Ненастоящая семья - Мария Манич

Стоять не получается. От возбуждения трясёт так же сильно, как утром перед регистрацией от нервов. Утыкаюсь лбом ему в плечо и просто дышу, пока мы пересекаем пустынный коридор Дроздов опускает меня на пол рядом с нужной дверью и несколько раз проводит ладонью по лицу. Не сразу попадает ключом в замочную скважину и громко чертыхается. Я хихикаю.

Осекаюсь, встретившись с ним взглядом.

Глаза у него чёрные, радужку почти целиком заполнил зрачок. Грудь вздымается от быстрого неконтролируемого дыхания, а ширинка вызывающе топорщится. Дверь наконец поддаётся, и Рома распахивает её, приглашая меня внутрь.

Проскальзываю мимо него и замираю в центре светлого номера. Дроздов заходит следом. Останавливается недалеко от меня и, опустив подбородок, внимательно разглядывает.

Порочно и без всяких сантиментов.

Прижимаю руки к быстро колотящемуся сердцу и поворачиваюсь спиной. Бросаю на мужа взгляд из-под опущенных ресниц и тихо прошу:

— Поможешь снять платье?

Глава 30

Всю ночь мы любим друг друга, почти без остановки, и засыпаем лишь под утро. Утомлённые, потные, голые и безумно счастливые.

Поэтому звук нескольких входящих сообщений подряд, врывается в мои разморённые после двух оргазмов тело и сознание будто отбойный молоток. Кому могут понадобиться молодожёны на первый же день после свадьбы?

Оторвав голову от подушки, оглядываю номер. Свадебное платье белой тканевой кучей лежит в центре ковра, там же валяются розовые кеды, чулки и моё белье. Рубашка Ромы, у которой теперь явно не хватает нескольких пуговиц, брошена на трюмо. Там же взгляд выхватывает два мобильных.

У моего опять вспыхивает экран.

Поморщившись, пытаюсь выбраться из объятий Ромы под его недовольный стон. Его горячая ладонь по-хозяйски сдавливает мою голую, в красных отметинах грудь. Теперь стон вырывается из моего рта.

— Ром, телефон…

— Оставь.

— Я только на секундочку. Вдруг что-то с Зоей.

— Секундочка, и возвращайся ко мне. Хочу добавки.

— Ещё? — восклицаю в притворном ужасе.

Соскакиваю с кровати, стянув за собой одеяло. Оборачиваю его вокруг груди, прикрываясь. Зато Рома остается полностью нагим. Перекатившись на спину, довольно оскаливается и вытягивается во весь свой двухметровый рост. Демонстрируя, как под загорелой кожей тянутся натренированные годами занятий мышцы.

Сглотнув слюну, а её у меня полный рот, как у собаки Павлова, голодным взглядом пожираю крепкие бёдра своего мужа, его точёный пресс и всё остальное, чем так щедро наградила его природа.

Где были мои глаза все эти годы?

Смотрели совсем не туда, куда смотрят сейчас.

— Мы долго воздерживались, пора заполнять пробелы, жена, — говорит Рома, закидывая руки за голову.

Жена.

Это слово действует как афродизиак.

— Муж. — Кокетливо веду плечиком и прикусываю нижнюю губу. — Прикройся подушкой! Бесстыдник.

С удовольствием наблюдаю, что бессонная, полная секса ночь ничуть не истощила боевой запал Дроздова. Он снова готов и хочет меня.

— Хватит пялиться и иди ко мне.

Бездумно делаю шаг вперёд и торможу.

— Телефон… — напоминаю себе.

Отворачиваюсь к трюмо, хватая мобильный. Быстро снимаю с блокировки, проваливаясь в зелёный мессенджер.

Хоть бы с Зоей всё было в порядке! Её бестолковая мамаша ещё не до конца насытилась своим новоиспечённым мужем. Сообщений миллион.

Алла выложила в сеть видео со свадьбы, и в чате одногруппников посыпались поздравления. Все недоумевают, но искренне желают счастья.

— Нас спалили, — хихикаю, проматывая ленту. — Стариков требует, чтобы мы проставились. Ого. Они уже и деньги собирают на подарок… Поднимаю глаза на Рому. Он не изменил позы и не прикрылся. Вопросительно выгибает брови и выразительно смотрит на свой пах.

Это типа приглашение?

— Закончила?

— Ещё нет…

Сообщений от мамы и папы нет. Но кто-то — из самых активных родственников, видимо — начал присылать фотографии с торжества. Вчера папарацци на вечере было множество. Плюс того, что все телефоны оснащены камерами. Скоро фотографы могут остаться без работы. Отнимут хлеб.

Не могу удержаться и открываю сообщение с вложенными снимками. Хочу посмотреть на нас с Ромой в свадебных нарядах, тех, что сейчас разбросаны по номеру новобрачных.

Я только одним глазком гляну и сразу вернусь обратно к мужу под бочок.

Сердце ёкает и проваливается в живот. Открываю рот, пытаюсь сделать вдох и ни черта не получается.

Меня словно засовывают в ледяную воду, без возможности выплыть и глотнуть воздуха. Лёгкие жжёт, глаза наполняются слезами. По коже ползёт мороз. Номер незнакомый, контакта такого у меня тоже нет. Фотографии не свадебные. Их всего две. Они иного содержания. В главной роли мой муж.

Мой Рома Дроздов.

Который любил меня всю ночь, нашептывал на ушко ласковые вперемешку с пошлостью слова, доводил до точки кипения одним лишь касанием. Мой Рома.

В кровати другой женщины. Простыни смяты, в волосах бардак. Он спит на животе, одеяло немного съехало и открывает вид на крепкие мужские ягодицы. И ниже издевательская подпись:

«Хорош, да?»

И мозгом я понимаю, что фотография эта могла быть сделана кем угодно и когда угодно. Рома жил своей жизнью, встречался с другими и явно не был девственником в свои двадцать два.

Только фотография в постели — это не то, что заставляет меня сначала побледнеть, а потом начать покрываться пятнами. Не она. Впившись глазами в экран, я шмякаю по нему пальцами, увеличивая компрометирующие картинки, присланные Филатовой.

О да… это она, Танька!

На фото Дроздов запечатлён в её ванной, раздетый по пояс, с расстёгнутой ширинкой. Вытирает влажные волосы полотенцем и выглядит безумно сексуальным. Ну просто чёртова фотомодель!

«Трахается он божественно, пользуйся моментом, пока можешь. Я своим воспользовалась…»

Моментом…

Он эту ересь тоже ей в уши лил? Для всех один сценарий? Пропой о любви, и мокрые трусы с девушек испарятся сразу?

Снова смотрю на фото. Оно задевает меня больше, чем подписи Таньки, сочащиеся ядом.

На Роме те чёртовы