Штамм. Закат - Гильермо дель Торо

Сетракян готовился к выходу. Он поправил воротничок своей лучшей рубашки, узловатыми пальцами покрепче затянул узел галстука-бабочки. Сетракян вытащил одно из своих маленьких серебряных зеркал, чтобы оценить, хорошо ли сидит весь наряд. На нем был лучший костюм.

Сетракян отложил зеркало и в последний раз все проверил. Таблетки! Он нашел жестянку и осторожно потряс ее содержимое – на удачу! Проклиная себя за то, что едва не забыл про таблетки, старик засунул коробочку во внутренний карман пиджака. Все. Он готов.

По пути к двери Сетракян бросил последний взгляд на стеклянную банку, в которой хранились останки расчлененного сердца его жены. Он долго облучал кровяного червя ультрафиолетом и в конце концов убил его – раз и навсегда. Теперь же этот орган, столь долго находившийся во власти паразита, чернел день ото дня, разлагаясь, как и положено биологической субстанции.

Сетракян смотрел на банку, как на могилу любимого человека. Он именно этого и хотел: банка с сердцем Мириам должна была стать последним предметом, увиденным им в этом доме. Потому как Сетракян твердо знал: он больше никогда не вернется сюда.

Эф сидел в одиночестве на длинной деревянной скамье, приставленной к стене операционного зала. Агента ФБР звали Леш. Его стол и стул располагались примерно в метре от той незримой черты, которая служила пределом досягаемости Эфа. Левое запястье было приковано к стальной штанге – она шла вдоль стены как раз над скамьей и напоминала вспомогательный поручень, которым оборудуют ванны для инвалидов. Эфу приходилось сидеть немного ссутулившись и вытянув вперед правую ногу, чтобы нож, который по-прежнему размещался у него за поясом, не впивался в кожу. По возвращении от Палмера его никто так и не обыскал.

У агента Леша был лицевой тик. Его левый глаз время от времени самопроизвольно подмигивал, отчего в пляс пускалась вся щека, однако на речь это не влияло. На столе в закутке стояли фотографии детей школьного возраста в недорогих рамках.

– Итак, – сказал агент. – Эта самая штука. Я все же не понимаю. Она что – вирус или паразит?

– И то и другое, – ответил Эф.

Он старался говорить рассудительно, надеясь своими словами как-нибудь вымостить путь к свободе.

– Вирус передается с паразитом, имеющим форму кровяного червя. А сам паразит проникает в организм человека во время заражения, через горловое жало.

Агент Леш непроизвольно моргнул и принялся строчить в блокноте.

Значит, ФБР все же принялось в конце концов доискиваться до сути – только слишком поздно. Хорошие следаки вроде агента Леша действовали в самом низу, в широком основании пирамиды, не имея ни малейшего представления, что все уже решено теми, кто располагается на верхушке.

– А где же те двое? – спросил Эф. – Двое других агентов?

– Какие еще двое?

– Те, которые возили меня в город на вертолете.

Агент Леш поднялся, чтобы лучше видеть другие закутки операционного зала. Несколько преданных делу агентов все еще оставались на работе.

– Эй, кто-нибудь из вас возил доктора Гудвезера на «птичке» в город?

Ответом были лишь отрицательные возгласы и недовольное бормотание. Эф сообразил, что с момента возвращения он не видел тех двоих мужчин.

– Могу предположить, что они исчезли навсегда.

– Быть такого не может, – сказал агент Леш. – Нам приказано оставаться на местах в ожидании дальнейших указаний.

Это было совсем уже плохо. Эф снова взглянул на фотографии в рамках:

– Вы вывезли семью из города?

– А мы и не живем в городе. Слишком дорого. Я каждый день езжу сюда на машине из Джерси. Но – так и есть: детей мы отправили. Школа закрылась, поэтому жена отвезла их в дом нашего друга на озере Киннелон.

«Не очень далеко», – подумал Эф.

– Мои тоже уехали, – сказал он.

Гудвезер наклонился вперед, насколько позволили наручники и столовый нож на бедре.

– Послушайте, агент Леш, – зашептал он, пытаясь войти в доверие к этому человеку. – Все, что сейчас происходит… Я знаю, это походит на хаос, вроде как полнейший беспорядок. Но это не так. Понимаете? Не так. Это тщательно спланированное, согласованное наступление. А сегодня… сегодня все переходит в решающую стадию. Я по-прежнему не знаю в точности что, где и как, но знаю когда. Именно сегодня. И мы – вы и я, мы оба – должны выбраться отсюда.

Агент Леш моргнул дважды:

– Доктор Гудвезер, вы под арестом. Вы стреляли в человека среди бела дня, на глазах десятков свидетелей. Вы давно уже предстали бы перед Федеральным судом, если бы из-за этого безумия большинство правительственных учреждений не закрылись. Поэтому вы никуда отсюда не выберетесь, а из-за вас и я не выберусь. Но вернемся к делу – что вы можете сказать вот об этом?

Агент Леш показал Эфу стопку распечаток. Каждая представляла собой фотографию некоего знака, протравленного на стене или окне здания, – везде одно и то же шестиногое изображение, похожее на жука.

– Это Бостон, – пояснил агент Леш, перекладывая листок в низ пачки. – Этот из Питтсбурга. Этот снимок сделан в пригороде Кливленда. Вот Атланта. А вот Портленд, штат Орегон, – отсюда до него пять тысяч километров.

– Не могу сказать наверняка, – ответил Эф, – но, по-моему, это нечто вроде кода. Они не сообщаются между собой посредством речи. Им требуется какая-то другая языковая система. Они метят территорию, отмечают свое продвижение… что-то в этом роде.

– Как жуки…

– Похоже. Это почти как… Вы слышали об автоматическом письме? О мозге, работающем в режиме подсознания? Видите ли, они все соединены между собой на экстрасенсорном уровне. Я не понимаю этого, зато знаю теперь, что такой уровень существует. И полагаю, как у любого другого могучего разума, у этого интеллекта есть сегмент подсознания – вот оттуда эти штуки и выплескиваются… почти художественно. Оно, подсознание, словно бы самовыражается. Вы уже знаете, что этот, так сказать, базисный рисунок – один и тот же – нацарапан на зданиях по всей стране. Думаю, подобными художествами охвачена уже половина мира.

Агент Леш бросил стопку распечаток на стол, схватился обеими руками за шею и принялся ее массировать.

– Серебро, говорите? Ультрафиолетовое излучение? Солнечный свет?

– Проверьте пистолет, который был у меня. Он ведь где-то здесь? Проверьте пули. Там чистое серебро. Не потому что Палмер вампир. Он не вампир… Пока еще не вампир. Но это оружие мне дали…

– Да-да. Продолжайте. Дал – кто? Я хотел бы знать, откуда вам известны все эти вещи…

В зале погас свет. Гудение в вентиляционных отверстиях, откуда поступал теплый воздух, стихло. Все агенты в своих закутках недовольно застонали.

– Что, опять?! – воскликнул агент Леш, поднимаясь на ноги.

Помигав, включилось аварийное освещение; над дверями снова зажглись знаки «Выход»; пробудились потолочные световые панели – к жизни вернулась лишь пятая или шестая их часть, и горели они теперь в половину, а то и в четверть силы.

– Прекрасно! – сказал агент Леш, снимая фонарик с крючка в верхней части перегородки, отделявшей его от соседнего закутка.

Над головами завыли динамики – включилась пожарная сигнализация.

– Ага! – вскричал агент Леш. – Час от часу не легче!

Эф услышал где-то в здании вопль.

– Эй! – заорал Эф, дергая за поручень, к которому его приковали. – Освободите меня! Они идут за нами!

– Вот как? – спросил агент Леш, оставаясь на месте и прислушиваясь. – Значит, идут за нами?

Треск, затем шум, как если бы кто-то вышиб дверь.

– За мной, – поправился Эф. – Мой пистолет. Вы должны достать его.

Агент Леш обратился в слух. Он шагнул от стола и расстегнул свою кобуру.

– Нет! Это не сработает! Серебро в моем пистолете! Неужели вы не понимаете? Идите и возьмите его!..

Выстрелы. Всего этажом ниже.

– Вот срань-то!

Агент Леш направился к выходу, вытаскивая свой ствол.

Эф выругался и переключил внимание на металлический поручень и наручники. Обеими руками он изо всех сил рванул штангу – никакого эффекта.

Гудвезер проехался наручником сначала до одного конца штанги, потом до другого, пытаясь найти какое-нибудь слабое место, однако толстые болты, крепящие поручень, глубоко уходили в стену. Он изо всей силы пнул штангу – никакого результата.

Раздался еще один вопль – теперь гораздо ближе – и серия выстрелов. Он попытался встать, но сумел выпрямиться только на три четверти своего роста. В ярости Эф попытался завалить всю стену.

Выстрелы звучали уже в самом операционном зале. Что-то творилось за перегородками закутков. До Эфа доносились лишь отблески дульного пламени и визг агентов.

Эф полез за пояс штанов, чтобы достать серебряный нож. В руке он казался совсем маленьким по сравнению с тем, как выглядел в пентхаусе Палмера. Эф зажал тупой край ножа под углом между скамьей и стеной, а затем резко и сильно рванул рукоятку. Часть лезвия отломилась, и в результате получился короткий, но острый клинок, напоминающий тюремную заточку.