорят, если тебе слишком муторно, самый лучший способ прийти в себя – это схватить своего мужчину за гриву и оседлать его как следует. Знаешь, помогает! Я проверяла...

Айна почувствовала, как кровь прилила к лицу и совершенно не нашлась, что на это ответить. А степнячка вдруг накрыла ее ладонь своей худой смуглой лапкой и улыбнулась еще шире. Она приблизилась губами к самому уху Айны и добавила:

– Ты такая замороженная, северная леди, аж скулы сводит. Грустно на тебя смотреть. Белогривый принц уже весь истомился. Не мучала бы ты его так... В вашей столице у него, небось, будет богатый выбор из красивых юбок... Хоть одна да накроет его с головой. Будешь потом локти кусать. Такие парни под копыта сами не падают и среди травы не валяются! Провыбираешься!

От таких слов Айна и вовсе лишилась дара речи. Никто и никогда не разговаривал с ней подобным образом... никто, кроме матери, да тетки Саны, у которых тоже языки – что твоя иголка, везде залезть и так кольнуть, что мало не покажется.

Шуна еще крепче сжала ее ладонь.

– Они оба красавчики, ага... Но Эли – мой. Я его тебе никогда не отдам. А второй без тебя скоро совсем одичает. Видела бы ты вчера его лицо, когда он понял, что ты не явишься на обед! Этот полукровка – однолюб, поверь мне. Уж я таких встречала... Но у всякой любви есть свой предел. Я б на твоем месте, не стала проверять, до какой поры он будет ждать. Просто возьми и поцелуй его как следует. Дальше он все сделает сам, – Шуна наконец выпустила руку Айны, но прежде, чем та успела отшатнуться в сторону, губы степной воровки коснулись мочки ее уха и прошептали: – А если ты совсем забыла, как целуются, я могу напомнить!