Возлюбленная Немезида - Меган Пол

Джекоб отступил на шаг. Вид у него был растерянный и смущенный. Флоренс воспрянула духом.

— Я вовсе не собирался следить за тобой, — заговорил он, сворачивая полотенце, которое нес, и начиная его выкручивать с неприсущей ему нервозностью. — Просто приехал к зданию редакции "Современной женщины", чтобы с тобой встретиться. Думал, может, пообедаем вместе или еще что. Хотел поговорить с тобой начистоту… На мой взгляд, беседа в студии получилась не очень удачной. По крайней мере, для меня… Я надеялся на несколько иной исход… — Он стал переминаться с ноги на ногу, словно провинившийся мальчишка перед директором школы.

— Джекоб! — подхлестнула его Флоренс, видя, что тот вот-вот перейдет на пляс.

— Я вылез из машины и вдруг увидел тебя. Ты направлялась куда-то решительным шагом. Я подумал, что ты идешь по делу, и собрался убраться восвояси, но… — он пожал плечами и беспомощно развел руками, — не смог. Мне хотелось быть рядом с тобой. Не знаю, что на меня нашло, но я просто взял и пошел за тобой.

Можно подумать, что ты и впрямь неравнодушен ко мне, бесстрастно отметил живущий в ее душе циничный голос. Голос жестоко оскорбленной женщины, десять долгих лет копившей в себе ненависть к обидчику. Как ей ни хотелось поверить, что Джекоб питает к ней настолько сильное чувство, что даже решился гоняться за ней по Лондону, она сейчас как никогда остро сознавала, что он актер, притом чертовски хороший. Не исключено, что он просто разыгрывает ее, но с какой целью?

— И долго ты за мной следил?

— Довольно долго. Последний раз, когда я тебя видел, ты садилась в такси у магазина Роуз и у тебя с собой был сверток с платьем… Полагаю, с тем самым, в котором ты собралась идти на ужин. — Он обнажил зубы в хищной вожделенной ухмылке, которую иначе как волчьим оскалом и не назовешь. — Боже мой, Фло, ты была в нем такая сексуальная!

Флоренс, потрясенная рассказом Джекоба и его чисто мужской реакцией на провоцирующий наряд, разразилась диким хохотом. Чувствуя, что с ней начинается истерика, она опустилась на землю и обхватила себя руками. В ее смехе не было ничего смешного. Объятая паникой, она не могла остановиться и хохотала, хохотала, а через несколько секунд заметила, что еще и всхлипывает. Ее мучил страх, и она стыдилась своей слабости.

— Что с тобой, Фло? — спросил рядом голос Джекоба. Он стоял на коленях и обнимал ее, пытаясь успокоить. — В чем дело? Успокойся… дыши глубже.

Флоренс последовала его совету и вскоре почувствовала, что к ней возвращается самообладание, а вместе с самообладанием и гнев. Он опять опекает ее, как припадочную девицу викторианской эпохи, хотя, надо признать, что с ее склонностью к обморокам и неуравновешенности, столь ярко проявившейся в ней в последнее время, ничего другого от него и не стоит ожидать.

— Все дело в тебе, Джекоб, — отвечала Флоренс его же словами. — Я не в состоянии сладить с тобой. А если выразиться проще, дорогой братец… — она вздохнула с облегчением, чувствуя, что наконец-то полностью пришла в себя, — ты заморочил мне голову. Не знаю, специально ты это делаешь или просто ты самый сложный человек из всех, с кем мне когда-либо приходилось встречаться?.. Но факт остается фактом: я никогда не знаю, чего от тебя ожидать. — Она демонстративно высвободилась из его объятий и поднялась с земли. — То ты добрый, нежный, ласковый, а в следующую минуту превращаешься в самое настоящее чудовище. То обхаживаешь меня, не скрывая своей страсти, и тут же обливаешь презрением. Мы с тобой только и делаем, что бросаемся из крайности в крайность, Джекоб, и, пока не найдем золотой середины, не думаю, что я смогу оставаться рядом с тобой.

Все вокруг неожиданно замерло, воздух пропитался гнетущей тяжестью. Может, она зашла слишком далеко? Непостоянство характера, переменчивость в настроении — черты, свойственные многим мужчинам, да и вообще людям. Так, может, все дело в ней, а не в Джекобе? Это она проявляет сверхчувствительность, а Джекоб ведет себя как самый обычный человек.

Джекоб поднялся одновременно с ней и теперь смотрел на нее не мигая. В его взгляде застыли обида и недоумение. Он оскорблен ее неверной оценкой его персоны, думала Флоренс, или тем, что она сказала правду?

— А ты полагаешь, мне с тобой легко? — произнес он наконец.

— Откуда мне знать? — вскричала Флоренс, злясь в равной мере и на себя, и на Джекоба. — Ты для меня вообще загадка. Только и делаешь, что притворяешься, причем настолько искусно, что я вместо человека вижу лишь маску. Много масок…

Джекоб открыл рот — очевидно, чтобы возразить, предположила Флоренс, — но тут вмешалась природа. Из туч, стремительно затягивавших небо последние несколько минут, одна за другой полетели крупные капли дождя.

— Все, теперь не до споров. Сейчас вымокнем до нитки! — воскликнул Джекоб, перекрикивая оглушительный раскат грома. — Бегом в коттедж, — он схватил Флоренс за руку, — а уж там продолжим разговор о масках… — Он не грубо, но настойчиво потянул ее за собой. — Причем не только о моих, Флоренс, но и о твоих тоже!

Обратный путь был неимоверно утомительным. Флоренс уж и не чаяла добраться до коттеджа. Через несколько секунд после первого громового раската дождь полил как из ведра. На них пятнышка сухого не осталось. Чем быстрее шла Флоренс, тем больше воды хлюпало в ее кроссовках, и вскоре она уже не шагала, а ковыляла вразвалку. Словно дряхлая мокрая курица, уныло думала она. Казалось, миновала целая вечность с тех пор, как они упивались любовью в солнечной ложбине.

Джекоб, напротив, ничуть не утратил привлекательности. Его прилипшие к голове мокрые короткие волосы лишь подчеркивали суровую красоту точеных черт лоснящегося под дождем лица, приставшая к телу сырая одежда восхитительно облегала стройную атлетичную фигуру. Всю дорогу Джекоб молчал. Флоренс поняла, что он сердится.

По возвращении в коттедж настроение у Флоренс не улучшилось, хотя теперь они сидели в тепле и пили горячий чай. Она раз десять порывалась сказать: "Ну что, давай объяснимся начистоту?", но слова замирали на губах каждый раз, едва она видела мрачное лицо замкнувшегося в себе Джекоба. Он будто напрочь позабыл о своем предложении и, укутавшись в одеяло, просто сидел и смотрел на плясавшие в камине языки пламени, не глянув в ее сторону, даже когда она снимала с себя мокрую одежду.

Флоренс, со своей стороны, тоже не желала начинать тяжелый разговор. Эмоциональное потрясение и прогулка под проливным дождем выжали из нее все силы — душевные и физические, — ввергнув в состояние подавленности и оцепенения. Она уже начинала верить, что и впрямь была несправедлива к Джекобу и потому его угрюмое тягостное молчание вполне оправданно. Она тоже смотрела на языки пламени, но ничего не видела перед собой.