Последний польский король. Коронация Николая I в Варшаве в 1829 г. и память о русско-польских войнах XVII – начала XIX в. - Екатерина Михайловна Болтунова

Неудивительно, что столица Царства стала в короткое время одним из самых быстрорастущих городов империи. В 1810 г., то есть еще во времена Варшавского герцогства, здесь проживало около 78 тыс. человек. Через 20 лет численность населения практически удвоилась, составив 145 тыс. человек[1165].

Льготы, предоставлявшиеся полякам, вызывали серьезное недовольство производителей и купцов в России[1166]. Примечательна и реакция высших чиновников, владевших информацией относительно экономических возможностей Царства Польского. Так, министр финансов Александра I Е. Ф. Канкрин, выступавший за протекционистские меры, с цифрами в руках доказывал членам Госсовета, что Россия систематически теряет средства из‐за ввоза дешевого польского сукна[1167]. Действия такого рода, однако, ни к чему не приводили: принципы экономического взаимодействия с Польшей оставались неизменными.

Среди прочего отметим, что история экономических взаимоотношений Российской империи и Царства Польского должна быть дополнена скорректированным взглядом на действия великого князя Константина Павловича. В литературе принято указывать, что цесаревич систематически черпал деньги из польской казны на удовлетворение своих потребностей[1168]. Однако такая интерпретация неверна. Средства, которые Константин брал из польской казны, не тратились на его личное, безусловно, значительное содержание – эти расходы покрывались российским Министерством Императорского двора. Обеспечением проживания цесаревича в Варшаве и содержанием его штата в Царстве Польском занималось одно из его отделений – Придворная канцелярия великого князя Константина Павловича[1169]. Средства, которые Константин Павлович брал из казны Царства, никогда не уходили из Польши и шли главным образом на обеспечение польской армии, которая, как всем было известно, содержалась исключительно хорошо. Примечательна переписка П. Д. Киселева и А. А. Закревского начала 1820‐х гг. Киселев описывал своему респонденту увиденное в Варшаве следующим образом: «Войско по выучке в отличном состоянии… Прочие учреждения вырастают и к блистательному состоянию подвигаются большими шагами. Я видел госпиталь, депо комиссариата, арсенал, штаб и везде нашел порядок и наружное устройство в отличном виде; наконец должен тебе представить небольшое исчисление, из коего усмотришь способы в сравнительном с нами виде. В польской армии считается до 33 000 человек. Бюджет их простирается до 32 млн польских злотых или 19 млн рублей. Русская армия имеет на содержании ея 180 млн, поэтому должна бы состоять из 315 тыс. человек, то есть из трети наличного числа»[1170]. Так, рассуждая о деньгах витиевато, в духе времени, Киселев сообщал Закревскому, что русская армия содержится втрое дешевле против польской.

Кроме того, документы Придворной канцелярии Константина Павловича при Министерстве Императорского двора демонстрируют, что великий князь многократно вкладывал собственные средства в поддержку разного рода польских проектов. Например, он регулярно выделял средства на содержание малолетних, помещенных в Калишский кадетский корпус, при этом с годами выплаты, производившиеся в пользу таких кадетов, только увеличивались[1171].

Экономический рост новых западных регионов империи вкупе с информацией о финансовой автономии Царства создает впечатление, что Польша содержалась на собственные средства, пусть и заработанные щедротами императора Александра I. Однако более детализированный разбор финансовых взаимоотношений Российской империи и Царства Польского в период, предшествовавший восстанию 1830–1831 гг., позволяет увидеть историю с другой стороны. Прежде всего следует отметить две важные позиции: с одной стороны, практику исключительно щепетильного отношения к оплате русских долгов в Польше, а с другой стороны, серьезные сложности с взысканием польских долгов перед Российской империей.

Вопросом финансовой поддержки разбросанных по всей Европе солдат и офицеров польских наполеоновских полков и – шире – бывшего Герцогства Варшавского император Александр I озаботился задолго до объявления о создании Царства Польского. Еще во время нахождения в Париже монарху была подана просьба от представителей польских полков Бонапарта. Наряду с прошением о сохранении воинских званий и формы одежды и о дозволении уволиться со службы всем пожелавшим в документе содержался и ряд финансовых просьб. К последним относилось оказание помощи тем, кто испытывал нужду в обмундировании, обеспечение фуражом лошадей «на равных условиях с русской кавалерией» и, наконец, гарантия выплаты жалованья полякам, служившим Наполеону. Последняя позиция была оформлена как прошение о посредничестве перед правительством Франции. Все эти требования были удовлетворены[1172].

В апреле 1814 г. Александр вступил в переписку с российским министром финансов по вопросу обеспечения деньгами польских территорий. Он рисовал ситуацию как катастрофическую: бедственное состояние «края, приведенного со времени восстановления Герцогства различными пожертвованиями и непомерными налогами в самое бедственное состояние», которое усугубилось «сборами разных реквизиций в пользу войск наших (российских. – Прим. авт.) с содержанием оных в прошедшем году»[1173]. В рассуждениях такого рода император продемонстрировал согласие с польской версией событий: несчастный край подвергся разорению из‐за военного противостояния, маркированного как исключительно русско-французское.

Судя по материалам, которые сохранились в архиве Министерства финансов Российской империи, Россия оплатила расходы Польши, связанные с прохождением российских войск через территорию Герцогства Варшавского в 1813–1815 гг. Генеральный табель российских долгов за 1813–1815 гг. содержит такие позиции, как «за продовольствие всех вообще войск российских», «за продовольствие армии, возвращавшейся из Франции под командою генерала фельдмаршала Барклая де Толли», «за продовольствие лошадей российской армии»[1174]. Речь также шла о расходах «на заготовление магазинов, на перемол ржи и на перемолку круп, на перечистку овса, на хлебные запасы»[1175]. Иными словами, суммы, затраченные на содержание русской армии на территории врага, были предметно исчислены и оплачены. Между прочим, столь же внимательно российские власти впоследствии следили за возмещением расходов, связанных с содержанием российских чиновников в Царстве Польском[1176].

Совершенно иной характер носило обсуждение оплаты польских долгов России. Категория «польский долг», совершенно табуированная в рамках общественного восприятия, была вполне актуальной в рамках деятельности Министерства финансов Российской империи. Александровская политика предполагала постоянные денежные перечисления Польше. Система начала работать еще в первой половине 1814 г., всего через несколько недель после подписания мирного договора. В июле император писал министру финансов Д. А. Гурьеву: «Дмитрий Александрович! На удовлетворение жалованьем возвращающихся из Франции польских войск повелеваю выслать немедленно к Варшавскому Генерал-губернатору такую сумму, которая равнялась бы четыремстам тысячам злотых польских. Сумма сия впоследствии… возвращена вам будет из общих доходов Герцогства»[1177]. Такие сообщения император аккуратно посылал Гурьеву относительно каждой последующей «трети» жалованья для польских солдат и офицеров[1178]. Великий князь Константин Павлович, вставший во главе польского войска, проявлял не меньше энергии в деле поиска средств. При этом он полагал возможным требовать деньги из казны действующей российской армии. Так, в феврале 1815 г. он сообщал одному из своих адресатов: «…мне известно, что при нашей армии есть значительные суммы налицо». Эти средства цесаревич просил срочно отправить на выплату жалованья польскому войску «до высылки от министра финансов, как сие уже было делано в