Каштановый прииют (СИ) - Холодова-Белая Анастасия

— Нет. Но я по-прежнему не уверен, что он работал один. Да и… Может, я ошибаюсь и всё это происки кого-то, на кого я даже не думал. В любом случае, вам нужно будет показать это детективу, это главные улики.

— Ты… Ты всё время играл с убийцей?

— Да. Он вынул из меня всю душу, пытался запугать. Так что пусть никто не удивляется. Если ко мне относятся по-скотски, я начинаю отвечать не лучшим образом. Нечего было пытаться подставить меня, — Кристина охнула.

— Вот оно что… Знаешь, у него получалось, — Вильям хмыкнул.

— Я не сомневался, что большинство из вам думают на меня. И мне, если честно, всё равно. Живой Дитмар — прямое доказательство моей невиновности.

— Что вы все тут делаете? — в конце коридора стоял мистер Смит. От его голоса Вильяма прошиб холод. Судя по лицам остальных, они тоже были в ужасе. Ещё бы, после всего увиденного. — Быстро к мистеру Монтгомери, у него к вам беседа. Все, и младший персонал тоже. Сюда едет свора журналюг и вам нужны инструкции.

— Идём.

Вильям постарался вылететь из отделения первым, оставив мистера Смита далеко за спиной. Нельзя сейчас отворачиваться от него, очень опасно, очень. Нужно, наоборот, стоять лицом всё время и не пропустить никакой гадости. И тут Вильям остановился. Нет, так неправильно. Нужно по-другому. Почему-то в голове мелькнула мысль, что Смит может и поджечь отделение, чтобы скрыть всё. Однажды это крыло уже горело. Дождавшись, когда из отделения выйдут все, он заглянул в коридор. Смита не было.

— Мистер Смит, а вам не нужно к управляющему?

Со стороны коридора послышался странный звук. Кто-то шёпотом заругался. Наконец мистер Смит вышел в общий коридор. Он явно был не рад, что Вильям его ждёт, но он попытался изобразить самое натуральное нетерпение в глазах, чтобы оно хоть немного закрыло его реальные мысли.

— Иду. Не переживайте за меня.

— Я уже за всех переживаю, если честно.

С лестницы в холл они вышли вместе, и в отделение тоже пошли рядом. Вильям старался идти чуть сзади, чтобы смотреть и при этом якобы признавать авторитет. Он не знал о противнике ничего кроме того, что говорил он сам. И надеяться приходилось только на скудный опыт. За окнами холодный сухой ветер разгулялся не на шутку. Без снега и дождя он высушивал всё живое на своём пути и лез под одежду. В приюте же было тепло, очень тепло, но лучше бы было прохладно, потому что Вильяма натурально бросило в жар. Ему даже не нужно было изображать невроз, руки сами потели, а дыхание сбивалось. Не от невроза, от волнения, банального, как перед защитой диплома. Мистер Смит то и дело бросал на него косые взгляды, от которых было ещё жарче. Главное, что Дитмар дома, главное, что его тут нет… Повторяя это как мантру, он зашёл в отделение дожития и остановился перед кабинетом. Смит вошёл первым, он явно очень торопился. Оно и понятно, смыться отсюда раньше, чем приедет полиция, явно в его интересах. Вильям тяжело вздохнул и, будто бы в успокаивающем жесте засунул руки в карманы пиджака, а на самом деле нажал на кнопку записи и только после этого шагнул в кабинет.

— Отлично, мы только вас ждали, — в большом кабинете, в котором явно сидели сразу два врача, было очень тесно, потому что тут собрались все сотрудники экспериментального. Начиная с управляющего, кончая двумя уборщицами, которые вообще не понимали, что происходит.

— Только давай быстрее, мне ещё в университет ехать, — мистер Смит прошёл мимо мистера Монтгомери в глубь кабинета и принялся раскладывать стопки бумаг на столе.

— Я быстро. Так. Кто ещё не знает, что случилось, сегодня ночью в половине второго Дитмар Прендергаст сбежал и неким образом добрался до своего дома. Его мать вызвала копов, и из участка информация об убийствах в отделении расползлась по газетам, — мистер Монтгомери бросил на стол какие-то бумаги. По лёгкому ропоту было понятно, что одна половина была в неведении, а вторая только догадывалась. — В ваших интересах не вступать ни в какие разговоры с журналистами, никаких комментариев. Я предупреждаю о том, что в договоре есть строка об административной ответственности за разглашение деталей работы. Считайте это частью работы. Они будут караулить вас у ворот, лезть в лицо, молчите. Это пойдёт вам на пользу. Комментарии будут давать только компетентные лица. Если кому-то кажется, что можно анонимно потрепаться с журналистами, то не стоит, институт за такое с вас последнее бельё снимет, не надо играть с огнём. У нас и так сейчас куча проблем, не хватало ещё, чтобы ваши неаккуратные слова привели к волне необоснованных заявлений со стороны СМИ. Все поняли меня? — окинув толпу тяжёлым нечитаемым взглядом, управляющий взял в руки бумаги. — Это ваши договора, все, чьи пациенты ещё не переведены, останутся здесь и никуда не поедут, пока не будет утверждён перевод. До конца дня нужно закончить это, потому что следом за журналистами сюда приедут очень, ну очень злые родственники. Расчётные листы получите после Рождества, как и деньги. Считайте, что отделение официально прекращает работу. Чем быстрее нас тут не станет, тем быстрее утихнет интерес к самой больнице.

— И куда нам?

— Пока к главврачу за дальнейшими инструкциями, в конце концов, он ваш наниматель. Думаю, он найдёт вам занятие. Но, думаю, в ближайшее время из-за разбирательств мы с вами все остаёмся без работы и содержания. Увы, но как-то помочь вам с дальнейшей судьбой я не могу. Могу только дать отличные рекомендации, если вы захотите уволиться.

— Так что нам прямо сейчас делать? Куда? Проводить сеансы с пациентами? Или можно расходиться собирать вещи? — голос подал Чед, стоящий в углу.

— Продолжаем работать. До завтрашнего дня мы разберёмся с выписками и закончим эту тягомотину. Когда больницу начнут опечатывать, у ближайшей к нам больницы не будет шанса отказаться от наших пациентов, даже без ваших выписок. Но лучше, чтобы они были.

— А что насчёт того, что моя Мод пятая? — Кристи подняла трясущуюся руку, как студентка на экзамене.

— Вильям, вы сказали, что знаете, кто убийца. И сейчас я хочу хоть какого-то комментария по поводу того, что тут происходит, — все обернулись на него. И без того холодные ладони покрылись липкой ещё более холодной плёнкой.

— Видите ли. Я научил ещё месяц назад Дитмара не пить кое-какие таблетки, — Вильям тяжело сглотнул, сделал паузу, чувствуя напряжение в воздухе. — Да и сам заметил подмену моих лекарств уже давно. Хорошо я сыграл невроз?

— Что происходит? — мистер Монтгомери в жесте бессилия снял с себя очки, которые не снимал ни разу.

— У меня было три подозреваемых. О том, что знаю, кто убийца, я говорил со всеми тремя. Я столкнул вас лбами и хотел посмотреть, из кого же через верх полезет самоуверенность. Но это всё так, психология, это не примут как аргумент. Но… Убийца знает, о чём я. Я дал Дитмару открывашку. Недостаточно острую, чтобы убить, но достаточно, чтобы хорошо ударить. Задерите рукава, мистер Монтгомери, — тот недоумённо вскинул брови, но закатал рукава, демонстрируя чистые, без ран, конопатые руки. — А теперь вы, мистер Смит, — он заглянул прямо в глаза, так, чтобы он увидел всё. Чтобы всё понял. — А, впрочем, можете этого не делать, Дитмар вас сдал. И Кристиан вас тоже сдал. Вы играли, но проиграли.

— Что? Нет, да… — испуганное бормотание Кристи за спиной перебил громкий щелчок предохранителя.

— Всем стоять и не двигаться. Я убивал уже и могу пойти на это ещё раз, можете не сомневаться, — мистер Смит держал в руке старенький Бульдог, наверняка из коллекции. Вот, что показывала тень, пистолет. — Патронов хватит на шестерых, так что тех, кого мне нужно, я завалю не думая. И начну с тебя, — за окном послышались громкие звуки. Полиция приехала. От звука сирен мистер Смит нервно сглотнул.

— Знаете, в чём был ваш самый большой прокол? Даже два, — Вильям равнодушно смотрел ему в лицо поверх дула револьвера. Если он умрёт сегодня, значит, такая судьба, но он умрёт с осознанием того, что он довёл всё до финала и больше никто не пострадает. Сейчас Вильям наконец чувствовал себя настолько легко и свободно, что хотелось прыгать от счастья.