Три удара колокола - Павел Кошовец

Измученный кладовщик несказанно обрадовался привезенному. Гвардейцев он не узнал, но поделиться неприятностями, пожаловаться на жизнь был горазд. Правда, перед этим, чуть пальцем у виска не покрутил: мол, ребятки, вы может и не слепые, но мозги растеряли по дороге из села в столицу: кто ж вас теперь выпустит из дворца? Да, по этому поводу были сомнения и опасения, но разведчики решили бороться с ними по мере появления.

Вот информация, поведанная им словоохотливым дядюшкой Зимием, слегка дополненная знаниями и сплетнями других людей:

Элий Четвёртый убит - это точно. По некоторым данным самой Лидией - слухи об этом распространяли солдаты с нашивками "грифона". Но...

за самой Лидией объявлена охота по дворцу. Вначале людьми в зелёном, потом объявившимися стражниками РоШакли;

зелёные, или "грифоны", или отряд лорда РоАйци при появлении стражи коменданта в силу каких-то причин передрались друг с другом;

это было ужасно: море крови, горы трупов, половина прислуги, что не успела спрятаться в тёмных кладовых, убита, дворяне в основном пострадали все: либо мертвы, либо уже сидят в подвале, не взирая на пол и возраст, женщины практически поголовно изнасилованы, сумасшедшие садисты РоАйци принялись уже и за мальчиков...

(В этом месте капитан поднял руку - на лице его не дрогнул ни мускул, и попросил Жона рассказывать только факты или то, что имеет интерес, а не все подряд страхи натерпевшегося жути пожилого человека, на что разведчик с кривой улыбкой извинился, ответил, что увлёкся, и продолжил):

данных о Руфии, младшей сестре короля, герцоге Панорике, брате короля, нет никаких;

известно, что арестован лорд РоВенци и ряд высокопоставленных дворян с формулировкой "за измену", но ни кем арестованы, ни где находятся, неизвестно;

во дворце, не взирая на внезапность нападения, ещё имеются очаги сопротивления из числа гвардейцев и преданных королю людей, но эти места тщательно блокируются солдатами коменданта РоШакли... хотя он вроде как и разбил "грифонов", и будто бы объявляет себя сторонником истинной королевской крови. Всё.

РоГичи выслушав солдата почти не перебивая, задумчиво помолчал, потом негромко уточнил:

- А как вообще обстановка внутри?

Жон пожал плечами и виновато улыбнулся.

- Плохая, ваша милость. Всюду трупы - их даже убирать некому. Хозяйничают сейчас эти новые пехотинцы РоШакли, "голуби", но на мой взгляд они... - пошевелил пальцами, - в общем, показались серьёзней простых стражников, дежуривших на улицах. И я... не стал бы им доверять. Со слов выживших ведут себя не так нагло, как бесчинствовавшие до них "грифоны", но всё равно суют свой нос везде и также скоры на расправу...

- Ваша милость, - неожиданно подал голос Дили, - есть один момент, который не даёт мне покоя, - замолчал, ожидая разрешения продолжить, и РоГичи согласно кивнул. - Во-первых, извините, конечно, может я не то говорю, но не верю я, что старик... ой, извините, лорд РоАйци мог пойти на это... - РоГичи нахмурился, а разведчик, прищурившись, отвернулся к окну, пожевал губами, - предательство. Я с восточного предела, и знаю, что говорю. В нём нет жажды власти, и на место наместника предела его чуть ли не уговорил сесть ещё отец Элия Четвёртого. Восточный предел - это место, где и без столицы хватает своих забот, а... столичные гуси, - он скривился, а капитан промолчал, в душе усмехнувшись, потому как к этим лапчатым условно можно было отнести и его, - только усложняли обстановку своими наездами и будоража местных баронов. Потому старик и избегал не то что поездок в Агробар, но и любых вестей из него. Это одно. Второе: я знаю, что такое тяжёлая пехота из гвардии лорда... Это - очень серьёзно, и все эти натасканные стражники Шакала, простите за грубое слово, - капитан, поморщившись, только махнул рукой - он сам недолюбливал коменданта, человека пусть и армейской закалки, но... какой-то он был, словно... фальшивый, что ли; впрочем, это не снимает ответственности с бойцов гарнизона отзываться о высокопоставленном офицере так... презрительно, - им и в подмётки не годятся. Там все ветераны, и вообще очень хороши. Так что всё это мне кажется подозрительным.

- Понятно, - подвёл итог капитан. - Ещё что-нибудь?

- Да, - помрачнел Жон. - Нас еле выпустили, но Визил остался внутри. Он не пропадёт, - твёрдо посмотрел на капитана. - Но, боюсь, скромно сидеть в укромном местечке не станет. И на всякий случай мы оговорили сигнал - крестообразный огнём над стеной по нашему направлению. Это будет предупреждение для нас быть наготове, а в идеале снова попытаться проехать с телегой в ворота на подмогу. Не знаю, как к этому посреди ночи отнесётся стража, которая может и смениться к этому времени.

- Хорошо, - капитан заходил по комнате, покусывая ус, остановился. - Молодцы, - достал из кошеля на поясе по паре золотых, протянул их разведчикам. - Объявляю вам благодарность, а сейчас идите отдыхать. Но перед этим проинструктируйте и отправьте за следующей выпечкой пятёрку солдат. Пусть забирают всё, что осталось - так, на всякий случай. Телега должна быть готова, - повернулся к сержанту, - Борун, проследи. И отправь с ними Дага, - тот согласно кивнул. - С этого момента часовой на крыше пусть особое внимание обращает на световые сигналы со стороны дворца, особенно крестообразные, и моментально о них докладывает. Думаю, что мы чуть дольше задержимся здесь. Все эти новости, а также о том, что они должны быть готовы в кратчайший срок прийти по требованию к нам на помощь следует сообщить второй половине отряда.

Он наблюдал, как Борун уходит, и чувствовал, как в душе вновь загорается нетерпение, но на этот раз с нотками надежды.

- Ждём, - проговорил про себя.

Глава 2.

Они битый час сидели в старой кузне. Впрочем, это раньше она так благородно именовалась, а сейчас это был какой-то забытый Единым склад сельскохозяйственного инвентаря, старых сёдел, ржавого никчемного лома, во что превратилось некогда грозное оружие, пришедшие в негодность доспехи, битый час ожидающие переплавки, и много-много пыли, от которой нельзя было никуда ни деться, ни спрятаться. Она проникала, казалось, всюду, начиная от несчастного хлюпающего носа до требующего немедленного почёсывания мягкого места. Но ни чихать, ни шуметь хоть чуть-чуть они не имели права, иначе - скорое обнаружение с последующей незавидной долей.

Тяжелее всего приходилось Лири. Тамара слышала, как тот сопит, кряхтит и вздыхает, ворочается на небольшом пятачке. Она прямо-таки ощущала, как большого мужчину затапливает непреодолимое желание распрямиться во весь рост, заорать во всё горло и, вывалившись из этого кирпично-деревянного недоразумения, наконец-то начать крушить, ломать и убивать, выплёскивая накопившуюся тяжкую злобу.