Возлюбленная Немезида - Меган Пол

— Когда мне лучше вернуться? — поинтересовался Джекоб.

Когда? Хороший вопрос. Ей нужно не только принять ванну, но еще и нервы не мешало бы успокоить, однако совесть не позволяла заставлять его долго торчать на улице.

— Минут через сорок? Это очень долго?

— Буду через час, — заявил Джекоб. Он надел плащ и взглянул на часы. На его губах играла улыбка — скорее грустная, чем насмешливая. — И не тревожься, купайся спокойно, — добавил он, помедлив в дверях. — Я постучу, когда вернусь. На всякий случай.

— Спасибо, — поблагодарила Флоренс, но он исчез за дверью так быстро, что вряд ли слышал выражение ее признательности.

После долгой прогулки по бездорожью под палящим солнцем приятно было смыть с тела грязь и пот. Она должна бы быть в восторге. Одна в доме, нежится в теплой воде, натирая себя любимым мылом и шампунем. Так чего же еще ей надо? Чем она опять недовольна? Жалеет, что некому потереть ей спинку?

— Бедняга, на меня не угодишь, да? — промурлыкала Флоренс, погружаясь по шею в ласковую теплую воду. — Я бы ох как рассвирепела, если б ты задумал остаться, а теперь вот злюсь, что ты ушел, безропотно подчинившись моей просьбе!

Купание при керосиновой лампе перед пылающим камином дарило ощущение чувственного наслаждения и домашнего уюта. А если бы Джекоб все-таки остался и она позволила бы ему опуститься на колени возле ванны, чтобы он мог натереть ее душистой мыльной пеной? У него чудесные руки — сильные и нежные. Даже самое невинное его прикосновение воспринималось как ласка. Хотя, чего уж тут скрывать, она мечтает не о невинных прикосновениях. И если бы Джекоб остался, они вскоре занимались бы уже не просто купанием…

— Нет! Прекрати!

Флоренс от собственного крика едва не выскочила из ванны. Что она делает? Будто сама себе враг. Близость с Джекобом не ограничивается просто сексом. Он опасен для ее душевного покоя и вообще для рассудка. Те два случая их любовной близости были каким-то умопомрачением. О них даже вспоминать нельзя, не то что повторять.

Глупые фантазии, разыгрывавшиеся в ее воображении на протяжении всего дня, необходимо уничтожить. Немедленно. Жизненные пути Флоренс и Джекоба пересекались всего дважды, но по отъезде из Озерного края, через день-два, они разойдутся окончательно и бесповоротно. Навсегда.

Флоренс вылезла из ванны и стала яростно растираться полотенцем, пока кожа не покраснела.

Не зная, что делать с ванной и ее содержимым, она оставила все как есть, надела ночную сорочку и халат и подогрела молоко, чтобы выпить на ночь какао, купленное в сельском магазине. Решив, что Джекоб тоже сможет искупаться, если охлажденную воду в ванне частично заменить горячей, она поставила на плиту еще два чайника.

И в итоге получится, что мы все-таки вместе принимали ванну, думала она, отхлебывая по глотку какао. Но на большее не рассчитывай, Джекоб. Ближе подпускать тебя к себе я просто не могу. Не совладаю с собой.

Погруженная в мрачные размышления, Флоренс позабыла о времени, а когда посмотрела на часы, удивилась. Джекоб отсутствовал уже более двух часов.

— Черт возьми, Джекоб, где тебя носит? — бормотала она, вглядываясь с порога в темноту: на затянутом облаками небе не было заметно ни звезд, ни луны. Флоренс овладело беспокойство. А вдруг он упал или еще что случилось? Может, ногу подвернул на какой-нибудь рытвине. Или опрокинулся, разбил о камень голову и лежит теперь где-нибудь без сознания, замерзает. Или уже умер.

Она собралась надеть плащ и туфли, схватить фонарь и выбежать на улицу, но тут заметила во мраке какое-то движение. Через пару секунд на тропинке проявился силуэт, а еще мгновение спустя она узнала в этом силуэте Джекоба.

Где ты был? — хотелось крикнуть ей. С тобой все в порядке? Я места себе не находила! Думала, с тобой случилось что-то ужасное!

— Долго же ты гулял, — холодно произнесла она, когда Джекоб приблизился к дому. Взгляд у него был отчужденный, немного сердитый, словно он был не рад встрече с ней и специально задержался, надеясь, что по возвращении найдет ее спящей. Не получив ответа, Флоренс спросила: — Значит, в пивной сидел?

— Нет, — бросил Джекоб, проходя мимо нее в дом. — Просто бродил по лесу. Размышлял.

О чем? О ком? Обо мне? Ни один из этих вопросов не был озвучен: хоть и с трудом, но Флоренс обуздала свой пыл.

— Я как раз собиралась укладываться. В ванне осталась вода, только подлей туда немного горячей. На плите теплое молоко, если захочешь выпить какао… — Она медлила, желая отбросить все свои предрассудки и позвать его в постель. В свою постель. — Спокойной ночи, Джекоб. Увидимся утром.

— Спокойной ночи, Флоренс. Приятного сна.

О Боже милосердный, это невыносимо, думала Флоренс, скрывшись в своем сомнительном убежище на верхнем этаже. Она все еще ощущала на себе леденящий холод синих глаз.

Его взгляд был непостижим, непроницаем. Словно длительная прогулка в темноте среди красот дикой природы выхолостила из него все лишние чувства. Наверное, он все это время раздумывал о ней, взвешивал ее достоинства и недостатки, определял степень своего влечения к ней и в итоге пришел к выводу, что она ему не нужна. Как и десять лет назад, его страсть оказалась быстротечной.

Только вся беда в том, что она не стала желать его меньше. Ее влечение к нему, пожалуй, даже окрепло, особенно в последние минуты, когда она поняла, что разонравилась ему. Флоренс погасила лампу и нырнула под одеяла, размышляя о непредсказуемости человеческого либидо. Выходит, правду говорят, что запретный плод сладок. Возмутительно!

Некоторое время она лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к доносившимся снизу звукам. Судя по плеску воды, Джекоб купался, и она сразу представила его влажное обнаженное тело, поблескивающее в красноватых отсветах пламени печи. Флоренс гнала эту картину из головы, но все напрасно. К тому же воображение, решив подшутить над ней, перенесло ее в пору десятилетней давности, и она видела другого Джекоба — юного, длинноволосого. Того Джекоба, который осыпал ее любовными ласками на коврике перед камином.

Да, а на следующий день он поведал Дэвиду о своем "подвиге" и сказал, что тот связался с обычной потаскушкой! После он попытался объяснить ей свой подлый поступок, но ведь мужчина готов наплести женщине что угодно, лишь бы добиться своего. А уж талантливому актеру это и вовсе ничего не стоит…

— Ненавижу тебя, Джекоб, — прошептала Флоренс и погрузилась в сон.

Ее разбудил собственный смех. Она немного полежала, приходя в себя, и, когда дремотное состояние окончательно развеялось, ею овладело отвратительное подозрение, что ее смех был вызван страхом и замешательством, а вовсе не каким-то веселым видением. Сам сон вспомнить она не могла, и оттого встревожилась еще больше.