Логофет. Убить скуку. - Вад Ветров

- Неплохо. Теперь смотри, как создавать личины. - И вывел новую формулу.

Она оказалась много сложнее и Могучему понадобилось около десяти минут, чтобы разобраться в хитросплетении рун и запомнить порядок их нанизывания на основу. Но наконец-то он справился и с этой задачей. Тут меня осенило.

- Послушай, Доврик, а как же рабыня? Мне ведь, наверное, нужно будет предъявить ее для проведения ритуала?

Магистр хитро улыбнулся и махнул куда-то мне за спину. Медленно развернувшись, я уже знал, кто тихонько приютился в дальнем темном углу.

- Ученица, подойди. Алаина - это яр Сохо, твой душевник.

Закутанная с ног до головы худенькая девушка присела в реверансе. От мысли о собственной наложнице, готовой исполнить любое мое желание внизу живота образовался жаркий ком. Спокойствие, сейчас не место и не время. Да и рабыня она чисто условно. Странно, почему у ученицы мага нет ригута? Ладно, с этим разберемся в пути.

Мы решили, что безопаснее всего будет путешествовать, спрятав ригута под пологом невидимости, а Доврику надеть личину смуглого купца из Визирата. Я же буду сам собою - благородный воин, спешащий в Дерт, дабы подтвердить свои права на духовную наложницу и приобрести грамотку отпущения грехов, дающую право эту же самую наложницу спокойно замучить в тиши замкового подвала. О времена, о нравы! Чтобы отвести от себя подозрения в пропаже инквиза я создал и отправил по дороге к храму его иллюзию. Инквиза боялись, поэтому на пути иллюзии не оставалось ни одного человека . Главное чтобы "Марика" увидело как можно больше народа, прежде чем он свернет в подворотню не доходя до храма и там развеется.

Сказано - сделано. Воспользовавшись отсутствием убежавших поглазеть на казнь слуг и хозяйки трактира, лошадей мы банально сперли, применив на практике закон диктатуры пролетариата. Мне досталась гнедая кобылка Ишвана - флегматичная, невысокая лошадка по кличке Розочка, а магистр с ученицей оседлали двух меринов, мирно жующих сено из яслей. Рядом на перекладине, тянущейся через всю конюшню висели сбруи. Через час после нашего возвращения, со двора трактира не таясь, выехали три всадника и направились к южным воротам. Стражники, проводили нас ленивыми взглядами, и мы без помех покинули захудалый городок ГаЦцрж, чуть не ставший могилой для моих спутников.

Через пару часов скачки мы достигли захудалой деревушки, которой очень соответствовало ее название - Корчи. Покосившиеся мазанки под камышовыми крышами, бурьян вдоль перекошенных, полуразрушенных заборов в котором копошились худые птицы похожие на гусей, только с короткими шеями и обычными не перепончатыми лапами. Крестьяне, одетые, как последние нищие провожали нас настороженными взглядами. Агрессии никто не проявлял, но в воздухе пахло напряжением. Небольшой искры будет достаточно, чтобы местные пустили в ход косы и дубье. Хотелось пить, поэтому я направил Розу к колодцу, возле которого стоял угрюмый, заросший черной бородой мужик в зипуне чуть ли не до пят, он как раз выливал воду в длинное деревянное корыто, которые обычно используют как поилки для скотины.

- Эй, колхозничек! - Мужик оглянулся вокруг. - Я к тебе обращаюсь. Нам нужно лошадей напоить, да продуктов в дорогу купить. - Мужик угрюмо смотрел на меня, и я не удержался, - Кура, млеко, яйки! Фарштейн?

- Чаго?

Сзади прыснула Алаина. Она тоже не поняла и половины, но почему-то ей стало весело. Нашла себе шута, обиделся я.

- Продуктов купить! - Повторил спешиваясь.

Маг и его ученица, а по совместительству несчастная, затюканная рабыня, последовали моему примеру. Кони жадно потянулись к воде. Я достал серебрушку и бросил крестьянину. Тот, слегка ошалев от такого богатства, ловко словил монетку, покрутил перед глазами и быстро засунул в бездонные глубины нашитого на зипуне кармана.

- Благодарствуем, яр.

Подумав мгновение, крестьянин на всякий случай поклонился и живенько перебирая руками по веревке, достал из колодца еще одно ведро воды, из которого я с наслаждением напился. Вода оказалась холодная и на редкость вкусная.

- Так что с продуктами? - Напомнил Доврик.

- Дык счас.

Мужик развернулся и опрометью бросился к ближайшему дому. Через пару минут оттуда послышался визгливый голос, перебиваемый спокойным басом, а еще минут через десять из дома вышла худющая и страшнючая баба с плетеной корзинкой в руках. Она, еще издали, суетливо наклоняясь, начала усердно кланяться, рискуя вывалить содержимое корзины, которую держала перед собой, в дорожную пыль.

- Алаина, забери у нее корзину и проверь, что они там собрали, - распорядился я, подходя к Доврику, который с любопытством рассматривал что-то на каменной чаше колодца.

- Яр Сохо, ты только посмотри какие интересные знаки, - окликнул он мен. - Очень похоже на письмена Забытых.

Я присмотрелся. Каменный круг украшала вязь полустертых значков напоминающих шумерскую клинопись.

- Мне знаком только этот символ, - магистр ткнул пальцем в иероглиф похожий на сидящую птицу, - это оберег от яда. Эй, тетка, - окликнул он крестьянку, стоящую рядом с Алаиной, которая перекладывала продукты в седельные сумки. - Давно у вас этот колодец?

- Давно яр. Старики бают, что тута капище древнее было, потом храм Многоликому стоял. А колодец был внутри храма, значитца. А как Многоликий покинул нас грешных, так и Храм рассыпался. А колодец-то остался. Водица в нем не пересыхает даже в засуху, всегда свежая, чистая и холодная.

- Как много знаний мы потеряли в погоне за призрачным возвышением, - пробормотал Доврик, доставая из расшитой сумки, висящей через плечо, пергамент и тонкую палочку для письма. Он тщательно перерисовал знаки и аккуратно спрятал пергамент в сумку. - Попробую разобрать на привале, - пояснил он мне.

Алаина уже взгромоздилась на лошадь. В руке у нее появилось большое зеленое яблоко, которое девушка с наслаждением и хрустом откусила. Я подъехал к ней и протянул ладонь.

- Я тоже хочу!

Девчонка смутилась, покраснела, суетливо полезла в сумку, достала яблоко не меньших размеров и, пряча глаза, протянула мне.

- Спасибо, красавица. Ты бы и наставнику своему выдала яблочко, - подмигнул я, вгрызаясь в сочную мякоть.

Доврик незамедлительно поддакнул. Так, хрустя яблоками, под настороженными взглядами крестьян мы выехали из Корчей на широкий столичный тракт.