Солярис. Эдем. Непобедимый (сборник) - Станислав Лем

– Вернулся?!

– На это самое место. Вот так.

Они растерянно стояли перед двутелом. Тот дышал тяжело, как после долгого бега. Доктор наклонился, собираясь погладить или похлопать гиганта ладонью. Тот задрожал, на его бледной коже выступили большие капли.

– Он нас боится, – тихо сказал Доктор и беспомощно добавил: – Что делать?

– Оставить его и ехать. Уже поздно, – бросил Химик.

– Никуда мы не поедем. Слушайте… – Доктор заколебался. – Знаете что? Посидим…

Двутел не шевелился. Если бы не мерные движения его дискообразной груди, можно было бы подумать, что он неживой. По примеру Доктора Химик и Координатор уселись рядом с ним на каменной плите. Из темноты доносился далекий шум гейзера, иногда ветер шелестел в невидимых зарослях, раскинувшееся внизу поселение окутывала непроницаемая ночь. В воздухе время от времени проплывали редкие клочья тумана; силуэт вездехода, четко вырисовываясь в отсветах фар, застыл поодаль, как черная декорация. Минут через десять, когда люди уже начали терять надежду, двутел вдруг стрельнул глазом из своей щели, как из-за неплотно прикрытой двери. Достаточно было неосторожного движения Химика, чтобы щель захлопнулась, но на этот раз ненадолго.

Наконец гигант выпрямился. Его голова торчала метрах в двух над грунтом, но он был бы еще выше, если бы не наклонялся вперед.

Ни Координатор, ни Химик толком не знали, как Доктор этого добился – он сам потом уверял, что тоже не знает, – во всяком случае, после осторожных похлопываний, ласковых жестов, нашептываний двутел, уже целиком высунувший свой подвижный торс из внутреннего гнезда, позволил Доктору потянуть себя за тоненькую руку к вездеходу. Когда он шел, низ его бесформенного тела преображался. Казалось, он может произвольно выдвигать и втягивать ноги; на самом деле у него просто сокращались мышцы вокруг конечностей, которые сразу же стали отчетливо видны. Маленькая голова двутела свисала вперед и с наивным удивлением смотрела сверху на стоявших в световом конусе людей.

– И что теперь? – поинтересовался Химик. – Здесь с ним не столкуешься.

– Как это что? – ответил Доктор. – Возьмем его с собой.

– У тебя с головой все в порядке?

– Это дало бы нам много, – сказал Координатор, – но… он весит, пожалуй, с полтонны.

– И что из этого? Вездеход рассчитан на большее.

– Ничего себе! Нас трое, да еще и груз – это уже больше трехсот килограммов. Могут лопнуть рессоры.

– Да? – сказал Доктор. – Тогда не нужно. Пусть уходит.

С этими словами он подтолкнул двутела в сторону уходящей вниз лестницы.

Огромное существо (когда двутел стоял рядом и особенно когда на него не падал свет от фар, все время казалось, что у него обрублена голова и на ее место воткнута другая, чужая, слишком маленькая и плохо, чересчур низко насаженная) вдруг съежилось, его кожу мгновенно покрыли искрящиеся капли водянистой жидкости.

– Да нет же! А, черт… я просто пошутил, – пробормотал Доктор.

Его товарищи тоже были поражены такой реакцией. Доктору не без труда удалось успокоить эту громадину. Проблему размещения нового пассажира разрешить было нелегко. Координатор выпустил почти весь воздух из шин, так что вездеход едва не сел на камни; пришлось снять оба задних сиденья и укрепить их на багажнике, а на самый верх этой пирамиды взгромоздить монитор. Но двутел не хотел входить в машину. Доктор похлопывал его, уговаривал, подталкивал, сам садился и выскакивал, и если бы не сопутствующие обстоятельства, это зрелище выглядело бы, вероятно, очень забавным. Был уже двенадцатый час, а им еще предстояло в темноте, по неровной местности, двигаясь по большей части круто в гору, преодолеть больше ста километров, отделявших их от ракеты. Наконец Доктор потерял терпение. Он схватил одну из поднятых рук маленького торса и крикнул:

– Подтолкните его сзади!

Химик заколебался, но Координатор сильно нажал плечом на горбатую спину двутела, тот издал скулящий звук и, теряя равновесие, одним скачком очутился в машине. Теперь дело пошло быстро. Координатор подкачал шины, вездеход хотя и сильно накренился, но мягко двинулся с места. Доктор сел перед новым пассажиром, так как Химик предпочел избежать такого соседства и устроился в довольно неудобном положении – стоя за спиной Координатора.

Они проехали сквозь анфиладу колонн, потом по длинным, гладким плитам к аллее палиц; вездеход на ровной поверхности развил большую скорость, они замедлили ход только у подножия застывшего потока магмы. Через несколько минут они добрались до глинистых бугров, окружавших ямы с жутким содержимым.

Некоторое время они ехали по густой, отвратительно хлюпающей грязи, потом нашли отпечатавшиеся в глине следы шин и поехали, почти повторяя свой путь сюда. Выбрасывая из-под колес фонтаны воды и грязи, вездеход ловко лавировал между глинистыми буграми, убегающими в отблесках света то влево, то вправо. Далеко в темноте загорелось размазанное световое пятно, оно двигалось им навстречу и увеличивалось с каждой минутой. Вскоре они различили уже три отдельных огонька. Координатор не сбавлял скорости: это было их собственное отражение. Двутел заволновался, он ерзал, покашливал, втискивался в угол, рискуя перевернуть машину. Доктор пытался успокоить его – без малейшего результата. Обернувшись, Доктор увидел, что бледная фигура стала похожей на закругленную сверху голову сахара: двутел втянул свой маленький торс и как будто перестал дышать. Только когда их обдало горячей волной и зеркальное отражение исчезло – свидетельство того, что они пересекли загадочную линию, – огромный пассажир затих, застыл и не обнаруживал больше никакого волнения, хотя: сейчас, с усилием карабкаясь по склону, который становился все круче, вездеход сильно качался, буксовал, надутые колеса тяжело терлись о неровности почвы. Скорость уменьшилась, вместо быстрой дроби шин слышалось напряженное пение моторов, несколько раз нос машины опасно задирался вверх – она едва ползла. Вдруг колеса заскользили назад, под ними осел пласт слабо скрепленного с основанием грунта. Координатор резко повернул руль. Машина остановилась.

Координатор осторожно развернулся, и вездеход наискось съехал по склону обратно в долину.

– Ты куда? – воскликнул Химик.

Порывы ночного ветра приносили мелкие капли, хотя дождя не было.

– Попробуем в другом месте, – громко ответил Координатор.

Они снова остановились, пятно света поползло вверх, постепенно слабея, рассмотреть ничего не удалось. Пришлось подниматься в гору наугад. Скоро наклон стал таким же крутым, как в том месте, где они сползли вниз, но здесь грунт был суше, и вездеход тянул хорошо, однако всякий раз, когда Координатор пытался повернуть к северу, машина начинала грозно задирать капот, почти садясь на задние колеса, и заставляла его ехать с растущим отклонением к западу. Это беспокоило Координатора, потому что они могли попасть в заросли кустарника; насколько он помнил, кустарник тянулся по всему краю высокогорного плато, к которому вездеход сейчас поднимался.

Свет фар выхватил из темноты несколько белых, слегка колеблющихся фигур: это оказались клочья облаков; большая туча, севшая на поверхность, мгновенно поглотила их, сделалось темно, трудно стало дышать, похолодало, по лобовому стеклу, по никелированным трубкам заструились капельки воды. Туман то густел, то редел, о том, чтобы направлять машину куда следует, нечего было и думать – Координатор вел ее вслепую.

Неожиданно свет рефлекторов сделался ясным и четким – это распались молочные клубы облаков, уплыли назад, и люди увидели перед собой вздыбившийся склон. Все сразу почувствовали себя увереннее.

– Как пассажир? – спросил Координатор, не отрываясь от руля.

– Хорошо. Вроде, спит, – сказал Доктор.

Склон, на который они въезжали, становился все более отвесным, машина неприятно покачивалась, ее передние колеса плохо подчинялись водителю, центр тяжести совершенно очевидно перемещался назад.

В какой-то момент, когда вездеход почти закружился на месте и стал съезжать вбок, Доктор, заволновавшись, предложил:

– Слушай, может, я сяду спереди, между рефлекторами, на буфер, ладно?

– Пока не надо, – ответил Координатор. Он немного спустил воздух из шин, вездеход осел и некоторое время двигался спокойнее, в скачущих лучах света уже видна была высоко наверху неровная линия кустарника. Они миновали большую площадку, кусты приближались все отчетливее, вырисовываясь черной щеткой на самом гребне глинистых оползней; речи не могло быть о том, чтобы здесь проехать, но сворачивать в поисках лучшего места тоже не имело смысла, поэтому они упорно карабкались в гору, пока не остановились в нескольких шагах от двухметровой стены. Рефлектор освещал желтый глинистый грунт, весь проросший нитями протянувшихся здесь корней.

– Вот и приехали, – сказал Химик и выругался.