Катрин. Книга третья - Жюльетта Бенцони

— Милосердный Иисус! Неужели…

У всех пятерых мелькнула одна и та же мысль. Сгрудившись вокруг подсвечника, стоявшего на полу, они переглядывались и видели в глазах друг друга один и тот же страх. Тогда они опускали глаза, в которых плясали желтые блики пламени; словно стыдясь ужасной мысли, засевшей у них в голове. Никто не смел высказать ее вслух. Молчание становилось невыносимым, и Арно, сжав кулаки, вскочил, стал метаться по подвалу, как зверь в клетке. Катрин не решилась остановить его. Впрочем, хотя это кружение действовало ей на нервы, давящая мертвенная тишина была еще хуже. Все-таки звук шагов напоминал о жизни, как и испуганный взгляд Маго, которая переводила взгляд с одного на другого, будто надеялась обрести поддержку. Старуха вытащила из кармана фартука самшитовые четки и, шевеля губами, стала перебирать деревянные бусинки, отполированные до блеска за долгие годы молений. С тяжкой медлительностью текли минуты, и с каждой секундой нарастал страх. Катрин с трудом удерживалась, чтобы не закричать в голос.

Внезапно ужас исчез, как будто его и не было. Пятеро замурованных, не веря своим глазам, смотрели на Жака Кера, который возник в желтом круге света, подойдя совершенно незаметно. Меховщик улыбался, но только когда он заговорил, Катрин поверила, что это живое существо из плоти и крови, а не призрак.

— Они ушли! — сказал он. — Можно подниматься наверх.

— Что означал этот грохот, который мы услышали? — спросил Арно. — Мы уже решили, что дом рушится.

— Да нет, просто сержанту вздумалось повалить шкаф с посудой. Он подумал, что там скрывается потайной ход. Грохот был такой, что, наверное, его услышали даже в королевском дворце. Пойдемте. Пока опасность миновала. Скоро рассвет, а нам еще много надо сделать.

— Это был донос, не так ли? Жак Кер кивнул.

— Да, нежная подруга мессира де Ксантрая слишком любит золото. Капитан зашел к ней попрощаться, перед тем как идти в церковь, и его выследили. Мне удалось убедить командира лучников в своей благонадежности, но, боюсь, ненадолго. Впрочем, теперь это не имеет значения, потому что все готово для вашего отъезда.

— Когда мы едем? — спросила Катрин.

— Сегодня же.

— Днем?

Меховщик засмеялся.

— Днем или ночью, все равно. Пусть это вас не беспокоит. В подвале есть тайные ходы, о которых вы не подозреваете. Например, из этих двух комнат можно попасть в старую часовню тамплиеров, что стоит за воротами Орнуаз. И это только малая часть подземного города, который был сооружен римлянами. Тамплиеры восстановили и укрепили некоторые ходы для нужд своего ордена. Здесь они прятали сокровища. Многие ходы полузасыпаны, и по ним опасно ходить. Другие сохранились в сносном состоянии со времен римлян. Один из таких ходов прорыт под бывшей ареной цирка и ведет к одному из четырех акведуков. Именно этим путем вы покинете город, потому что подземелье расположено под моим домом и улицей Орон. Подземный ход выведет вас довольно далеко, к развалинам башни де Брюйер, на дороге Дюн-ле-Руа. Там вас будут ожидать солдаты мессира де Ксантрая.

С этими словами он предложил руку Катрин, чтобы помочь ей подняться, но молодая женщина была настолько изумлена, что, как и все остальные, не двинулась с места —

— Подземный город… Это какой-то чудесный сон! Жак Кер улыбнулся.

— Везде, где прошли римляне, они оставили творения рук своих, похожие на чудесный сон. Не обладая гениальностью, не завоюешь мира! Но их гений настолько материален, что приносит пользу даже такому скромному торговцу, как я.

Глава четвертая. ПЕЩЕРА ВЕНТАДУРА

На заре следующего дня, оказавшись у древних стен башни де Брюйер и увидев Арно, сидящего на коне, Катрин испытала очень странное чувство: ей показалось, что она вновь теряет любимого. Стоило Монсальви снова вскочить в седло и дать шпоры скакуну, как ушло в далекое прошлое воспоминание об умирающем пленнике, которого принесли в дом Жака Кера. Он был одет в черный замшевый колет и легкий синий панцирь, подаренный меховщиком. Капюшон широкого черного плаща был откинут назад, открывая темноволосую, коротко постриженную голову — волосы были такой длины, что не мешали надевать шлем. Посадка у него была гордая, мужественная, и, глядя на него, никто бы не сказал, что это изгнанник, объявленный вне закона.

Именно таким он и помнился Катрин. Он снова стал высокомерным сеньором де Монсальви, и молодая женщина с тревогой спрашивала себя, стоит ли ей радоваться этому. Никогда не будут они так близки, как в доме Жака Кера, когда Арно возвращался к жизни, преодолевая слабость и отчаяние.

Десять солдат, присланных Ксантраем, также мгновенно поняли, с кем они имеют дело. Они сразу узнали в нем воина, вождя и по молчаливому согласию приняли назначенную им роль подчиненных. А ведь эти люди явно принадлежали к элите армии — иными словами, были безжалостными, отчаянно-смелыми наемниками. Их надменные лица, покрытые многочисленными шрамами, говорили сами за себя. Катрин совсем не понравились двусмысленные взгляды, которые они исподтишка бросали на нее.

Все они были гасконцы, небольшого роста — за исключением их командира, огромного сержанта Эскорнебефа, смуглые, черноволосые, очень подвижные, с острыми усами и глазами, горящими, словно угли. Более опытных и свирепых солдат не было во всей армии, ибо земля их граничила с Гиэнью, занятой англичанами, и с самого детства они привыкали к ежедневным стычкам и сражениям, беря в руки оружие, как только позволял возраст. Приведя к башне де Брюйер свой отряд и лошадей, предназначенных для беглецов, сержант Эскорнебеф вручил Арно свиток с печатью. Капитан развернул его и с улыбкой прочел: это был пропуск, написанный по всей форме и скрепленный подписью канцлера Франции. В нем рекомендовалось всем властям оказать содействие барону де Ладинаку, который в сопровождении жены, слуг и десяти вооруженных солдат направляется к своему законному сюзерену графу Жану д'Арманьяку. Ксантрай потрудился на славу и принял все меры предосторожности. Пропуск для лже барона был удостоверен оттиском большой печати Французского королевства. Положительно, Ксантрай был не только верным другом, но и человеком находчивым, влиятельным и умным союзником. Катрин мысленно горячо поблагодарила рыжего капитана, чья грубоватая веселость была лучшей порукой преданности, чем красноречивые уверения придворных щеголей. Еще одна потеря! Бог знает, когда доведется увидеть его вновь!

А пока маленький отряд неторопливо двигался по старой римской дороге, которая от древнего Аварика вела, через Берри и Лимузен, прямо в гористую Овернь. Арно на рысях шел впереди. Он сидел на рослом черном жеребце, которого приходилось осаживать, поскольку Катрин, в ее положении, скачки были противопоказаны. Как ни хотелось Арно пустить коня в галоп, чтобы развевался на ветру широкий плащ, он подавлял в себе это желание. За ним ехала Катрин в окружении Готье и Сары. Она была рада встретиться с Морган, и грациозная кобыла вполне разделяла это чувство. Навострив изящные уши, она весело цокала копытами, распустив по ветру хвост, который по белизне мог сравниться со снегом. Сара же с большим удовлетворением взгромоздилась на Рюсто. Этот конь был ей по нраву, ибо без видимых усилий нес свою довольно увесистую наездницу. На него можно было вполне положиться, и цыганка, покачиваясь, дремала, не обращая внимания на холод. Готье, напротив, держался настороже и время от времени оглядывался назад. Эскорнебеф со своими гасконцами замыкал шествие. Оба великана, чья сила, по-видимому, была примерно равной, сразу же не понравились друг другу. Катрин видела, каким взглядом они обменялись, и поняла, что это значит. Нормандец и гасконец привыкли к тому, что их мощь внушает окружающим боязливое почтение, и теперь им не терпелось схватиться, чтобы выяснить, кто сильнее. Катрин поделилась опасениями с мужем.