РАЗВЕДЧИК «КЕНТ» - Сергей Полторак

В телеграмме № 47 от 9 сентября 1944 г. Центр указывает Гуревичу заняться вербовочной работой среди крупных немецких офицеров, убедившихся в неизбежности близкого разгрома немцев (т. 12 л. д. 161).

Из материалов уголовного дела видно, что в период с апреля 1943 г. по май 1945 г. в Главразведуправление от немецкой контрразведки поступали сообщения военно-политического характера. Эти сведения в ГРУ расценивались как дезинформационные, вредных последствий от них не наступило (т. 11, л. д. 136–167).

Допрошенный в 1951 г. в МГБ СССР бывший начальник 4 управления гестапо Панцигер показал, что немецкой контрразведкой с участием арестованных советских разведчиков Гуревича и Треппера проводилась радиоигра с Москвой с целью выявления неустановленных агентов советской разведки в Германии, Франции и Бельгии. Однако от этой радиоигры существенных результатов получено не было (т. 9, л. д. 34–54).

В своих многочисленных жалобах Гуревич заявлял, что предварительное следствие в отношении его велось необъективно, в сторону усиления его обвинения. На допросах на него оказывалось давление, показания в протоколах записывались неполно, в них не отражена его большая работа в пользу советской разведки.

Анализ материалов дела показывает, что заявления Гуревича соответствуют действительности. Его показания на предварительном следствии отражены неполно по сравнению с фактами, изложенными им при дополнительном расследовании. Имели также место случаи фальсификации.

Так, на допросах 12.07.45 г. и 13.07.56 г. Гуревич признал, что в июне 1945 г. перед явкой к советскому командованию Паннвиц уничтожил протоколы его допросов в гестапо за 1942 г., где Гуревич изъявил свое согласие на сотрудничество с врагом, дал показания о причинах своего перехода к немцам, а также показания о своей поездке в 1940 г. в Швейцарию.

В действительности указанные протоколы допросов Гуревича о мнимом сотрудничестве с гестапо, о его поездке в Швейцарию и по другим вопросам находятся в приобщенных к уголовному делу материалах гестапо, которые Гуревич лично доставил в Москву (т. 1, л. д. 37– 145; т. 7, л. д. 180–191).

Принимавшие участие в предварительном следствии по делу Гуревича и Треппера сотрудники госбезопасности Абакумов и Лихачёв за нарушения законности осуждены к высшей мере наказания – расстрелу, а Бударев, Леонтьев, Кулешов и Кувалдин привлечены к дисциплинарной ответственности (т. 12; л. д. 325–332).

Военная коллегия Верховного Суда СССР в своем определении от 26 мая 1956 г. указала, что следствие по данному делу проводилось необъективно (т. 2, л. д. 592– 597).

Грубое нарушение законности в отношении Гуревича было допущено в 1958 г.

На основании бездоказательного и непроверенного заявления Треппера о том, что якобы по вине Гуревича гестапо в 1944 г. репрессировано свыше 150 участников французского движения сопротивления, Прокуратура СССР и МВД СССР 5.08.58 г. вынесли незаконное решение о неприменении к Гуревичу Указа Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 г. «Об амнистии».

В результате он несудебным органом вновь был водворен в ИТЛ, где необоснованно содержался с 9 сентября 1958 г. до 20 июня 1960 г.

Таким образом установлено, что Гуревич в 1939–1945 гг., выполняя на оккупированной фашистами территории Западной Европы специальное задание Главного разведывательного управления, будучи по независящим от него обстоятельствам арестованным, не совершил преступных действий, направленных на подрыв военной мощи, государственной независимости и территориальной неприкосновенности СССР.

На допросах в гестапо скрыл свое настоящее имя, не сообщил сведений, составляющих государственную тайну, не выдал известных ему сотрудников и агентов советской резидентуры, не установленных фашистскими карательными органами и своими действиями препятствовал их выявлению.

Подтверждение им в ходе допросов в гестапо сведений, ставших известными противнику из других источников, на предварительном следствии ошибочно квалифицировано как выдача государственной тайны.

Действуя в особо сложной обстановке, Гуревич без цели перехода на сторону врага дал ложное согласие немецкой контрразведке на участие в радиоигре, известной Главному разведывательному управлению и не причинившей ущерба советскому государству. При этом он в интересах СССР, исполняя возложенные на него обязанности, принял меры к сохранению жизни советскому резиденту Озолсу и другим советским разведчикам. Выполняя задание Главного разведывательного управления, завербовал и доставил в Москву руководителя немецкой зондеркоманды и его помощников, а также ценные документы гестапо.

За измену Родине Гуревич постановлением особого совещания при МГБ СССР от 18 января 1947 г. к уголовной ответственности привлечен необоснованно.

В соответствии с п. 1 Указа Президента СССР «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20–50-х годов» от 13 августа 1990 г. Гуревича Анатолия Марковича считать реабилитированным.

СТАРШИЙ ВОЕННЫЙ ПРОКУРОР 2 ОТДЕЛА

УПРАВЛЕНИЯ ГВП ПО РЕАБИЛИТАЦИИ

полковник юстиции В. К. Левковский

 ПРИГОВОР ВОЕННО-ПОЛЕВОГО СУДА

Имперский военный суд

2-я судебная коллегия

21 экз[емпляр]

Секретное дело командования!

6 января 1943 г[ода]

ПРИГОВОР

ВОЕННО-ПОЛЕВОГО СУДА[39]

ИМЕНЕМ НЕМЕЦКОГО НАРОДА!

2-я судебная коллегия имперского военного суда на заседании 19 декабря 1942 года на основании устного судебного разбирательства 15–19 декабря 1942 года постановила приговорить подсудимых (далее следует перечень фамилий обвиняемых с указанием состава их преступлений и наказания – всем смертной казни, за исключением Э. Фон Брокдорф и М. Харнак, приговоренных первоначально к 10 и 6 годам каторжной тюрьмы соответственно; длительного поражения в гражданских правах; а в отношении военнослужащих, кроме того, лишения воинского достоинства. – В.П.).

Имущество подсудимых Харро Шульце-Бойзена, д[ок-то]ра Арвида Харнака, Курта Шумахера и Иоганнеса Грауденца конфискуется.

Кроме того, с подсудимого Ганса Коппи взыскивается 2500 германских марок, с подсудимого Курта Шульце – 2100 германских марок.

НА ОСНОВАНИИ ЗАКОНА

По общему ходу уголовно наказуемой деятельности подсудимых было установлено следующее.

Некоторая часть подсудимых входила в старую КПГ -в своей основной массе они придерживались социалистического образа мыслей. Сначала они обменивались идеями в небольших кружках, где обсуждалась марксистско-ленинская литература. С началом русской кампании деятельность [подсудимых] активизировалась. Было подготовлено и распространено определенное количество нацеленных на массовое воздействие подстрекательских брошюр, ориентированных на представителей интеллигенции, полиции и вермахта. Наряду с этим была установлена непосредственная связь с Москвой. Сначала было возможным установление лишь несовершенной по форме связи, до тех пор пока русская разведка не приступила к выброске парашютистов и направлению для группы подсудимых передатчиков. Незадолго до того, как была начата активная работа средств радиосвязи, гестапо удалось арестовать всех без исключения членов группы.

По отдельным подсудимым суд вынес следующие фактические определения и решения об установлении вины.

1) Харро Шульце-Бойзен

...Подсудимый не был ранее судим. По службе отмечался как очень способный. Имеются документальные подтверждения того, что на протяжении четырех лет благодаря своему знанию языков он оказал неоценимые услуги 5-му отделу генерального штаба.

Шульце-Бойзен никогда не служил честно национал-социалистскому государству. Своих чисто социал-коммунистических убеждений, имевшихся у него еще до 1933 года, он продолжал придерживаться и после поступления на государственную службу. В супругах Шумахер, во фрейлейн Гизеле фон Пелльниц и в бывшем коммунисте Кюхенмейстере он нашел единомышленников, с которыми организовал кружок, где с 1934 по 1938 год дискутировали по вопросам коммунистической литературы. В журнале «Дер Вилле цум Райх» подсудимый неоднократно публиковал статьи коммунистической направленности.

В начале 1938 года, во время войны в Испании, обвиняемому стало известно по службе, что в районе Барселоны при содействии тайной государственной полиции [Германии] ведется подготовка восстания против местного красного правительства. Эта информация была доведена им совместно с фон Пелльниц до сведения советского посольства в Париже[40]. Начиная с 1941 года подсудимый стал заниматься также и шпионской деятельностью. Через Харнака он вступил весной 1941 года в контакт с сотрудником русского посольства в Берлине Эрдбергом[41]. Незадолго до начала войны с Советским Союзом он [Шульце-Бойзен] предложил обеспечить радиосвязь с Москвой. После этого он получил через Эрдберга передатчик, ключ к шифру и 8000 германских марок, часть которых израсходовал на себя[42], а оставшиеся деньги в сумме 5500 германских марок оставил на выполнение нелегальных задач. Для обеспечения ведения радиопередач он собирал через своих помощников и лично соответствующую информацию, которую передавал Харнаку, выразившему готовность ее зашифровывать. Среди этой информации было и сообщение о численности немецких самолетов по состоян на начало войны с Советским Союзом. Осенью 1941 го, в интересах поддержания радиосвязи он встретился с русским агентом Кентом[43], направленным к нему для руководства радиосвязью, которая еще не была налажена вследствие технических трудностей[44]. Во время встречи он передал «Кенту» ряд сообщений, понимая, что тот перешлет их в Москву. В том числе информацию о том, что следует ожидать наступления на Кавказ в направлении на Майкоп, что английские шпионские организации на Балканах раскрыты, что при взятии Петсамо русский ключ к шифрам попал в руки [немцев], кроме того, сообщения о [немецких] потерях на о. Крит, о высадке парашютистов под Ленинградом, о предстоящей химической войне, а также о численном составе [немецких] ВВС производстве [немецкого] авиационного вооружения[45]. Эти сообщения «Кент» отправлял из Брюсселя в Москву с согласия подсудимого под его именем в качестве так называемых радиограмм «Коро»[46]. В последующий период Шульце-Бойзен неоднократно пересылал Харнаку записки с сообщениями, которые тот зашифровывал, с тем чтобы направить их затем для передачи в Москву работавшему на передатчике подсудимому Коппи. По служебным каналам он узнал о том, что английские радиограммы, в которых сообщалось об отправке предназначенных для России конвоев, могли быть расшифрованы немецкой контрразведкой. Об этом он сообщил подсудимому Грауденцу, который поддерживал отношения с пробритански настроенными швейцарскими кругами через своих гейдельбергских друзей, отметив при этом необходимость довести это известие до сведения англичан. В августе 1942 года подсудимый установил связь с направленным в его группу русским парашютистом Хесслером и неоднократно с ним встречался, при этом разговор шел об общей военной обстановке и о поддержании радиосвязи. Хесслер еще продолжал попытки ведения радиопередач, когда был арестован подсудимый [Шульце-Бойзен], чье имя и адрес были установлены контрразведкой из расшифрованной русской радиограммы...[47].