Оружие победы (иллюстрации оригинала) - Василий Грабин

К форме подали жидкую сталь и начали заливать в литник. Металл заискрился, задымило, но все лили и лили. Наконец сталь показалась в «прибылях», — значит, форма заполнена. Оставалось выждать, пока металл остынет и затвердеет.

Каким-то будет первенец? Никто не рассчитывал, что с первого же залива получим годную деталь, но вдруг… Расходясь по своим рабочим местам, конструкторы и технологи просили известить их, когда придет время выбивать деталь из формы.

На выбивку собралось еще больше народу, чем на заливку. Раскрыли опоку, извлекли отливку, очистили и обрубили ее. Деталь лежала перед нами. Уже одно это доставило всем большое удовлетворение. Настроение людей не испортилось и после того, когда в отливке обнаружили так называемые заверты металла, недоливы, трещины и другие изъяны. Все же это был верхний станок, единая монолитная деталь. Главное достигнуто.

Занялись «анатомией»: отливку разрезали в нескольких местах. Внутри обнаружились раковины. Пришлось откорректировать чертеж, а следовательно, и модель, доработать технологию и метод заливки. В результате второй экземпляр получился гораздо лучше первого.

Так, раз от разу совершенствуя процесс, получили наконец вполне годный литой верхний станок. Конструкция оказалась удачной, как в смысле служебном, так и в технологическом. Коптев и Куприянов стали первыми специалистами по созданию крупных и сложных литых деталей. В литейном цехе появилось техническое бюро, которое возглавил Коптев. Он продолжал экспериментировать, исследовать, непрерывно отрабатывая и совершенствуя технологический процесс. Дело пошло успешно. Впоследствии наши литейщики стали признанными мастерами стального фасонного литья в артиллерии, они начали активно помогать другим литейным цехам оборонных заводов осваивать новую технологию.

Вместе с технологами-литейщиками росли и Шишкин и Ласман, хорошо освоившие конструирование литых деталей, и даже таких ответственных агрегатов, как люлька со всеми ее элементами, верхний станок, лобовая коробка.

Второе направление модернизации — внедрение штампованных заготовок. На заводе были хорошие специалисты по штамповке — и технологи и производственники, но конструкторы смутно представляли себе разработку чертежа изделия из штампованных заготовок. Этот пробел был вскоре устранен. Переход на литье и штамповку резко сокращал расход металла и времени, ускорял производственный цикл и упрощал агрегатную сборку, снижал себестоимость, повышал производительность.

Модернизация захватила почти все механизмы и агрегаты и сулила значительное повышение качества пушки, но объем, изменений и переделок получился огромный. КБ решило проводить модернизацию в два этапа и, следовательно, изготавливать и испытывать два образца: Ф-22 полуторной очереди и Ф-22 второй очереди.

По мере готовности рабочих чертежей их спускали в цехи. Мы торопились с изготовлением модернизированных опытных образцов, и в декабре 1936 года они уже были отправлены для испытаний на полигон Артиллерийского управления. Радкевича к этому времени на заводе уже не было…

ДИРЕКТОРА МЕНЯЮТСЯ, НЕДОСТАТКИ ОСТАЮТСЯ

Нашли «козла отпущения». Новая команда — старые методы. Неожиданный перевод в Ново-Краматорск: кому это нужно? Приказ отменен. «Будем работать вместе». И снова — новый директор, а методы старые. Размышления на больничной койке. После больницы. «Вы мне совершенно не подходите». Встреча с новым наркомом. «Немедленно отправляйтесь на Уралмаш!» Второе изгнание с родного завода за три месяца — не слишком ли часто? Я пишу Молотову.

1

Конец 1936 года был тяжелым для завода временем. Завод по-прежнему не выполнял программу по Ф-22, да и качество пушек почти не улучшалось. Производительная технология не могла быть использована, потому что отсутствовала технологическая оснастка: организации, принявшие от нас заказы, изготовляли ее медленно и по-прежнему некомплектно. Все попытки руководства ускорить дело ничего не давали.

Осенью 1936 года к нам приехал Орджоникидзе. Сначала он зашел в опытный цех, где ему показали некоторые детали для модернизированных пушек полуторной и второй очереди, затем обошел весь завод и снова вернулся в опытный цех подвести итоги. В кабинете начальника цеха кроме Орджоникидзе и работников Наркомтяжпрома находились директор, технический директор и я. Нарком высказал свое неудовлетворение состоянием дел, сделал несколько указаний, но по тону его чувствовалось — он сказал не все. От нас Григорий Константинович поехал по другим заводам.

Через несколько дней Орджоникидзе выступил на собрании городского партийного актива. Он подверг критике все осмотренные им заводы. Особенно резкой — металлургический, на котором завалочные механизмы стояли без дела, а печи загружали вручную. Закончив разговор об этом заводе, Серго сказал:

— Я буду просить обком партии дать согласие на снятие с работы директора.

О нашем заводе так резко не было сказано, и все же настроение у нас было неважное. Оно не улучшалось, потому что не улучшались дела. Да и не могли они улучшиться, все губила временная технология. Для работы по такой технологии нужны очень хорошо подготовленные специалисты, а их у нас было мало.

Тут ко всем нашим бедам прибавилась еще одна — Радкевича отстранили от управления заводом. Это явилось большой и неприятной неожиданностью для всех нас: Орджоникидзе на городском партийном активе так вопроса не ставил. По-видимому, это было инициативой областных организаций, которые не затруднили себя глубоким изучением заводских дел и, вместо того чтобы разобраться и помочь заводу выйти из тупика, решили проще: всю вину за прорыв свалить на директора. Не подумали о том, что это может только усугубить наше тяжелое положение.

Да, у Радкевича были и недостатки и ошибки, о которых я рассказывал, но он имел мужество отменять свои решения, если его убеждали в их неправильности. Радкевич умел видеть перспективу, он верно нацеливал коллектив. Стоило вспомнить, как еще в конце 1935 года завод начал готовиться к производству Ф-22 по чертежам опытного образца, не дожидаясь принятия пушки на вооружение. Беда Радкевича была в том, что ему помешали осуществить правильный, технически обоснованный замысел, принудили делать пушки по временной технологии. Но он стремился к тому, чтобы подготовить большую технологию с хорошим оснащением. То ли не понимали этого областные организации, то ли не хотели понять, но они очернили человека, который боролся за культуру производства.