Изгнание. Книга 1 - Оксана Щербатая

   Лиэз все время полета высовывалась в иллюминатор и распевала во все горло так громко, что мне хотелось на нее прикрикнуть. Вот что значит иметь мозги восьмилетнего ребенка на плечах взрослой женщины! Иногда я завидовала ее легкомыслию: прожить такую трудную жизнь, и остаться ребенком... мне кажется, я была беззаботной только лет до пяти.

   С некоторой опаской преодолев прибрежную лесополосу, мы вышли к хижине. На самом деле, эта хижина была обманом зрения, отличной голографией для случайных туристов, которые не были здесь нужны. Мы прошли внутрь бревенчатого строения с покосившейся скрипучей дверью, растворившейся предо мной после прикосновения пальца левой руки к щели в замке: дверь была настроена на меня и маму. Хостис даже не знал об этом убежище среди островерхих скал, полагая, что у нас на островах лишь один, всем известный дворец в староиспанском стиле.

   Внутри все было просто и необыкновенно: эту сказку мама подарила мне в детстве, назвав 'пещерой Али-Бабы', - в хижине повсюду звенели странные арабские украшения, словно обдуваемые ветром; со стен глаз радовали орнаментальные ковры, такие же, как во времена Сасанидов; чарующие запахи, окружившие нас, сошли со страниц 'Тысячи и одной ночи', но это была настоящая, не суррогатная амбра, не то, что в современных духах. Волшебное место! Но главным его достоинством были не верхние помещения: из хижины вниз вел маленький люк, через который мы спустились в нижний этаж.

   Там все было строго и официально, как в музее науки: странные аппараты и библиотека, личный архив матери, спрятанный в стене сейф, а в нем - кэрты на предъявителя и дневники, ученые записки мамы. Разумеется, никакого секретного оружия: боюсь, его и в природе не было; только Хостис как-то раз обмолвился в разговоре с мамой, что он отчаянно желает узнать секрет оружия и 'кода'. Какого кода?

  Извлекши все из сейфа, мы выбрались наружу, наскоро перекусили снедью, привезенной с собой, заев бутерброды местным ананасом, и отправились купаться. Весь день бегали по пляжу, как два ребенка, загорали нагишом, и ночевать остались в хижине, не пошли в удобную каюту спидоптера.

   На другой день я читала на пляже материнские дневники: в них многое шло отрывочно, намеками, но кое-что заинтересовало. Вновь встретила на страницах дневника упоминание об инопланетной миссии в старину, но не это - главное! Оказывается, в настоящее время мы вновь вступили в контакт, правда, отсроченный, с помощью особых сигналов, с 'чужими'. Судя по сигналам, это была та самая цивилизация, но мама писала, что наши наставники изменились в худшую сторону. Как это понимать? Здесь же был код к расшифровке сигналов, который я постаралась запомнить.

   Только к вечеру второго дня решились улететь. Лиэз заметила, что теперь ей и умирать не страшно: она испытала абсолютное счастье. Хотела было заметить ей, что счастье - не просто побыть на солнце и море, но проникнуться ощущением взаимной любви, испытав полет души. Но Лиэз не смогла бы меня понять.

   Куда дальше? Перед выездом с островов я переоформила свои документы, официально: просто уплатила в казну сотню ауров, и из деклассированного элемента превратилась в обычную ординарию. Такие межсословные переходы разрешались, пополняя казну государства. Отныне тот, кто будет искать субпролеса Церту Мар, не получит сведений об ординарии с таким же именем. Новые документы выдали: вполне легальные, со свежим штампом.

   Лиэз тоже оформили как ординарию, утратившую свидетельство о рождении: маленькая взятка, и из недр машины кадровичка выдала ей новое удостоверение личности с фото и отпечатками сетчатки. Фамилию для Лиэз я изобрела замечательную: Смит! Таких девиц, утративших документы и давно пропавших, насчитывалось столько, подозрений не возникло. Лиэз сама не верила, что с такой легкостью можно стать обычным человеком.

   Дальше было решено отправиться на Муну: теперь у меня имелся практически неограниченный кредит, я была свободна, как ветер, и почти перестала бояться поимки. Лиэз радовалась, что полетит в космос, и лезла меня обнимать, чуть ли не подпрыгивала от восторга.

   Зачем мне понадобилась Муна? Дамке Магдален могла что-то подсказать. Мне нужна была защита, а деньги не всегда могли ее дать. У Магдален на спутнике нечто вроде вотчины: облагороженная часть почвы, личный купол с фиктивным сияющим небом, свое озеро с утками, - и полный покой. От нее я надеялась узнать имя моего отца. Лишь бы Магдален, не видевшая меня ровно десять лет, согласилась меня принять.

   Подсознательно мелькала шальная мысль: позвонить Стипу. Мне хотелось бы вновь побыть с ним, да и остаться: в его объятиях мир становился ручным и добрым. Номера его коннекта у меня не было.

   Я лишь знала, откуда Стип родом, но не везти же мне себя на Тефию, если юный элитарий, возможно, уже и думать забыл обо мне. И зачем доставлять человеку, который так нравится, лишние проблемы? Я могу разрушить всю его жизнь. Нет, лучше забыть!

   На планетолете у нас с Лиэз была отдельная каюта: она успешно играла на людях роль моей бедной родственницы. Но сидеть в каюте - такая скука! И мы проводили время в салоне, почти ни с кем не общаясь, но слушая других. Интересной показалась группка молодых людей, почти мальчишек, путешествующих для прохождения первого в их жизни собеседования о приеме на работу. Представляю, каким приключением все это казалось маленьким землянам, никогда прежде не покидавшим пределы метрополии.

   Несколько юных инженеров, несомненно, уже приглашенных на работу, в сторонке тихо вели умные беседы о формировании сверхновых: чувствовалось их неравнодушие к процессам, происходящим во Вселенной. Они вели увлеченный спор: за сколько парсеков от нас должна вспыхнуть сверхновая, с тем, чтобы подвергнуть опасности наш мир? Но спор их имел характер гипотетический: страха пред такой возможностью не ощущалось, - все молодые люди полагают себя бессмертными.

   Планетолет сел на космодроме с легкостью былинки: ни малейших перегрузок пассажиры не ощутили. В информцентре я попыталась узнать адрес дамке Магдален, но мне ответили, что он засекречен. Такая дамке проживает на спутнике, но адрес ее в базе данных отсутствует. Приехали!

   Я расстроилась. Виду не подала, но очень не хотелось уезжать назад. Лиэз робко прошептала: не поискать ли через местных водителей? Лунные спидоптеры подвозят туристов ко всем достопримечательностям спутника: может, водители что-то слышали? Комповедам одна радость - разговоры!

   Она была права: потратив не так много денег, уже от третьего водителя получила намек: он знает, где это. Но так просто не скажет!

   За достойную мзду нас доставили к границам владений Магдален, но вот как было проникнуть сквозь защитный силовой купол, экранировавший домен дамке от остального мира? Отправляясь вести переговоры, мы просили водителя подождать нас немного, на случай неудачи.

   Непонятно было: где размещается контрольно-пропускной пункт? Куда ни ткни рукой, всюду расстилался невидимый силовой купол. Однако, через пару минут наших усилий продавить странную стену, словно из-под земли в наушниках наших скафандров прозвучал металлический голос:

  - Кто вы и что вам здесь нужно? Отвечайте немедленно, или отступите за три метра от купола. В противном случае, мы имеем право на самозащиту!

  - Музыка индейцев кечуа и аур, - пробормотала я давно придуманную фразу. Когда-то, в далеком детстве, моя мама, дамке Магдален и я, - все втроем восхищались исполняемой на старинных инструментах музыкой в высоких горах Южной Америки, и подруга матери дала аур нищим музыкантам. Но помнит ли Магдален тот эпизод?

   Прошло несколько минут. Водитель уже пару раз сигналил нам световым лучом, приглашая отбыть в более гостеприимное место.

   Неожиданно возник видимый проем в невидимой стене: в проявившемся коридоре была дверь, в которую мы и поспешили шагнуть, держась за руки. Как только переступили порог странной двери, невероятная сила затянула нас внутрь, и стена за нами снова стала цельной.

   Пройдя несколько метров по коридору из непонятного цельного материала, попали в следующее помещение, где по стенам и в шкафах были развешаны разные скафандры: это выглядело как указание, и мы смело сбросили неудобные одежды, оставшись в удобных трико, используемых в дальней дороге. Выйдя и из этой комнаты, мы вновь оказались в коридоре, но уже полном свежего воздуха: дверка отсюда нас вывела прямо в чистое поле!

   Над головой ярко светило летнее солнце. Трава вздымалась до колен. Сила тяжести ничем не отличалась от привычной нам, земной, идти было легко. Дышалось упоительно от избытка озона в воздухе: казалось, только что пролился грибной дождь. Грунт под ногами впрямь был мокрым: это был настоящий дождь? Что - правда, а что - вымысел, понять было трудно.