Оружие победы (иллюстрации оригинала) - Василий Грабин

Я опять не выдержал:

— Мои грязные руки кормят меня. А вот ваших сыновей с белыми руками, какие руки их будут кормить?

Посыпалась брань пуще прежней. Он прокричал:

— Мои дети будут горными инженерами, а вот ты, серый, неграмотный, умрешь в нищете и грязи. Не я, но горькая обида за меня сказала:

— Нет, это я буду горным инженером, а ваши сыновья не будут.

Он заорал и начал толкать меня в яму.

— Завтра на работу не выйду! — вырвавшись, сказал я ему и ушел к отцу.

Вечером по домам шли вместе: хозяин, отец и я. Шли молча. И вдруг хозяин заговорил:

— А Василий завтра не собирается на работу выходить. Ты, Гавриил, знаешь про это?

Отец обратился ко мне:

— Ты так сказал?

— Да.

— Значит, не придет, — подтвердил отец. — У нас в роду словом никто не бросался.

— Смотри, Гавриил, потом просить будешь, в ногах валяться будешь — не возьму. Я ведь помочь тебе хотел, чтобы вы все с голодухи не перемерли.

— Спасибо за вашу заботу.

Дома, когда поужинали, отец, как обычно, пошел из хаты покурить и позвал меня с собой: видно, не хотел, чтобы я при всех рассказывал.

Вышли мы, сели.

— Ну, Василий, говори, — сказал он негромко (я усвоил от него это — никогда ни на кого не повышать голоса). — Давай говори, что у тебя с ним случилось.

Я все подробно рассказал, отец меня не перебивал, слушал внимательно. Он одобрил мое решение. А мать прямо обмерла, когда узнала о нем. Но, хотя нужда в семье была огромная, на мельницу я больше не пошел. Долго пришлось искать другую работу…

3

Ордена нам вручал Михаил Иванович Калинин. От нас с краткой благодарственной речью выступил Радкевич. Он дал обещание работать еще лучше, оправдать награду. Затем все сфотографировались с Калининым, и на этом торжественная процедура закончилась. В радостном настроении мы отправились в ресторан и как следует отпраздновали этот день.

В Москве задерживаться не хотелось, тянуло поскорее домой. И вот мы дома. В цехе сборки — он был самый просторный — собрали митинг.

Награждение группы конструкторов за первую пушку, за свою пушку, созданную на молодом заводе, — это был праздник для всех. А затем опять наступили трудовые будни. Штаб подготовки производства — отдел главного технолога. На основе документации КБ он разрабатывает все от «а» до «я»: процессы формообразования изделия для каждого цеха, чертежи и технические условия на необходимые приспособления, на режущий и мерительный инструмент — на все, что называется технологической оснасткой. Чем сложнее конструкция, тем выше требования к оснастке. Уровень подготовки производства — мерило его культуры. При этом существует непреложная закономерность: конструкция предопределяет технологию изготовления изделия, но, с другой стороны, хорошо разработанная технология выдвигает свои требования к конструкции, чтобы та была высокотехнологична — проста и удобна в изготовлении.

Понимание взаимозависимости конструкции и технологии приходит со временем. Большинство наших конструкторов, которые проектировали Ф-22, в прошлом не были приучены думать о том, каково будет изготовлять в металле созданное ими на ватмане. Правда, еще до начала работы над Ф-22 мы в КБ подсказывали товарищам, чтобы те почаще ходили в цехи, не только по вызову. Посещение цехов связывало их с производством, но связь эта была непродолжительна. Когда началось проектирование, КБ пыталось привлечь технологов для консультации, но те, к сожалению, не откликнулись. Они тоже не были приучены держать контакт с конструкторами, не понимали, как это важно для общего дела. Теперь все это не замедлило сказаться. Конструкторское бюро начало посылать отделу главного технолога уведомительные письма с приложением чертежей деталей и агрегатов Ф-22. Все это шло по кольцевой почте, хотя размещались мы в одном здании, буквально дверь в дверь. Но таков был порядок.

Технологи принялись «колдовать» над чертежами, и вскоре по той же кольцевой почте к нам стали поступать ответные письма с требованиями внести изменения в те или иные чертежи. КБ пришлось заниматься такими вопросами, которые прежде перед нами никогда не возникали. Технологи прямо-таки завалили КБ своими требованиями. Конструкторы пришли в смятение: то ли отбиваться, то ли соглашаться. Отбиваться было почти невозможно: не хватало технологического опыта, эрудиции. Уступать тоже казалось невозможным, потому что опытный образец был уже изготовлен, а в конструкции все взаимосвязано. Начался острый спор: технологи требовали упрощения деталей, а конструкторы во многом отказывали. Однажды ко мне из отдела главного технолога явился Степан Федорович Антонов. Пришел вместе с конструктором «искать правду», — так он выразился.

Мне было приятно, что у конструкторов с технологами начинают завязываться новые, более деловые связи. Не письма, а живой творческий контакт. Споря, они искали истину. Не найдя ее, пришли к руководителю.

Степан Федорович толково изложил свои требования. Они были разумны. Недаром Антонова считали на заводе непревзойденным специалистом по разработке технологического процесса и оснастки для изготовления ствола. Я понял, как надо изменить конструкцию ствола, но без увязки ее с другими, сопряженными деталями принять окончательное решение было невозможно. Поручил конструктору срочно проанализировать чертежи, поблагодарил Степана Федоровича и попросил его подождать у себя в отделе результатов анализа.

Оказалось, изменения, на которых настаивал технолог, вполне возможны. Вместе с конструктором я пришел к Антонову, и тут же, у него на столе, конструктор сделал поправку в чертеже. Антонов остался очень доволен, долго благодарил нас, извинялся за беспокойство. А я был очень благодарен ему, положившему начало новым отношениям между технологами и конструкторами.

Вслед за Антоновым стал захаживать в КБ его друг Григорий Иванович Солодов, затем Алексей Петрович Полозов — отличный специалист по затворам и механизмам наведения. Они умели ставить вопросы и защищать свою позицию. Это заставляло и конструкторов подтягиваться и быть на должной высоте. Таким образом, личные деловые контакты с самого начала сказались и на теоретическом и на техническом уровне работы.

Постепенно все ведущие технологи оказались тесно связанными с конструкторами, и обстановка в КБ резко переменилась. Прежде у нас стояла тишина, а теперь целый день кипели споры, причем ни конструкторы, ни технологи не жалели голосовых связок. Жаркие были дискуссии; иногда приходилось вмешиваться в них и мне. Многого добились технологи, но многие их предложения были отклонены — и не потому, что были не дельными, а потому, что тогда пришлось бы разрабатывать совершенно новую конструкцию пушки, заново изготовлять опытный образец и проводить испытания. А пока у нас шла такая напряженная работа, Ф-22 испытывали на полигоне Артиллерийского управления. Обнаружились новые недостатки. Для ускорения дела КБ, получая замечания с полигона (там находился наш представитель), тотчас же дорабатывало те или иные детали, узлы и вносило изменения в чертежи для технологов и изготовителей оснастки. Нельзя сказать, чтобы те и другие с радостью встречали эти изменения, часто заставлявшие отбрасывать все, уже сделанное. Однако же меняли, выбрасывали скрепя сердце и вновь разрабатывали, совсем не уверенные в том, что эти изменения будут последними.