Правила виноделов - Джон Ирвинг

«Разве я мог не влюбиться в Кенди? – думал он. – Так оставаться или нет? Если останусь, что я буду тут делать?»

Дом сидра стоял темный и тихий. Гомер вспомнил, как блестит перед операцией кюретка, а потом лежит на подносе, потускневшая от крови, ожидая омовения.

«А если вернусь в Сент-Облако, там-то что делать?» – спрашивал он себя.

Сидя за новой машинкой в кабинете сестры Анджелы, доктор Кедр начал письмо Гомеру. «Никогда не забуду, как я в тот вечер поцеловал тебя. В моей жизни нет более дорогого воспоминания», – напечатал он и остановился. Нет, это посылать нельзя, он вынул лист из машинки и спрятал его между страниц «Краткой летописи» – еще один эпизод, не предназначенный для читателя.

У Давида Копперфильда в тот день поднялась температура. Когда мальчишки заснули, доктор Кедр пошел посмотреть, как малыш себя чувствует. Температура, слава богу, спала, лоб холодный, на тощенькой шее испарина; доктор Кедр осторожно вытер ее полотенцем. Убывающий месяц светил слабо, и никто не видел, что он делает. Кедр наклонился и поцеловал Копперфильда почти так же, как тогда Гомера. Потом перешел к другой кровати и поцеловал Дымку Филдза, от него пахло сосиской с хлебом, и это подействовало на доктора Кедра успокаивающе. Почему он ни разу больше не поцеловал Гомера, когда тот был рядом? Он переходил от кровати к кровати и чмокал спящих мальчишек, всех имен не помнил, но не пропустил никого.

В дверях спальни он услыхал, как Дымка Филдз спросил сонным голосом:

– Что-то случилось?

Никто не ответил; наверное, все уже спали. «Вот бы он поцеловал меня!» – подумала сестра Эдна, у нее был обостренный слух на все необычное.

– Как это прекрасно! – воскликнула, узнав об этом от сестры Анджелы, миссис Гроган.

– По-моему, Кедр стареет, – заметила сестра Анджела.

Стоя у окна в спальне Уолли, Гомер не знал, что в тот вечер доктор Кедр послал на его поиски целую стаю поцелуев.

Не знал он также, да ему это никогда не пришло бы в голову, что и Кенди не спала в ту ночь, лихорадочно спрашивая себя: что же делать, если Гомер останется здесь, не уедет в Сент-Облако? За окном тяжело колыхался океан. Ночная тьма и лунный свет постепенно шли на убыль.

Наконец обозначились очертания дома сидра; полоска на крыше больше ни разу не вспыхнула, сколько Гомер ни всматривался в редеющие сумерки. Прошепчи он сейчас: «Спокойной ночи, Фаззи Бук», он бы не стал ожидать отклика, понял бы, что говорит с призраком.

И еще одного он не знал: Фаззи Бук, как и Мелони, уже отправился на его поиски.

Глава седьмая

Перед войной

В тот августовский день над приморским шоссе, связывающим бухту Йорк и Оганквит, висело подернутое дымкой солнце. Не палящее солнце Марселя и не прохладное негреющее солнце, которое так часто встает над побережьем Мэна в конце лета. Это было солнце Сент-Облака, туманное и плоское; Мелони обливалась по́том и злилась, и, когда водитель молочного фургона, ехавший вглубь штата, предложил подвезти ее, она села к нему в кабину.

Мелони знала, что находится южнее Портленда и что эта часть штата Мэн относительно невелика, но все-таки на поиски «Океанских далей» ушло несколько месяцев. Это не расхолодило ее, она была уверена, что рано или поздно ей повезет. В Портленде она очистила несколько карманов и поправила свои дела, но ненадолго, в Киттери пришлось опять прибегнуть к этому способу заработка. Мелони залезла в карман к матросу, его дружки схватили ее и чуть не изнасиловали, но она мужественно отбивалась; схватка закончилась тем, что ей выбили два передних зуба и сломали нос. Нос сросся криво, а улыбка – и вообще-то редкая гостья на ее лице – исчезла совсем.

Первые две фермы, куда она заглянула, были на берегу, но назывались они по-другому. Про «Океанские дали» там никто не слыхал. И тогда Мелони двинулась вглубь штата: на одной из ферм кто-то сказал, что слышал о садах с таким названием, но они находятся довольно далеко от берега. В Биддерфорде Мелони нанялась мыть бутылки на молочной ферме. Немного заработав, уволилась и пошагала дальше.

Яблочная ферма между бухтой Йорк и Оганквитом так и называлась – «Йорк». Опять не то. Но Мелони попросила высадить ее здесь. Все-таки это яблоневые сады; вдруг кто-нибудь из работников знает, где «Океанские дали».

Старший на ферме, увидев Мелони, подумал, что явилась первая сборщица яблок – решила, видно, опередить других сезонников.

– Урожай будем собирать недели через три, – сказал он ей. – Сейчас рвем только грейвенстины. Но их мало, и сезонники пока не нужны.

– Вы, случайно, не слыхали о ферме «Океанские дали»? – спросила у него Мелони.

– Ты там работала? – поинтересовался он.

– Нет. Просто ищу эту ферму, – ответила Мелони.

– Звучит как название курорта, – пошутил старший, но Мелони не улыбнулась в ответ, и он посерьезнел. – А ты представляешь, сколько у нас в Мэне мест с таким названием?

Мелони пожала плечами. Если на этой ферме через три недели будут нанимать работников, пожалуй, стоит остаться, подумала она. Может, кто-нибудь из сезонников слышал о месте, куда уехал Гомер.

– А сейчас у вас есть какая-нибудь работа? – спросила она у старшего.

– Будет через три недели, если, конечно, умеешь собирать яблоки, – ответил он.

– А что тут трудного? – удивилась Мелони.

– Что трудного? Идем, покажу, – сказал он и повел ее через довольно мрачный яблочный павильон, где две немолодые женщины писали на фанерке ценники.

В первом саду, сразу за павильоном, старший прочитал Мелони целую лекцию об искусстве обрывать яблоки.

– Берешь в руки яблоко, – начал он, – чуть выше плодоножки, видишь, торчит почка. Из нее тоже вырастет яблоко, но через год. Эта почка называется плодушка. Если оторвешь с яблоком плодушку, сорвешь не одно яблоко, а два. Никогда не дергай яблоки, а откручивай, – учил Мелони старший, показывая, как это делается.

Мелони протянула руку и открутила яблоко по всем правилам, посмотрела на старшего и пожала плечами. Откусила яблоко, но оно оказалось совсем зеленым. Она плюнула и выбросила его.

– Это нозернспай, – объяснил бригадир. – Они созревают в октябре. Мы их собираем последними.

Мелони стало скучно, и она пошла обратно к павильону.

– Я буду платить десять центов за бушель, – бросил он ей вслед. – Пять за падалицу и с червоточиной. Судя по виду, силы у тебя есть. – Он почти догнал Мелони. – Наловчишься – будешь собирать девяносто бушелей в день. У меня были парни, которые собирали по сотне бушелей. А это в день десять долларов. Приходи через три недели, я тебя возьму.

Он остановился возле женщин, пишущих ценники. Мелони уже вышла на дорогу.

– Через три недели я буду далеко отсюда! – крикнула она, обернувшись.

– Жаль. – Старший проводил ее взглядом. – На вид она очень сильная. Готов биться об заклад, весит не меньше ста шестидесяти фунтов, – обратился он к одной из женщин.

– Обыкновенная бродяжка, – бросила та.

Отшагав почти милю, Мелони дошла до сада, где двое работников собирали грейвенстины. Один из них помахал ей рукой. Мелони остановилась, хотела махнуть в ответ, но передумала и пошла дальше. Пройдя сотню ярдов, она услыхала шум подъезжающего сзади грузовика. Мужчины, как видно, решили догнать ее. Грузовик подъехал со стороны обочины и остановился.

– Ты, вижу, потеряла дружка, – сказал тот, что был за рулем. – Не горюй, я не хуже его!

Мужчина, сидевший справа, открыл дверцу.

– Лучше не трогай меня, парень, – сказала Мелони водителю, но его приятель уже обогнул грузовик и шел к ней.

Мелони перепрыгнула канаву и бегом бросилась в сад. Улюлюкая, тот погнался за ней. Водитель выключил мотор и тоже кинулся в погоню. Он так спешил, что оставил дверцу открытой.

Спрятаться было негде, но зато сад был бесконечный. Мелони миновала один ряд, другой, третий. Первый преследователь настигал ее. Но водитель, рыхлый, грузный, отставал все больше, пыхтя и отдуваясь. Мелони и сама тяжело дышала, но бежала ровно, не сбавляя хода. Первый, худощавый, нагонял ее, она слышала за спиной его прерывистое дыхание.

Мелони перебежала просеку, за которой начинался еще один сад. Оглянулась – толстяк, отставший ярдов на двести, перешел на ходьбу.

– Держи ее, Чарли! – кричал он приятелю.

Мелони вдруг остановилась, развернулась, перевела дыхание и, к удивлению Чарли, ринулась навстречу ему, припадая к земле и подвывая по-звериному. Не успел он остановиться и перевести дух, как Мелони бросилась на него, и они вместе упали на землю. Мелони уперлась коленями в его горло и ударила. Он захрипел и перевернулся на бок. Мелони вскочила на ноги и дважды пнула в лицо. Чарли изловчился встать на четвереньки, пряча лицо от ударов. Но Мелони, высоко подпрыгнув, приземлилась ему на поясницу. От боли он потерял сознание, и тогда Мелони выкрутила ему руки и укусила за ухо. Потом встала, отдуваясь, и плюнула в поверженного врага. Толстяк тем временем перешел просеку и тоже оказался во втором саду.