Схватка за Европу - Йен Дуглас

Кармен, однако, носила в правом глазу контактный дисплей, представлявший собой мягкую пластиковую линзу. Микродисплей позволял читать информацию без наклона головы. Прокручивавшиеся на экране слова и данные проецировались непосредственно на сетчатку глаза.

На другом конце микросуфлера находился искусственный интеллект по имени Эйб. Он был загружен в ПАД сенатора Фуэнтес и выполнял обязанности ее личного секретаря. Кармен занесла в память компьютера большую часть речи, которую собиралась произнести. Там же хранились все факты и цифры, необходимые для подтверждения правоты ее слов.

Эйб упорядочивал информацию в процессе выступления Кармен, слушая ее речь, формируя нужные заготовки для новых тем, новых идей и новых направлений.

Сенатор Фуэнтес могла при желании игнорировать прокручивающиеся слова, могла выбрать любое из многочисленных направлений, предложенных Эйбом. У нее были все возможности составить речь почти полностью по своему вкусу. Кроме того, пользуясь услугами такого замечательного электронного суфлера, можно было не бояться заминок и не спрашивать себя: «Что, черт возьми, я скажу в следующий момент?» Кармен позволяла Эйбу обгонять себя на шаг или два, чтобы он успевал привести в порядок необходимые данные, в которых она нуждалась, и даже посоветовать, о чем еще следует упомянуть в выступлении.

— Итак, я считаю себя членом чрезвычайно маленького и элитного общества. Элита… Мне известно, что в наши дни это слово у многих вызывает отвращенье. Предполагается, что никто из нас не может быть лучше других… ни в чем. Но, выступая сегодня перед вами, я хочу сказать, что это ложь. Очень вредная ложь. Примите к сведенью важный факт, что у нас в Америке существует небольшая группа особенных мужчин и женщин, которые гораздо лучше других. Это молодые парни и девушки, готовые рисковать жизнью, чтобы послужить интересам своих родных и своих соотечественников. Они готовы проливать кровь за свою страну и за свое правительство.

Микродисплей продолжал оказывать ей помощь.

— Мои уважаемые коллеги, официальные данные свидетельствуют о наших жалких попытках возместить долг, который мы, по правде сказать, еще и не начали выплачивать. Позвольте спросить у вас, как часто мы принимали жертвы, принесенные этими молодыми американцами, а потом просто-напросто пренебрегали тем, что они сделали для нас?.. Боже мой, просмотрите официальные документы! Ведь просто плакать хочется, когда узнаешь, как политика отблагодарила наших детей за принесенные жертвы и пролитую кровь! Столетие назад Конгресс послал американские войска во Вьетнам, затем решил предоставить эту страну самой себе. А тем временем свыше пятидесяти тысяч американцев стали жертвами войны во Вьетнаме. Я могла бы добавить, что в числе погибших оказались тринадцать тысяч морских пехотинцев… В 1983 году мы отправили морских пехотинцев в Бейрут, строго запретив им заряжать оружие. Ребята находились в районе боевых действий, но не имели возможности даже защитить себя. Двести тридцать восемь морских пехотинцев были убиты. А в благодарность за это мы молчаливо признали поражение, отозвали свои войска и отказались от мира, который они пытались купить ценой крови.

На микродисплее мелькали цифры и факты.

— То же самое случилось в Сомали в 1993 году. То же самое повторилось на острове Цейлон в 2002 году. То же самое произошло в Израиле в 2006 году. Со времен войны во Вьетнаме прошло уже целое столетие, а мы до сих пор поступаем по-прежнему. Мы, мужчины и женщины, собравшиеся в этом зале, все еще позорно приносим нашу молодежь в жертву на алтари выгоды и политического маневрирования. Мы стремимся «найти общий язык с оппонентом», мы воюем, не имея никаких ясных целей, не добиваясь ощутимых результатов, не имея возможности долго пользоваться достигнутыми успехами… Мой уважаемый коллега из Нью-Йорка подробно говорил вчера о том, что нам необходим мир. Кстати, я согласна с этим мнением. Я — солдат, и поэтому в числе первых выступаю в поддержку мирных предложений. Люди, которым приходилось участвовать в сражениях, больше всего на свете ненавидят войну. Но я частично расхожусь во мнениях с сенатором из Нью-Йорка. Я не согласна с тем, что мы должны пожертвовать нашими парнями и девушками, которых отправили на Европу. Эти молодые люди находятся сейчас в далеком уголке Солнечной системы. Они несут службу на пустынной планете, которая представляет собой покрытый льдом океан. Трудно представить себе обстановку, более чуждую землянам. Наши ребята находятся в серьезной опасности. Думаю, мы не можем просто пожать плечами, сказать, что экспедиция на Европу была ошибкой, и предоставить наших солдат их собственной участи. Я не согласна с тем, что нам неудобно оказать помощь нашим солдатам, что это повредит деликатному процессу мирных переговоров с Пекином, что Народная Республика неправильно истолкует этот поступок…

Кармен с большим презрением цитировала фразы, которые Эйб выудил из хранящейся у него в памяти речи, произнесенной вчера сенатором Келлерманом. Она почувствовала смущенное оживление слушавших ее выступление сенаторов. Однако многие сохраняли ледяную невозмутимость, холодную, словно поверхность Европы, хотя неприятная правда и колола им глаза. Но Кармен Фуэнтес никогда не сдавалась без боя, и сейчас она не собиралась изменять своей привычке.

— Мой уважаемый коллега говорил о мирной инициативе, о необходимости протянуть оливковую ветвь нашим коллегам в Пекине. Все это прекрасно и замечательно. Но я хочу напомнить этому собранию, что в данный момент на Европе сражается горстка наших молодых людей, будущее нации. Возможно, кого-то из них тоже изберут в Сенат. Мы уже потеряли двести сорок восемь членов экспедиции на Европу. Сорок из них погибли на этом спутнике, окрасив своей кровью этот холодный голубой лед. И я должна выступить здесь как их представитель, я должна спросить у вас, не напрасно ли пролилась их кровь?! Имейте в виду, леди и джентльмены, избранные в Сенат, что я — морской пехотинец! Я по-прежнему верна клятве, которую свято соблюдают в нашем Корпусе. Морской пехотинец никогда, ни при каких обстоятельствах не бросит в беде своего товарища! Я буду отстаивать интересы моих братьев и сестер, которые по нашему приказу сражаются на ледяных берегах Европейского океана.

Пока Кармен говорила, на микродисплее замигал зеленый свет. Быстрый импульс вспыхнул восемь или десять раз, а затем исчез. И сенатор Фуэнтес рассмеялась, очень удивив нескольких сидящих поблизости коллег, которые читали электронные книги или работали на ПАДах.

— Фактически, леди и джентльмены, избранные в Сенат, я должна сказать вам теперь, что мы обязаны помочь нашим людям на Европе. Иного выхода у нас нет. Конечно, нас рассудит история. Но именно храбрая горстка морских пехотинцев на Европе определит облик того, что мы с удовольствием называем нашей цивилизацией. Именно от сегодняшнего дня зависит грядущий век!

Зеленый свет, ретранслированный Эйбом, сигнализировал о сообщении, полученном от полковника Кэтлин Гарроуэй.

Американский космический корабль «Томас Джефферсон» в данный момент совершал ускорение, покидая околоземную орбиту. Он отправлялся в «тренировочный полет».

Никто не мог вернуть корабль обратно: ни Келлерман со своими политическими сторонниками, ни зеленые, ни глобалисты, ни остальные члены Сената.

Проблема теперь заключалась только в одном: чтобы майор Уорхерст и его люди смогли продержаться до прибытия подкрепления.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

25 октября 2067 года.

Радиорубка космического корабля США «Томас Джефферсон»;

06:25 по времени гринвичского меридиана.

Решетчатая палуба под ногами Кэтлин дрожала от постоянной вибрации работающих АМ-двигателей. Скоро должен был начаться очередной сеанс связи.

— Приготовьтесь, полковник, — сказал капитан-лейтенант Джон Рейнольдс. — Вызов!

Они находились в тесной радиорубке космического корабля, при невесомости казавшейся гораздо более просторной. Кэтлин бросила взгляд на стоявшего рядом с люком капитана Стива Маршала. Тот приглаживал волосы и насмешливо ей улыбался.

— Ваш ход, полковник, — сказал он.

Шум помех из динамика едва не заглушал шипение водородной плазмы, разогретой до температуры звездного ядра.

— «Джефферсон», говорит центр управления полетами Колорадо! — Голос слышался вполне отчетливо. — Сенат проголосовал за запрещение спасательной экспедицию на Европу!

Земля повторяла это сообщение уже в третий раз. Каждый раз Кэтлин отвечала, что сигнал сильно искажен, и она не может понять сообщение.

Конечно, искусственный интеллект «Джефферсона» не испытывал ни малейшей трудности при отделении понятных слов от помех из трижды повторенного сообщения. Шум помех, ослабленный стараниями ИскИна, мешал значительно меньше, чем того следовало ожидать.