Любовь опаснее меча - Андрей Легостаев

Уррий вновь изучал священную книгу алголиан. Она содержала в себе пять директорий, написанных самими детьми Алгола, восемь посланий Алвисида в различные Каталоги (храмы алголиан), шестнадцать субдиректорий, созданных учениками Алвисида хэккерами о деяниях своего учителя, и четыре субдиректории о жизни и деяниях остальных четырех богов, а также хвалебные файлы Алголу и аллитеративную поэму, включенную в книгу позже и приписываемую великому проповеднику алголиан Чивородису. Поэма обобщала все сказанное в директориях и субдиректориях, пытаясь устранить явные противоречия директорий между собой и сгладить неувязки. Но так как она была задумана художественным произведением, то в ней появилось множество других неувязок и противоречий.

В голове Уррия был полный сумбур. Конечно, осилить все написанное он не мог, но и то что успел прочитать повергло его в смятение (и уныние пред мыслей, что и остальное придется читать. Читать неоднократно и долго осмысливать). Он изначально был настроен скептически против алголиан, но прочитав директорию Алвисида, стал задумываться — а вдруг мир не так прост, как он полагал до сих пор? Прочитав же остальные директории и послания он не знал теперь во что верить и стоит ли верить вообще во что-либо.

Старый мудрый отец Гудр предупредил Уррия, что книгу придется читать многократно, чтобы выудить из нее крупицы истины, отсеяв наносный ил лжи. Уррий и сам уже понял это. Но больше всего его поразила история жизни Его Преосвященства, рассказанная Уррию. Епископ говорил медленно, словно пробуя на вкус и цвет каждое словно, словно разглядывая с дальнего расстояния свои былые поступки. Он рассказывал долго и честно. Он не наставлял Уррия как жить и поступать с той непрошенной «силой Алвисида», что оказалась в Уррие. Много лет назад отец Гудр стоял перед такой же проблемой и сделал свой выбор. И теперь подробно рассказал обо всех перипетиях и переживаниях, чтобы Уррий сделал свои собственные выводы и поступал так, как подсказывает ему совесть.

Но Уррий все равно не знал ни как быть, ни что думать обо всем этом. Полный сумбур. Чтобы осмыслить это требуется не четыре часа, не несколько дней, наполненных к тому же и другими событиями, не имеющими к алголианам никакого отношения, но несколько лет, в крайнем случае — месяцев.

И поэтому, приближаясь к озеру, Уррий решил не думать об алголианах и своем отношении к нему. Он попытался вспомнить образ Лореллы. Это у него получилось плохо, возможно потому, что он пока еще не имел случая долго любоваться ею — все встречи были мимолетны и сумбурны, за исключением вчерашней ночной. Но кроме удивительного аромата, исходящего от озерной девушки и нежного голоса в памяти не осталось почти ничего. Лишь сладкое воспоминание, что ему было необыкновенно хорошо просто рядом с ней.

Отряд выехал на песчаный берег. Воды Гуронгеля равнодушно раскинулись перед всадниками. Тайная надежда Уррия, что Лорелла будет ждать его на берегу не оправдалась.

«Ну и что теперь делать?» — подумал Уррий, глядя на коричневато-зеленую гладь озера. — Опять плыть на остров, а она снова не выйдет?»

Сэр Бламур подъехал к Уррию и молча остановился рядом. Остальные всадники почтительно ждали поодаль, готовые увидеть любые чудеса и в любой момент обнажить оружие. За спинами их висели крепкие голубые щиты с серебряными эмблемами графа Маридунского.

Уррий ждал. Озеро оставалось неподвижным. Со вздохом юноша направил коня к воде, решившись наконец плыть до острова. Свои обещания рыцарь должен выполнять. Волшебный таинственный шар, » частицу малую плоти Алгола» необходимо унести прочь от Гуронгеля.

Но не успел конь вступить в прозрачные воды озера, как словно огромный пузырь вздыбился неподалеку от берега. Конь Уррия испуганно заржал и попятился назад.

Водяной пузырь беззвучно лопнул и опешившим всадникам предстало величественное зрелище: из воды к ним вышел красивый пожилой мужчина в богатых переливающихся на солнце разными цветами длинных одеждах, на боку красовался царский меч в золотых ножнах. На груди на широкой серебряной плоской цепи висел большой золотой знак с изображениями древней эмблемы воды — символ власти над озерами. В руках он держал высокий, прозрачный посох — мириады искр бесновались в стеклянном плену. Голова озерного царя была непокрыта, пышные русые волосы касались золотого воротника, чистый подбородок говорил о твердости и воле озерного владыки, голубые глаза смотрели на Уррия открыто и доброжелательно. Позади озерного царя шла многочисленная свита — маленький карлик Майдар, с морщинистым лицом; сосредоточенный, в строгих одеждах Воктреч с волшебным посохом в руке — вся его поза выражала достоинство и торжественность момента; озерные телохранители царя — мускулистые воины с плавниками на руках и ногах, короткими темно-зелеными волосами и нечего не выражающими, каменными лицами.

В свите царя был кто-то еще, но Уррий уже больше ни на кого не обращал внимания — в ярком солнечном свете он увидел Лореллу, в прекрасном сиреневом платье, подчеркивающем плавные линии стройной фигуры. В золотых волосах девушки маленькими солнышками блестели жемчужины броши. Уррий любовался ею («Она меня тоже любит! Она вчера сама сказала!» — билась в голове радостная мысль), забыв где находится, зачем он здесь, и что перед ним царь ста озер Тютин.

По знаку сэра Бламура воины спешились и поклонились озерному владыке. В любой момент они готовы были обнажить оружие и сражаться за своего господина хоть с кем — с тварями ли озерными, с исчадиями ли ада, с варлаками ли, алголианами, разбойниками — какая разница?

Царь Тютин величественно ступил на песок. Уродливые сильные существа с огромными горбами на спинах, из которых торчали плавники, вынесли из воды роскошный трон, отделанный отполированными до зеркального блеска раковинами. Владыка озерный сел и вновь посмотрел на Уррия. Лорелла встала чуть позади трона и улыбнулась юноше — сколько чувств было вложено в эту бесхитростную улыбку, никакими словами не высказать!

Уррий заметил взгляд царя, соскочил с коня, почтительно поклонился и встал на одно колено.

— Всемогущий царь Тютин, повелитель ста озер, приветствует вас в своих владениях! — громко и торжественно провозгласил колдун Воктреч.

— Уррий Сидморт, четвертый сын сэра Отлака, графа Маридунского явился по вашей просьбе и выражает свое глубокое почтение, — сказал Уррий в ответ.

— Ты совершил благородный поступок, — сказал царь Тютин, голос его был чист и громок. — Ты спас моих дочерей от бесчестия и смерти. Ты достоин быть рыцарем, подойди ко мне.

Царь Тютин встал с трона и стукнул посохом о землю. От удара образовалась небольшая трещина, в которую тут же начал осыпаться прокаленный на солнце песок. Из трещины появился робкий фонтанчик чистого родника. Царь Тютин смотрел своим спокойным взглядом на родник и фонтан все увеличивался в размерах, пока не стал высотой вровень с царем.